ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
Бабушка наряжает меня в новые черные сатиновые брюки¸ блестящие башмачки¸ зеленовато-пеструю сорочку¸ привезенную из Тифлиса дядей¸ надевает на руку игрушечные часы — очень похожие на настоящие¸ причесывает¸ на всякий случай берет мой пиджак и¸ взяв меня за руку¸ ведет фотографироваться.
Как же¸ в кои-то веки приехал из города фотограф¸ а у ее внука нет ни одной фотографии.
Фотограф со своим штативом-треногой ждет нас во дворе ветхого пустующего строения¸ оштукатуренного почему-то лишь с одной стороны. Говорят¸ когда-то здесь была “ослиная больница” – ветеринарная. “Если у него отца нет¸ и фотографии не должно быть?”¸ — говорит бабушка не то фотографу¸ не то сама себе¸ и перекладывает десять припасенных яиц в притулившуюся в углу корзину.
Фотограф выворачивает мой пиджак наизнанку¸ расстилает на камне под стенкой и усаживает меня на него. Бабушка на всякий случай снова причесывает меня и поддергивает рукав так¸ чтобы часы непременно были видны. Мне остается только улыбнуться¸ но объединенные увещевания фотографа и бабушки не дают никакого результата¸ и первая в моей жизни фотография получается довольно унылой…
Однако после “щелчка” фотоаппарата я так воодушевляюсь¸ что буквально чувствую себя героем дня. И наконец решаю сделать то¸ что очень давно задумал¸ но не смел осуществить. И правильно и делал¸ потому что для подобных вещей нужно ждать соответствующего удобного момента.
Бабушка была единственной сестрой семи братьев. Говорят¸ она видела много горя. От многочисленной семьи никого не осталось¸ родители и младшие братья погибли на дорогах беженства¸ а старшие — на войне¸ и она¸ оставшись совсем одна¸ вышла замуж за моего деда — такого же одинокого. Бабушка моя была очень искусной рукодельницей — она умела плести корзины и коробы различных форм и размеров из ивовых ветвей¸ лепить из глины солонки – в виде человеческих фигурок¸ мастерить инструмент для выпечки хлеба – тап¸ портняжить¸ но самое главное – была единственная в нашем селе (а может¸ и в мире) женщина- каменщик¸ штукатур и сапожник.
“Что оставалось делать бедной женщине¸ — всегда говорила моя мама¸ — когда отец стал слаб зрением¸ за какую только работу она ни бралась¸ чтобы нас содержать…”
Стройная¸ изящная¸ высокая и женственная¸ владея такими считающимися мужской монополией профессиями¸ бабушка¸ естественно¸ также и курит. Говорят¸ она стала курить во времена беженства – почти наравне с дедом.
Вдоволь отсыпав мне сушеного изюма¸ орехов и миндаля¸ она усаживается на стульчик под шелковицей и приступает к некоему очень важному и интересному делу: в заранее нарезанные листки бумаги по очереди насыпает немного табаку¸ завертывает¸ прищемляет края листочка ¸ потом складывает в серебристую узорчатую коробку — готовит себе и деду курево…
“Не понимаю¸ почему самые вкусные вещи в доме всегда дают мне ¸ а папиросы – никогда”¸ — думаю я и наконец осмеливаюсь высказать свою мысль вслух:
— Бабушка¸ а мне папиросу дашь?
Сворачивавшая очередную папиросу бабушка словно поражена молнией.
— Родненький¸ разве я не говорила тебе¸ что папиросы – плохая вещь¸ дети не должны курить…
— Если плохая¸ почему вы с дедом каждый день курите¸ а мне ни одной штуки не даете?
Бабушка всяческими уловками убеждает меня отказаться от этой злополучной мысли¸ но напрасно. Дело доходит до рева и голодовки. В этот момент и приходит мама — навести в отчем доме чистоту¸ а меня отвести домой.
— Да что он хочет¸ мама?
Бабушка подмигивает ей и с напускным спокойствием говорит:
— Так¸ папиросу хочет.
Мама¸ еле сдерживая смех¸ так яростно смотрит на меня¸ что перспектива быть отшлепанным вырисовывается очень четко. Однако я непреклонен и с прежней решимостью и упрямством продолжаю смотреть на бережно уложенные в коробке соблазнительные папиросы¸ и самое главное — пренебрегаю яичницей¸ что для бабушки почти трагедия…
— Ты своим делом занимайся¸ — бабушка снова подмигивает маме¸ и я с удивлением замечаю в ее руке небольшой – меньше обычного¸ листочек¸ который быстро сворачивается в умелых руках¸ заключая в себя какое-то малое количество табака¸ и становится маленькой папироской — точь- в — точь для маленьких мальчиков…
— Ну давай¸ малыш. Как только зажгу¸ втянешь в себя дым…
— Да ты что?.. – снова вмешивается возмущенная мама.
— Я тебе говорю – займись своим делом…
И вот наступает вожделенный момент – бабушка зажигает спичку¸ подносит к моей маленькой папироске¸ которую крепко-прекрепко держит в моих зубах… Ах¸ как будут завидовать ребята нашего квартала¸ если узнают¸ что я в один день и сфотографировался¸ и закурил…
— Как только зажгу¸ втянешь дым¸ — учит бабушка.
Я с трепетом выполняю указание бабушки¸ но… с первого же момента словно несколько пачек иголок сразу втыкаются в мои нос¸ глаза и уши… В ужасе от нагрянувшего вдруг приступа бурного кашля и чиханья¸ я не глядя швыряю куда-то папиросу и бросаюсь в объятья бабушки…
— Вот молодец мой внучек¸ закурил¸ видели?..
И мама наконец убеждается¸ что бабушка всего-навсего применила забытый древний восточный способ¸ чтобы посеять во мне антипатию к папиросам¸ положительный результат которого я буду чувствовать всю жизнь. Но пока что¸ опечаленный первой “неудачей”¸ я иду с мамой домой¸ и единственным поводом чем-то похвастать перед ребятами нашего квартала остается фотография — моя единственная¸ грустная фотография…
Октябрь 2001г.
с. Ахавнадзор
Перевод с армянского – Анаит Хармандарян