«Наша Среда online» — В начале повести «Казаки» есть изумительный по красоте художественного описания сюжет встречи Дмитрия Оленина с горами: «Утро было совершенно ясное. Вдруг он увидал, шагах в двадцати от себя, как ему показалось в первую минуту, чисто-белые громады с их нежными очертаниями и причудливую, отчетливую воздушную линию их вершин и далекого неба. И когда он понял всю даль между ним и горами и небом, всю громадность гор, и когда почувствовалась ему вся бесконечность этой красоты, он испугался, что это призрак, сон. <…> – Что это? Что это такое? – спросил он у ямщика. – А горы, – отвечал равнодушно ногаец» [12: 6; 13-14].

Л.Н. Толстой прожил на Северном Кавказе два с половиной года – с июня 1851 г. по январь 1854 г. Он не видел Арарата, перед его взорами были Эльбрус, Казбек; в Пятигорске он любовался Бештау и Машуком. Он писал в «Казаках», что с молодости «почувствовал горы», и с того времени всё «получало для него новый, строго величавый характер гор». Как Толстой «почувствовал горы», какой смысл придавал этому выражению, возникнувшему в молодости? Образ горы – это один из универсальных символов, это модель Вселенной. Вершина соответствует небесной сфере, а подножие горы указывает на близость к пропасти. Высота и близость к небу – главные символические признаки гор. Вершины возвышаются над мирской повседневностью, и поэтому восхождение на гору имело символическое значение духовного подъёма. Ближе к концу жизни, в 1900-е гг. в «Воспоминаниях» Толстой напишет о Фанфароновой горе, подняться на которую младших братьев призывал Николенька. В его рассказе эта гора была образом отрешённости от суетности земного бытия.

От создания «Казаков» до «Воспоминаний» протекло полвека, и то, что в молодости только «получало» строгий характер гор, к финалу жизни писателя уже получило своё завершение в учении о самосовершенствовании человека и о служении ближнему. Вот одно из его размышлений об этом: «Этот мир тот, в котором мы сейчас живем, это один из вечных миров, который прекрасен, радостен и который мы не только можем, но должны нашими усилиями сделать прекраснее и радостнее для живущих с нами и для всех, которые после нас будут жить в нем» [12: 45; 481].

Впечатления от гор, увековеченные в «Казаках», небо, солнце, Терек, он сам с денщиком, едущие мимо казаки, аулы в горах – всё это он видит как бы в двух проекциях – горизонтальной, земной – и духовной, то есть всё с минуты встречи с горами соединяется в его сознании с Горним миром.

Русская поэзия обогатила мировую культуру прекрасными описаниями гор, а также индивидуальными смыслами и образами. М. Матусовский в стихотворении «Прощание с Араратом» «всю даль между ним и горами и небом», где высшей точкой является священная гора, изобразил так:

Был выше повседневных мелочей
И наших заблуждений.
Полнеба он захватывал порой,
Всей местностью владея.
Ведь он-то не обычной был горой,
Он был горой-идеей [8: 393-394].

Эти строки были созданы спустя сто с лишним лет после «Казаков», но какие похожие размышления возникли у писателя и поэта при виде этих чудес природы!

Аналогичный мотив отстранённости гор от земной суеты звучит у В. Брюсова в стихотворении «Арарат из Эривани»:

Но ты, седой Масис, не слышишь
Ни шумных хвал, ни нужд земных
Ты их отверг, ты выше их,
Ты небом и веками дышишь [5: 281].

На такую гору, где Царство Божьей любви и милосердия, можно будет взойти, как говорил младшим братьям Николенька Толстой, только при условии жизни по Заповедям Божиим, т.е. любить ближнего, не сердиться и стремиться к единению. Эти стремления воплощены во все формы искусства, и в поэзии они звучат наиболее выразительно.

Мне надоели распря и беда
И старая приверженность обману.
Мне нестерпимо хочется туда
Уйти в снега, подобно Абовяну.
Не для того, чтобы найти ночлег
Для вечного души успокоенья, –
Мне надо знать, как выстроить ковчег
Для нового Потопа и Спасенья, – так писал М. Дудин в стихотворении «Вспоминая Арарат» [7: 442].

Арарат и Армения в творчестве и жизни Толстого – это две соседние ноты в одной песне, и в моём сообщении первая нота совсем короткая, поскольку никаких размышлений писателя об Арарате, кроме библейских цитат в «Азбуке», нет. Часть древней Армении – Киликия – попала в поле зрения Толстого в 1880-1890 гг., когда он работал над повестью из времён древних христиан «Ходите в свете, пока есть свет» [12: 26; 250-301]. Вторая нота – более длительного звучания, и в толстоведении она представлена диссертациями и исследованиями М.Д. Амирханяна и его дочери А.М. Амирханян. Например, в их статье «Л.Н. Толстой в контексте армянской культурно-исторической парадигмы» [2], опубликованной в Яснополянском сборнике за 2023 г., представлена широкая картина общения и переписки армянских писателей и общественных деятелей с Толстым. Поэтому мой рассказ будет лишь дополнением к тому, что написано моими дорогими друзьями. В нём будут упомянуты другие армянские современники писателя, а также книги об Армении в его личной библиотеке.

Впервые армянская тема возникла в семье Толстых в 1834 г., когда старший из братьев, Н.Н. Толстой начал обучение в московском Лазаревском Институте Восточных языков, основанном в 1814 г. братьями Ованесом и Овакимом Лазаревыми. В судьбе Лазаревского Института принял участие и четвероюродный брат писателя Д.А. Толстой, состоявший на посту министра народного просвещения в 1866-1880 гг.: в 1868 г. там хотели упразднить преподавание восточных языков, но по ходатайству Д.А. Толстого этого не было сделано. В 1882 г. по протекции Д.А. Толстого его высокая должность министра народного просвещения перейдёт к армянину И.Д. Делянову, которого поддерживали К.П. Победоносцев и М. Катков.

Армяне нередко встречались на жизненном пути Толстого, начиная с его петербургского периода. В начале 1850-х гг. поэт и сотрудник журнала «Библиотека для чтения» В.Д. Ахшарумов читал Толстому, Тургеневу и Некрасову свои стихи. 6 апреля 1910 г. он написал Толстому письмо, в котором напомнил об их встречах в Петербурге. Это письмо опубликовано в статье А.М. Амирханян «Армянские корреспонденты Л.Н. Толстого» [1: 47].

В 1870-е гг. Толстой работал над «Азбукой» и в один из её разделов включил повествование из книги Бытия о Потопе: И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских. (Быт. 8: 4). В книге пророка Иеремии упоминаются царства Араратские (Иер. 51: 27), а в 4-й книге Царств и в книге пророка Исаии ведётся повествование о сыновьях ассирийского царя, убежавших в землю Араратскую (4 Цар. 19: 37; Ис. 37: 38). Библия на церковнославянском языке издания 1862 г. и поныне лежит на книжной полке в кабинете Толстого. На её полях множество следов чтения писателя, и несомненно, что его внимание привлекли и эти строки. В те годы его особенно интересовали ветхозаветные книги Библии, он восхищался повествованием о сотворении мира и последующими событиями, и в одной из своих педагогических статей назвал Библию «книгой детства рода человеческого», а все события, происходившие в земле Араратской, как они отражены в книгах пророков Иеремии и Исайи и в 4-й книге Царств, и есть самые ранние эпохи развития человечества.

В период работы Толстого над вариантами «Войны и мира» и по мере их печатания в «Русском вестнике» первым откликнулся на публикацию под названием «1805 год» Н.Д. Ахшарумов, писатель и литературный критик, брат поэта Владимира Дм. Ахшарумова. Все четыре брата Ахшарумовы были творчески одарёнными: помимо Владимира и Николая другие их братья – Иван и Дмитрий тоже были писателями. С молодости Толстой был знаком с Владимиром, статьи других братьев – Николая и Дмитрия – упоминаются в его переписке.

В своих критических статьях о «Войне и мире» Н.Д. Ахшарумов поднимает вопрос о том, насколько Россия вобрала в себя идеи, культуру и образ жизни Европы. Его выводы не устаревают и поныне: он считает, что у России всегда был свой особенный характер, и европейские заимствования приносили ей только несчастья. Всего им написано три статьи, появлявшиеся в печати после выхода очередных томов произведения(1). «Внимание Ахшарумова к роману Толстого, помимо собственно литературного значения этого произведения, очевидно, было продиктовано определенными биографическими обстоятельствами. Отец критика являлся первым историком войны 1812 г., а сам автор статьи в течение нескольких лет служил в канцелярии военного министерства» [6: 242].

В одной из статей Н.Д. Ахшарумов задался вопросом о прототипах героев «Войны и мира». Его версия о реальном прообразе князя Андрея была поддержана некоторыми читателями, и 3 мая 1865 г. в письме Л.И. Волконской (в девичестве Трузсон), жене своего троюродного брата А.А. Волконского и прототипу «маленькой» княгини Лизы Болконской Толстой писал: «Очень рад, любезная княгиня, тому случаю, который заставил вас вспомнить обо мне, и в доказательство того спешу сделать для вас невозможное, т. е. ответить на ваш вопрос. Андрей Болконский – никто, как и всякое лицо романиста, а не писателя личностей или мемуаров. Я бы стыдился печататься, ежели бы весь мой труд состоял в том, чтобы списать портрет, разузнать, запомнить. Г-н Ахшарумов, comme un homme de métier(2) и человек с талантом, должен бы это знать» [12: 61; 80].

В апреле 1904 г. Л.Н. Толстой писал брату Сергею о том, что посылает ему книгу «Ахшарумова петрашевца» [12: 75; 80]. Речь шла о журнале «Мир Божий» за январь–март 1904 г., где напечатаны воспоминания «В арестантских ротах» третьего брата – Дмитрия Дмитриевича Ахшарумова. Первый и третий номера этого журнала за 1904 г. имеются в яснополянской библиотеке. Судьба Д.Д. Ахшарумова очень сходна с трагической участью Ф.М. Достоевского: оба посещали кружок М. В. Буташевича-Петрашевского, почти одновременно были арестованы, приговорены к смертной казни, выведены на эшафот, где услышали приговор о лишении всех прав состояния и ссылке на четыре года в арестантские роты. В 1851 г. Д.Д. Ахшарумов был переведён рядовым на Кавказ, где в то время служили Н.Н. и Л.Н. Толстые.

С 1884 по 1896 г. на страницах статей и писем Толстого часто упоминается И.Д. Делянов, ставший в 1882 г. министром народного просвещения. Начало его деятельности ознаменовалась так называемым «циркуляром о кухаркиных детях», затруднявшим поступление в гимназии и высшие учебные заведения людям низших сословий. Толстой учил крестьянских детей в 1850-1860-е гг. в открытой им школе на территории усадьбы; многие из его бывших учеников, освоив грамоту и основные науки, впоследствии применили эти знания для блага и процветания Отечества. Можно представить, насколько тяжело Толстому было слышать о том, что на уровне правительства ставится преграда для получения образования. В 1896 г. он писал учительнице А.М. Калмыковой, работавшей в народных школах: «Добро – добро, и просвещение – просвещение только тогда, когда оно совсем добро и совсем просвещение, а не применительно к циркулярам Делянова и Дурново» [12: 69; 128].

В позднем мировоззрении Толстого соединялись точные и прозорливые суждения о мире, политике, будущем пути развития России – и наряду с этим высказывались взгляды на острые проблемы, противоречившие всякому здравому смыслу. Это касается вопроса о патриотизме. Трудно объяснить причины отрицательного отношения Толстого к этому основанию любого государства. В 1895 г., когда весь мир содрогнулся от очередной волны турецкого геноцида против армян, отвечая на вопрос одного из корреспондентов о его отношении к патриотизму, Толстой писал: «Заботиться о патриотизме, как о чувстве, которое желательно воспитать в каждом человеке, совершенно излишне. <…> Идеал же, стоящий в наше время перед каждым человеком, просвещенным истинным светом Христа, состоит не в восстановлении Польши, Богемии, Ирландии, Армении и не в сохранении единства и величия России, Англии, Германии, Австрии, а, напротив, в уничтожении этого единства и величия России, Англии, Германии и других» в уничтожении этих насильнических, антихристианских соединений, называемых государствами» [12: 68; 169]. Эти мысли были повторены им в статье «Патриотизм или мир», написанной в 1995 г.: «За какое хотите время откройте газеты и всегда, всякую минуту вы увидите черную точку, причину возможной войны: то это будет Корея, то Памиры, то Африканские земли, то Абиссиния, то Армения, то Турция, то Венецуэла, то Трансвааль» [12: 90; 47]. «Если же христианство действительно дает мир и мы действительно хотим мира, то патриотизм есть пережиток варварского времени, который не только не надо возбуждать и воспитывать, как мы это делаем теперь, но который надо искоренять всеми средствами: проповедью, убеждением, презрением, насмешкой. Если христианство истина и мы хотим жить в мире, то не только нельзя сочувствовать могуществу своего отечества, но надо радоваться ослаблению его и содействовать этому. Надо радоваться, когда от России отделяется Польша, Остзейский край, Финляндия, Армения» [12: 90; 51].

В упоминавшейся выше статье А.М. Амирханян «Армянские корреспонденты Л.Н. Толстого» автор пишет об интересе Л.Н. Толстого к обширной деятельности публициста, адвоката, историка, одного из редакторов-издателей газеты «Русские ведомости» Г.А. Джаншиева. Имея в виду огромный мировой авторитет писателя, в 1896 г. Джаншиев обратился к Толстому с просьбой написать статью в сборник «Братская помощь пострадавшим в Турции армянам», который он готовил к изданию. Вместо статьи Толстой написал Джаншиеву письмо: «Милостивый государь Григорий Аветович! Очень сожалею о том, что не могу принять участие в предпринятом Вами добром деле. Болезнь и другие обстоятельства помешали мне докончить то, что я намеревался предложить Вам в Сборник. От всей души желаю ему успеха и достижения цели, ради которой он предпринят» [1: 44]. Письмо было помещено в сборник, изданный в 1897 г., который с дарственной надписью издателя был прислан в Ясную Поляну. Это издание, выполненное с высоким художественным вкусом, имеется в личной библиотеке Толстого. Эпиграфом к сборнику является изречение Спасителя из Откровения Иоанна Богослова: Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3: 20). В сборник прислали свои политические, исторические и религиозные статьи, стихотворения, прозу и политические воззвания 101 автор, среди которых – Великий князь и поэт К. Р. (К.К. Романов), о. Иоанн Кронштадтский, архимандрит Егише Мурадян, патриарший викарий Карсской обл.; А.И. Герцен, К. Бальмонт, Д. Мамин-Сибиряк, Н. Телешов и другие. Вторая половина сборника – с пятьдесят седьмой статьи и до последней, сто первой – это статьи об истории армянского народа, о его древней духовной культуре и о геноциде. Здесь необходимо упомянуть перевод Н.О. Эмина на русский язык богослужебной книги армянской Церкви Шаракан, стихотворение Ф.О. Корша «Айрик, песня ашуга»; «Ахтамар», перевод с армянского К.Д. Бальмонта, а также статью ирландского публициста Э. Диллона «Положение дел в Турецкой Армении». В этой статье он выступил гневным обличителем правительства Великобритании. В частности, он писал: «Мы взялись наблюдать за тем, чтобы зло, порожденное дурным управлением в армянских округах Турции было скоро и окончательно искоренено; и мы не только не выполнили этого обязательства, которое добровольно взяли на себя, отказавшись доверить его России, но допустили, чтобы беспорядочная система дурного управления постепенно развивалась в дьявольскую политику беспощадного истребления; и мы допустили это, не решившись показать нашей силы и не осмелившись признать собственное бессилие» [4: 334]. На средства от реализации трёх переизданий сборника было открыто 12 приютов для детей-сирот в Западной Армении.

Одновременно с этой книгой в Ясной Поляне была получена ещё одна книга, касающаяся геноцида армян, – Диллон Э., Грин Ф. «Положение дел в Турецкой Армении и турецкие зверства в Сасуне». М., 1896. На её обложке авторы поместили дарственную надпись, адресованную С.А. Толстой, жене писателя.

Помимо названных книг в личной библиотеке писателя есть две книги, касающиеся богословских вопросов. Это: «Изложение веры Церкви Армянския, начертанное Нерсесом, кафоликосом Армянским…» СПб., 1875. Автором этой книги является видный историк Церкви, специалист по истории христианского Востока Троицкий И.Е. На страницах 17, 36 и 97 Толстой оставил свои характерные следы чтения – загнутые вдвое нижние уголки. На с. 17 его привлекли такие строки: «Кроме указанных символов весьма много также в Армянской Церкви исповеданий веры, составленных в разные времена <…>: 1. Исповедание веры Григория, епископа Нарекенского, процветавшего во времена армянского царя Ашота <…>. 2. Исповедание веры Нерзеса Благодатного <…>. 3. Того же Нерзеса Благодатного, изложенное в письме к императору Мануилу Комнину» [13: 17].

Ещё одна книга армянской тематики в личной библиотеке Толстого – «Современный быт и Литургия христиан инославных иаковитов и несториан… С присовокуплением брошюры «О несогласии Церкви Армянской со Вселенской Православной». Эту книгу Толстой читал в конце 1870-х гг. Её автор – архиепископ Туркестанский и Ташкентский Софония (Сокольский). В книге имеются подчёркивания текста и отчёркивания на полях фиолетовым карандашом рукой Толстого. Характер помет свидетельствует о том, что писатель вникал в разницу вероисповедания христиан Православных Церквей и Армянской Апостольской Церкви. Много отчёркиваний текста и на полях на с. 396. В частности, отмечены строки: «Восточная Православная Церковь есть источник и начало христианской веры; от нее армяне приняли все, что имеет она всегда без изменения. Итак, примем с любовью все, что она предлагает нам; примем это не как предложение от чуждых нам, но как второй священный завет предков наших» [10: 396].

С начала 1900-х гг. яснополянская библиотека пополнилась изданиями на армянском языке. В 1902 г. Толстой получил от переводчика Тиграна Ованнисяна роман «Воскресение» [11] на армянском языке. Это прекрасное издание в кожаном переплёте нежно-зелёного цвета имеет дарственную надпись: «От переводчика – искренняго почитателя светлой личности, возвышенных идей и великого таланта автора» [11: 1].

В личной библиотеке писателя имеются также и комплекты армянских газет: «Surug» за 1901, 1905, 1907, 1908, 1910 гг. и «Ахпюр» за 1902, 1908 гг.

Положение армян в 1890-е гг. волновали последователя Толстого князя Д.А. Хилкова. Вероятно, весной 1896 г. он написал письмо, которое не сохранилось. Судя по ответу Толстого от 20 марта 1896 г., он спрашивал или даже просил писателя выразить своё отношение к этому. Ответ был таков: «Участие наше в делах определяется, как вы, вероятно, знаете, не важностью самих дел, даже не близостью их к нам, а сознанием призвания к этому делу и того, что участие твое требуется от тебя твоею совестью, Богом. Не таково дело армян, про которое и Вы пишете, и про которое я получаю письма и посещения армян»(3) [12: 69; 71].

30 октября 1896 г. Толстой писал своему другу, французскому переводчику своих сочинений Шарлю Саломону: «Я получил все ваши посылки <…> и книгу об Армении(4) <…>. Об армянских делах я получил уже несколько писем; но обращение ко мне в этом вопросе есть большое недоразумение. Армянские бедствия могут прекратиться только военным вмешательством или угрозой такового, что же я могу писать об этом?» [12: 69; 189].

Мы не можем доискиваться до причин такого отношения Толстого к современной ему армянской проблеме; ясно только то, что она не была вызвана равнодушием. Услышанная им в детстве от Николеньки притча о Зелёной палочке, на которой был написан ответ, как сделать, чтобы люди жили в мире с друг с другом, стала краеугольным камнем всего его творчества, а в 1905 г. он назвал себя «адвокатом 100-миллионного земледельческого народа» [12: 76; 45], имея в виду сопереживание всем угнетённым и обездоленным. Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением Его; ибо кого любит Господь, того наказывает и благоволит к тому, как отец к сыну своему (Притч. 3: 11-12), – только в таком, духовном аспекте нужно воспринимать всю ту ненависть, которая во все века обрушивалась на христианские народы. Свою чашу боли и страданий веками претерпевал и русский народ. Толстой, видя несправедливость и притеснения и болея душой, взывал, не молчал, писал гневные обличения царям, министрам, правительству, но никогда не был услышан.

Последнее художественное произведение Толстого – повесть «Хаджи-Мурат» является красноречивым тому свидетельством. В контексте же нашей темы повесть интересна тем, что в числе действующих лиц изображены два армянина, один из которых, Иосиф Иванович Корганов, уездный воинский начальник города Нухи, является убийцей Хаджи-Мурата, а Михаил Тариэлович Лорис-Меликов, ставший в 1847 г. адъютантом наместника Кавказа М.С. Воронцова, проявляет к нему дружеские чувства. Одним из первоисточников повести стали «Записки о Хаджи-Мурате» М.Т. Лорис-Меликова, которые Толстой читал в третьем томе журнала «Русская старина» за 1881 г. В настоящее время этого номера в личной библиотеке Толстого нет.

Взаимоотношения двух значительных исторических личностей – Лорис-Меликова и Хаджи-Мурата наглядно показаны Толстым в том сюжете повести, где М.С. Воронцов докладывает о ситуации с важным пленником военному министру А.И. Чернышёву: «Я послал ротмистра Лорис-Меликова, достойного, отличного и очень умного офицера, говорящего по-татарски, знающего хорошо Хаджи-Мурата, который, кажется, тоже вполне доверяет ему» [12: 35; 63]. Во всех черновых редакциях много внимания уделено образу Лорис-Меликова. Вот фрагмент рукописи № 17: «За несколько дней перед отъездом в Нуху Лорис-Меликов, офицер, состоявший при Воронцове и говоривший по татарски, вызвал Хаджи-Мурата на рассказ о всей своей жизни. Лорис-Меликову нужно было узнать это, чтобы составить описание жизни Хаджи-Мурата для отсылки государю в Петербург, и он три вечера с ряду приезжал к Хаджи-Мурату и подробно расспрашивал его об его жизни и записывал то из нее, что ему казалось интересно» [12: 35; 338]. В другой черновой рукописи писателем отмечен и такой факт: «Отношения Хаджи-Мурата к людям были очень определенны. Помимо той официальной учтивости, которую он считал нужной по отношению к высшим сановникам, он очень определенно отличал людей, которые были приятны и которые были противны ему. <…> Так здесь в Тифлисе понравился ему Лорис-Меликов, а не понравился Карганов» [12: 35; 480].

Помимо «Записок о Хаджи-Мурате» М.Т. Лорис-Меликова во время работы над повестью Толстой изучил большое количество первоисточников. Сведения, взятые оттуда, были дополнены перепиской с Иваном Иосифовичем Коргановым, сыном Нухинского начальника. В своей статье «Армянские корреспонденты Л.Н. Толстого» [1: 45] А.М. Амирханян подробно цитирует эти письма.

А.М. Амирханян в указанной выше статье впервые опубликовала письмо к Толстому В.Ф. Тотомянца(5) от 19 января 1910 г. [1: 46-47]. Его фамилию Толстой писал несколько иначе – Тотомианц. Их знакомство произошло в октябре 1900 г.: Тотомианц приезжал к Толстому в качестве представителя газеты «Северный курьер», выходившей в Петербурге. Он произвёл хорошее впечатление на Толстого: «Было много посетителей, – кроме Дунаева с дочерью <…>, все литературные: Веселитская (очень приятно), Тотомианц, молодой марксист, тоже приятный», – записал он 9 октября 1900 г. [12: 54; 45]. Вскоре после его посещения, 15 октября Толстой сообщал своей дочери М.Л. Оболенской: «Последние дни густо шел литератор. Началось с Веселитской, потом молодой марксист Тотомьянц из Северного курьера» [12: 72; 487].

Общение с Тотомианцем было прервано тяжёлой болезнью писателя и его отъездом в Крым осенью 1901 г. Морской воздух оказал целительное воздействие на его организм, и 8 марта 1902 г. в письме к единомышленнику П.А. Буланже он сообщал: «Мне всё так же хорошо. <…> С завтрашнего дня будет помогать молодой врач, армянин» [12: 73; 215]. На следующий день он писал в Записную книжку: «Общее состояние довольно бодрое. Лиза уехала. Вечером был Волков и новый доктор, дежуривший ночь. Бодро говорил с ними» [12: 54; 301]. В начале марта 1902 г. к больному Толстому приехал Амазасп Оганесович Оганджаньян(6), получивший в ноябре 1901 г. на медицинском факультете университета Лозанны звание доктора медицины. В январе 1902 г. он приехал в Крым и поселился Мисхоре, недалеко от Гаспры, где на даче графини С.В. Паниной жил в то время Толстой. Он приходил на ночные дежурства и очень нравился Толстому, который «со вкусом» произносил его имя.

Весной 1902 г. Толстые вернулись из Крыма, и в феврале 1903 г. Тотомианц снова был в Ясной Поляне и «просил сотрудничества для журнала “Научное обозрение”», – писал Толстой жене [12: 54; 380]. Общение Толстого с «молодым марксистом» продолжилось в 1910 г. 23 января Толстой записал в дневнике: «Письма. Много интересных. Одно от Тотомианца опять о кооперативах. Ответил плохо ему» [12: 58; 11]. В частности, Тотомианц писал: «Мы, кооператоры, пришли к тому убеждению, что без этического подъема путем работы над собой наше движение, стремящееся объединить все классы на общие дела постройки нового здания, не достигнет цели. Классовая ненависть, насилия, зависть и нечестность практически мешают лучшему делу» [1: 47]. 23 января Толстой писал Тотомианцу, что кооперативное движение не может быть не сочувственно ему и что движение это в наше время есть «одна из лучших деятельностей» [12: 81; 67]. Письмо получило широкое распространение в печати. 31 января 1910 г. Тотомианц прислал ответ на своей визитной карточке: «Вахан Фомич Тотомианц не находит слов для выражения благодарности глубокоуважаемому Льву Николаевичу за письмо о кооперации, а резюме его будет сообщено органам Международного кооперативного альянса, выходящим на трех языках в Цюрихе» [12: 81; 67].

В личной библиотеке Толстого имеется шесть статей и книг Тотомианца:

1. Кооперативное движение на Западе (Из летних наблюдений). СПб., 1909. Оттиск из: «Вестник кооперации», 1909, кн. 3. С. 107-123. На с. 107 автограф: «Глубокоуважаемому Льву Николаевичу Толстому от автора». Толстой читал эту статью и подчеркнул синим карандашом некоторые строки на с. 112 и 113.
2. Мощь кооперации. СПб., 1900. 24 с. На брошюре автограф: «Великому романисту и экономисту от В. Тотомианца».
3. От одиночества к солидарности. СПб., 1904. Отт. из «Вестник знания», 1904, № 12, с. 65-72.
4. Потребительские общества в Италии. Б.м., 1900. Отт. из: «Народное хозяйство», 1900, кН. 7, с. 73-83. К странице 83 приколота булавкой визитная карточка с надписью: «С-Петербург. Невский 132, 2-й двор. Вахан Фомич Тотомианц».
5. Сельскохозяйственная кооперация. Очерки с приложением уставов. СПб., 1908. 368 с. На тит. л. надпись: «От автора глубокоуважаемому Льву Николаевичу Толстому с просьбой высказаться о операции, от которой в значительной мере зависит моральное и материальное обновление России. С.-Петербург, Коломенская ул., д. 13, кв. 10».
6. Социально-экономическое развитие иностранных государств к концу века. М., 1900. Отт. из: «Русская мысль», 1900, кн. 4, с. 77-102 [3: 359-360].

На протяжении жизни Толстого мотивы Армении – колыбели всей послепотопной цивилизации – нередко доносились до Ясной Поляны. Её люди, литература, события, происходившие на «земле Араратской», эхом отзывались в сердце писателя. «Библейская гора, ковчег, причаливший к её вершине с надеждой обновления и жизни» [9: 5; 437], – всё то, что поразило Пушкина, увидевшего Арарат в 1829 г.; все горы, увиденные Толстым при жизни, – во все века являются символами спасения, а подъём на них – и физический, и духовный – является шествием к вершинам нравственных высот.

Арарат, как на ладони, виден в Эчмиадзине, духовном центре Армянской Апостольской Церкви. В 2010 г. автору этих строк во время посещения Эчмиадзина был задан вопрос дьяконом-экскурсоводом музея древностей Кафедрального собора в честь Сошествия Единородного: бывал ли Толстой в Армении. На мой отрицательный ответ он сказал, что ему известен необычный портрет писателя, исполненный художником, архитектором и литографом Хачатуром Гусикьянцем к 80-летнему юбилею Толстого каллиграфическим способом: из букв текста рассказа Толстого «Бог правду видит, да не скоро скажет». Портрет с дарственной надписью был прислан Гусикьянцем в Ясную Поляну 27 августа 1908 г. Дьякон просил меня узнать, где сейчас находится этот портрет(7). Он показал другую работу Гусикьянца, находящуюся в музее Эчмиадзина, выполненную в такой же манере: портрет Айрика Хримяна, выполненный в 1900 г. из букв одной из его проповедей, к 80-летию Католикоса и молитвенника за всех армян. Таким образом, одни и те же талантливые руки увековечили портреты двух знаменитых личностей, не знавших друг друга. Достоверно известно, что Толстой читал проповеди Айрика Хримяна [1: 43. 2: 123].

Такими невидимыми неисчислимыми прочными нитями история связала армян – народ Арарата – и Толстого.

Белоусова Елена Викторовна,
Старший научный сотрудник Музей-усадьба Л.Н. Толстого «Ясная Поляна»

1 Журнал «Всемирный труд», 1867, № 6; 1868, № 4; 1869, № 3.
2 Пер. с франц. яз.: как человек дела.
3 Достоверно известно одно посещение: в начале сентября 1893 г. в Ясную Поляну пришла из Тулы «группа местных фельдшеров и фельдшериц», среди которых был приглашённый из Москвы врач-армянин Минас Мурадян, написавший впоследствии воспоминания о разговоре с Толстым. См.: Амирханян М.Д., Амирханян А.М. Л.Н. Толстой в контексте армянской культурно-исторической парадигмы // Яснополянский сборник….
4 Johannes Lepsius. Armenien und Europa. Eine Anklagesschrift wider die christlichen Grossmächte und ein Aufruf an das christliche Deutschland (Армения и Европа. Обвинительный акт против христианских великих держав и воззвание к христианской Германии). Берлин, 1896.
5 Экономист, публицист, исследователь, теоретик и пропагандист кооперативного движения. Основные работы посвящены проблемам кооперации, теории и истории международной и русской кооперации. Учился в европейских университетах в Германии, Швейцарии, Бельгии. Доктор, магистр политической экономии, доктор политической экономии и статистики С 1904 преподавал в Московском университете, Петербургском коммерческом и сельскохозяйственном институтах. Печатался в журнале «легальных марксистов» «Начало», газетах «Северный Курьер», «Сын Отечества». В 1903-1904 гг. был редактором «Экономической газеты», вел экономический раздел журнала «Образование». В личной библиотеке Толстого в Ясной Поляне есть журнал «Образование» за 1903-1904 гг.
6 Амазасп (Амо) Оганесович Оганджанян (1874–1947) – врач, один из лидеров партии «Дашнакцутюн», член Всероссийского учредительного собрания, премьер-министр Армении в мае-ноябре 1920 г.
7 Портрет находится в Государственном музее Толстого в Москве.

Литература

1. Амирханян А.М. Армянские корреспонденты Л.Н. Толстого // Филологические науки. М., 1982, № 6.
2. Амирханян М.Д., Амирханян А.М. Л.Н. Толстой в контексте армянской культурно-исторической парадигмы // Яснополянский сборник: 2022: Статьи, материалы, публикации. — Музей-усадьба Л.Н. Толстого «Ясная Поляна», 2023. — С. 111-130.
3. Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне: Библиографическое описание : в 2 ч. М., Книга, 1975. Книги на русском языке. Ч. 2.
4. Братская помощь пострадавшим в Турции армянам: Литературно-научный сборник с 4-мя оригинальными рисунками И.К. Айвазовского, заставками В.Я. Суреньянца, с автографами авторов и 160 портретами, видами, типами Закавказья, Турецкой Армении и прочим в тексте. М.: Типо-литография К.Ф. Александрова, 1897.
5. Брюсов В.Я. Арарат из Эривани // Амирханян М.Д. Армения в зеркале русской поэзии. ЕРГУ им. В.Я. Брюсова ; Центр русского языка и культуры. Ереван, 2021. 554 с.
6. Володина Н.В. Н.Д. Ахшарумов о проблеме европеизма в романе Толстого «Война и мир» // Конференция «Печать и слово Санкт-Петербурга (Петербургские чтения – 2020). Материалы XX Всероссийской научной конференции. СПб., 2021.
7. Дудин М.А. Впоминая Арарат // Амирханян М.Д. Армения в зеркале русской поэзии. ЕРГУ им. В.Я. Брюсова ; Центр русского языка и культуры. Ереван, 2021. 554 с.
8. Матусовский М.Л. Прощание с Араратом // Амирханян М.Д. Армения в зеркале русской поэзии. ЕРГУ им. В.Я. Брюсова ; Центр русского языка и культуры. Ереван, 2021. 554 с.
9. Пушкин А.С. Собр. соч. : в 10 т. М., 1959-1962.
10. Софония (Сокольский), архиеп. Современный быт и Литургия христиан инославных иаковитов и несториан… СПб., 1876.
11. Толстой Л.Н. Арутюн (Воскресение). Пер. на армянский язык. Тигран Ованесян. Тифлис, 1902.
12. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. : в 90 т. М., 1928-1958.
13. Троицкий И.Е. Изложение веры Церкви Армянския, начертанное Нерсесом, кафоликосом армянским, по требованию Боголюбивого государя греков Мануила. СПб., 1875.

Источник: Арарат: русская и национальные литературы: Материалы международной научно-практической конференции 26-29 сентября 2024 г.- Ер.: Мекнарк, 2024.- 267с. Публикуется с разрешения автора проекта доктора филологических наук, профессора М. Д. Амирханяна.