«Наша Среда online»— Политическая публицистика Михаила Осиповича Меньшикова (1859–1918) на страницах газеты «Новое Время» 1902–1917 гг. является вершиной творчества этого неординарного политического писателя и журналиста. Газета «Новое Время» была создана предпринимателем и журналистом А.С. Сувориным и издавалась в Петербурге с 1876 по 1917 гг. Эта газета относилась к проправительственному направлению и была самым распространенным и влиятельным петербургским средством массовой информации второй трети XIX – начала XX века. До работы в «Новом Времени» Меньшиков после окончания Кронштадтского морского технического училища служил офицером на военно-морском флоте, сотрудничая в качестве внештатного корреспондента в кронштадтских и петербургских газетах. В 1892 г., после завершения успешной военной карьеры в чине штабс-капитана, со специальностями инженера-гидрографа и картографа, Меньшиков решает посвятить себя журналистике и становится постоянным сотрудником газеты демократического направления «Неделя» (выходила с 1866 по 1901 гг.), пройдя путь от автора судебных корреспонденций до ведущего журналиста и заведующего редакцией. В 1901 г. газета «Неделя» была закрыта, и Меньшиков по приглашению владельца издательского концерна «Новое Время» А.С. Суворина переходит в его газету. В «Новом Времени» Меньшиков обретает всероссийскую славу, к мнению известного журналиста относятся со вниманием в правительстве и Государственной Думе, а также в Союзах журналистов Великобритании, Франции, Америки. Как авторитетный журналист, Меньшиков успешно конкурировал в «Новом Времени» со своими известными коллегами-журналистами – А.А. Столыпиным, братом П.А. Столыпина, В.П. Бурениным, В.В. Розановым, П.П. Гнедичем. На основе публикаций в авторской газетной рубрике Меньшикова «Письма к ближним» в «Новом Времени» и других его статей вне рубрик журналист издает свое авторское периодическое издание под названием «Письма к ближним» (1902–1916 гг.).

Размышления о священном Арарате и Армении, Армяно-Григорианской Церкви, армяно-российских политических и культурных связях в политической публицистике Меньшикова на страницах «Нового Времени» тесно связаны с рассмотрением главных тем его публицистического творчества, прежде всего геополитики, межнациональных отношений, вопросов веры и церкви. В жанровом отношении эти статьи представляют богатую палитру, от художественного текста прекрасной святочной сказки «Цари Востока» («Письма к ближним», 1910, 3 января) до острых полемических статей «Предел веротерпимости» («Новое Время», 1910, 21 декабря) и «Единение церквей» («Новое Время», 1911, 8 января). Эти разные по жанрам и авторской речи тексты объединяет центральная идея необходимости сохранения и неукоснительного соблюдения и охранения древних Божьих законов и заповедей, канонов истинной веры. По убеждению Меньшикова, нигилистическое отношение к ним приведет к гибели и властителей, и целые народы.

Наиболее ярко в художественно-образной форме Меньшикову удалось воплотить эту главную идею в святочной сказке «Цари Востока». Это художественное произведение – один из писательских шедевров Меньшикова, где проявилось его восхищение и любование величием священного мистического Арарата, поэтически воспетого знаменитым русским журналистом. В основу сюжета сказки «Цари Востока» положена легенда о дервише в образе святого армянского старца Шогакателяна, явившегося одновременно во дворцы шаха Ирана и турецкого султана, чтобы возвестить им скорое свержение и потребовать от властителей совершить паломничество к подножию священной горы Арарат, чтобы постичь волю Бога. Меньшиков начинает повествование со сказочного зачина, риторических вопросов, подчеркивая иллюзорность произошедшего: «Не так давно, хотите верьте, хотите нет, в Тегеран и Стамбул явился один и тот же дервиш. Это был древний старец, изнуренный, с пламенными глазами. Не спрашивая ни у кого пропуска, на глазах вооруженной с ног до головы стражи, старец прошел в обеих столицах прямо во внутренние покои шаха и падишаха. Был ли то дух или человек? Был ли то сон или действительность? Потом был удостоверено, что святой с Востока обоим монархам (вскоре затем сверженным) принес одно и то же повеление: “Тень Аллаха на земле! Иди к подножию Арарата, на развалины Сардар-Булака, спроси старца Шогакателяна, и он откроет тебе волю Бога”» [1, с. 23].

Создавая описание священного Арарата, Меньшиков использовал троп олицетворение, сделав Арарат главным действующим лицом сказки. На снежной вершине Арарата святому старцу Шогакателяну даровано было прочесть мистические письмена на древнейшем языке Адама, на котором с ним говорил Бог. Меньшиков обращает наше внимание на то, что иранский шах, турецкий султан были людьми светскими, а не религиозными: «… не отличались чрезмерною ревностью к вере отцов, ибо вкусили растлевающего дух и тело европейского воспитания», однако они знали и уважали восточных святых пророков и «ясновидцев», находящихся «в непрестанном общении с Высшей Силой» и почитали священную гору Арарат [1, с. 23]. Писатель подчеркивает мистическую священную роль Арарата в человеческой праистории и собственно истории. Меньшиков олицетворяет Арарат со святым человеком, в величии и чистоте своей стремящемся уйти от нечестивых людей земли и еще более подняться к небу: «Они знали, что Арарат – самая священная гора человечества, древнее Синая и Олимпа. На Арарате остановился после всемирной казни ковчег Ноя и отсюда разошелся человеческий род. Теперь великая гора находится между тремя империями, возносясь к небу, как исполинский алтарь для поклонения трех народов. Но забыта всемирная катастрофа, забыт гнев Всевышнего, и расслабленное потомство Ноя вновь извратило свою плоть и дух и вновь воссмердело к небу преступлениями. Плохо живут бесчисленные народы и к Западу, и к Северу, и к Востоку. Одинаково нечестивы сыны и Сима, и Хама, и Иафета. Пустынен Арарат. Воздымая высоко над облаками снежную вершину, он хочет отойти как будто ближе к небу от зараженной земли». Молчание и тайна, вечное молчание и небесная тайна на серебристом челе его, поднявшемся выше громов и бурь [1, с. 23].

Слова святого армянского старца повлияли на правителей Ирана и Турции, совершивших паломничество к священной горе Арарат. Там они нашли святого старца, приказавшего властителям приносить покаяние, молиться и поститься сорок дней до того, как он откроет им смысл мистических знаков, запечатленных на вершине горы Арарат.

Словесной живописью Меньшиков передает игру цвета и теней на вершине Арарата: «Сорок дней продолжалось благочестивое приготовление. Затем, в один весенний вечер, на закате солнца, старец повел царей на гробницу одного праведного и велел смотреть на вершину Арарата. При закате солнца удивительна игра света и теней на склонах гор. Из сине-фиолетового сумрака выступают розовые, горящие золотом и алмазными искрами грани ледников. Далекие утесы, ущелья, расселины и пропасти каждое мгновение меняют свои очертания. Можно подумать, что кто-то невидимый и нездешний пишет тенями и красками что-то вечное, смысл чего доступен только праведным. “Вы видите это движение света? Я наблюдаю его сто лет из моей пещеры. От праведника, который похоронен здесь, я научился понимать эти заоблачные письмена. Они пишутся рукой архангела, что приставлен был когда-то сторожить двери рая со сверкающим, как солнце, мечом. Слушайте же, цари Востока, вашу судьбу!”» [1, с. 24].

Мистические письмена на сверкающих склонах священного Арарата возвестили властителям Персии и Турции свержение с тронов и гибель за слабость и безволие, а народы их стран будут наказаны за отступничество от законов Всевышнего. Со страхом и благоговением выслушивают цари Востока гневное послание архангела «с вращающимся мечом», возвещающего волю Бога: «… вы повелители своих царств, вы нисколько не хуже и не лучше ваших предков, которым Бог отдал власть вашими народами. Может быть, вы даже лучше некоторых из них. Вы просвещеннее многих, вы многих милостивее, доброжелательнее, справедливее, религиозней. Но в вас погасло львиное мужество ваших предков, исчезла способность подчинять людей. <…> Такова воля Всевышнего: торжествует могущество и отвага, умирает слабость, имя которой есть собирательное имя всех грехов. <…> Виновны сами народы, их отошедшая от божества природа, их низкое отступничество от законов Вечного. <…> Как до потопа вскорбел Господь и раскаялся, что создал род людской, так и теперь, так будет вовеки. Только верные спасутся. Нечестивые будут истреблены!» [1, с. 24]. Смятенные цари Востока произносят слова оправдания о своем стремлении к защите добродетели и разума, но архангел не принимает их. Три вечера, на закате солнца, святой старец переводил царям Востока «письмена архангела, начертанные на склонах Арарата. На четвертый вечер виденья не было: житель света отошел от них» [1, с. 23]. Старец строго повелел царям держать слова архангела в тайне, не записывать и не передавать, из-за чего подлинный текст «внушения небесного» никто не узнал. Всю следующую ночь цари востока беседовали друг с другом, вспоминая и истолковывая слова архангела. В словах сказочных царей видны размышления Меньшикова о силе и слабости наций персов и турок, о необходимости соблюдать древние религиозные законы наций. В своем диалоге цари Востока запоздало смогли постичь волю Всевышнего: «Так будьте же верными, не омрачайте Моего лица! Вы предназначены для высокой жизни и здесь, и там. И здесь не менее высокой, чем там. Не унижайтесь до презренных тварей, не понимающих своего создателя. Вы обязаны понимать его, ибо он послал вам Моисея, Иисуса и Магомета, и Закон его не для глухих. Исполняйте Закон – и вы еще до гроба войдете в жизнь вечную» [1, с. 26]. Автор поэтично сравнивает эти слова «внушения небесного» с послышавшейся персидскому шаху «тихою музыкой, неуловимой, как мечта» [1, с. 26].

Отправившись в обратный путь, персидский шах и турецкий султан еще и еще раз обращают взор на вершину Арарата, сердцем вопрошая его, как мудреца, стараясь найти ответы на трагические вопросы, но лишь праведным открывал небесные письмена величественный Арарат. В концовке святочной сказки Меньшиков дает лирическую картину величественного молчания священного Арарата: «Печально глядели цари Востока на белую шапку Арарата. Им хотелось как будто рассмотреть еще какие-нибудь таинственные письмена на священных склонах, хотелось вымолить прощения у Аллаха, но ничего не говорила сердцу их седая вершина. Заоблачное молчание стерегло тайны ее, доступные лишь святому взору» [1, с. 26].

В святочной сказке «Цари Востока» Меньшиков мастерски использует средства художественной образности для создания поэтически-прекрасного мистического образа величавой священной горы Арарата, святого центра мира, вершины которого соединены с небом; на сверкающих гранях Арарата запечатлеваются послания Бога о судьбах стран, их народов и правителей. Меньшиков убежден, что в древней истории человечества великий Арарат священнее, древнее и значимее Синая и Олимпа. Меньшиков создал незабываемый образ священной горы Арарат – легендарного духовного центра мира.

Изучение других публикаций Меньшикова об Армении в «Новом Времени», в частности полемических статей «Рекорд веротерпимости» (1910) и «Единение церквей» (1911), показывает, что публицистическое наследие этого русского журналиста нужно анализировать критически, объективно выявляя основания его авторской позиции и пафоса, логики рассуждений и используемых журналистом аргументов. В названных полемических статьях безусловное уважение вызывает авторский пафос последовательного соблюдения и защиты догматов древней христианской веры, прежде всего православия, логично и убедительно переданный в авторской речи. Так, в статье «Рекорд веротерпимости» (1910) Меньшиков решительно осуждает решение экзарха Грузии, высших иерархов Русской Православной Церкви и представителей высшей гражданской власти России об отправке в Эчмиадзин делегации иерархов Православной Церкви Грузии и России для присутствия на похоронах Верховного патриарха и католикоса всех армян Маттеоса II. Журналист пишет, что в составе делегации находились заместитель экзарха епископ Григорий, ректор Тифлисской семинарии Пимен и архимандрит Антоний. Кроме того, в Тифлисе, в Ванкском соборе, совершались заупокойная литургия и панихида с участием «высших чинов гражданского ведомства» [2, с. 187].

Меньшиков с негодованием объясняет недопустимость участия православного духовенства и представителей светской власти России на церемонии погребения католикоса Маттеоса II тем, что Армяно- Григорианская Церковь якобы исповедует ересь Евтихия и признает монофизитство: «Выражаясь слогом парламентских запросов, я позволил бы себе спросить: “Известно ли нашему духовному правительству, что Армяно-Григорианская Церковь исповедует ересь Евтихия, осужденную Первым Халкидонским Собором”? Известно ли экзарху Грузии, что армяне – монофизиты, то есть признают в Иисусе Христе лишь одну природу, а не две? Известно ли нашей Церкви, что Вселенский Собор в 451 году предал анафеме как измышление Евтихия, так и его последователей?”» [2, с. 189]. Чтобы предупредить удивленные возражения, почему светский человек так придирчиво вникает в богословские догматы и пытается защищать Православную Церковь, Меньшиков заявляет, что представители Церкви в своих деяниях не имею права руководствоваться «обывательской» точкой зрения о правомерности контактов с якобы «еретиками»: «Из видов дипломатии, житейского такта, вежливости, этикета и т. п. Церковь не может забывать правил вечного своего закона, установленного святыми отцами и вселенскими соборами» [2, с. 188].

Меньшиков напоминает, что церковные законы и установления в отношении еретиков не менялись: «Чтоб узнать, в каком отношении мы находимся к еретикам, достаточно взять всем известную “Книгу правил святых апостол, святых соборов вселенских и поместных и святых отец”. В этой книге категорически сказано, что, во-первых, ересь придается анафеме». Во-вторых, сказано, что «с еретиками вместе не молиться и не ходит на молитву в их сборище» [2, с. 189].

Меньшиков доказывает ошибочный тезис о приверженности Армянской Церкви монофизитству и ереси Евтихия. Полемическая статья «Рекорд веротерпимости» вызвала много негодующих откликов и опровержений. Наиболее последовательно опроверг утверждения Меньшикова армянский священник Нерсес Эртевциан в статье «Придерживается ли Армянская церковь монофизитского учения Евтихия (ответ М. Меньшикову)» («Кубанский край». 1911. №4). Нерсес Эртевциан пишет: «Армянская Апостольская церковь вовсе и не исповедует ересь Евтихия и не придерживается монофизитского учения. Я изложу догматические истины Армянской церкви, откуда и выяснится положительная неосновательность мировоззрения г. Меньшикова» [3, с. 21].

В ответе Меньшикову священник Нерсес Эртевциан прежде всего говорит, что Армянская Церковь является одной из древнейших христианских церквей в мире и создана после вознесения Иисуса Христа апостолом Фаддеем, исцелившим армянского царя Абгара и основавшим в 33 г. н. э. в г. Эдессе, резиденции Абгара, первую христианскую церковь. Затем Армению посетил и стал проповедовать там Евангелие апостол Варфоломей [4, с. 21–22]. При приемниках Абгара с 287 г. н. э. вновь начались гонения на христиан, продолжавшиеся до 301 г., когда святой Григорий Просветитель Армении из княжеского рода Аршакидов исцелил и крестил языческого армянского царя Тиридата, а вскоре создал первые церкви и церковные общины. Священник Нерсес Эртевциан напомнил Меньшикову о причислении святого Григория Просветителя Армении к лику святых Русской Православной Церковью, и день его почитания приходится на 30 сентября по ст. стилю. Григорий Просветитель был возведен в сан епископа в г. Кесарии Каппадокийской в Малой Азии. На созванном царем Тиридатом всенародном собрании святой Григорий Просветитель был избран Верховным патриархом Армянской Апостольской церкви. И в 303 г. н. э. при помощи царя Тиридата святой Григорий Просветитель основал Эчмиадзинский престольный монастырь.

Современные исследователи отмечают, что христианство продолжило активно проповедоваться в Армении с начала II в. н. э. греческими проповедниками, и с этого времени там появляется значительное количество христианских общин. Христианство стало государственной религией Армении в 301 г. н. э. (по новым данным современных исследователей, не ранее 314 г. н. э.) [5, с. 84]. В начале V в. был создан армянский алфавит, и это внесло значительный вклад в укрепление национального характера Церкви. В начале IV в. Армянская Церковь обрела самостоятельность. Сохранившееся до наших дней вероучение было основано на постановлениях Никейского Собора; Церковь приняла решения трех первых соборов в Никее, Константинополе и Эфесе. Доктрина Армянской Церкви была близка доктрине Александрийской церкви, которая устанавливала догматическую христологическую формулу «об одной природе Христа, объединенной в воплощенном мире» [5, с. 84]. Документальные источники V в. свидетельствуют о нарастающей оппозиции любому верованию или определению, направленным на разделение божественную и человеческую природы Христа. Последователи ереси Нестория, создавшие значительную группу у южных границ Армении и поддерживаемые персидскими правителями, во второй половине V в. делали попытки ввести несторианство в Армении. Армяне оказали сильное противодействие несторианству показало их отношение к Халкидонскому Собору, потому что армяне были уверены, что принятая этим собором формула излишне категорично определяет различия между двумя природами, намеревается разделить их, то есть эта формула не имеет отличий от несторианской ереси. Осуждение несторианства и Халкидонского Собора было провозглашено на соборе, собранном в Двине в 506 г. В список преданных анафеме еретиков на этом соборе включал Евтихия. Это показало, что собор занял определенную позицию против доктрины монофизитов.

В ответе Меньшикову армянский священник Нерсес Эртевциан напоминает существенные догматические истины, определенные и развитые на трех Вселенских Соборах: Никейском (325 г. н. э.), Константинопольском (381 г. н. э.), Эфесском (431 г. н. э.). Эртевциан подчеркивает, что Армяно-Григорианская Церковь исповедует эти догматические истины: «Бог един по существу, но троичен в лицах: Бог- Отец, Бог-Сын, Бог – Дух Святой. Троица Единосущная и Нераздельная. Иисус Христос предвечно рождается от Бога-Отца и есть Совершенный и Истинный Человек, в точном смысле Богочеловек. Через таинство воплощения Божество и Человечество соединились в Нем, как едином лице, неслиянно и неизменно, нераздельно. Дух Святой исходит от Бога- Отца и есть Истинный Бог, как Бог-Отец и Бог-Сын» [4, с. 22]. Эртевциан говорит, что этот Символ веры, принятый на Никейском Соборе, ежедневно читается в Армянской Церкви, а затем следует чтение Славословия святого Григория Просветителя [4, с. 23]. Таким образом, священник Эртевциан напоминает основные догматы, известные всем православным.

Итак, как Православная, так и Римско-католическая церкви ошибочно относили армян к монофизитам. Армянская Церковь всегда решительно отвергала смешивание и подмену двух природ Христа, признавая его и Богом, и человеком. Приняв определение Кирилла, утверждавшего, что Иисус Христос продолжал быт тем же самым, каким был до воплощения в человека: Христос присоединил к Себе человеческую природу, не изменяя Своей Божественной; Церковь пришла к выводу, что говорить о двух природах после этого объединения, как это делают сторонники Халкидонского Собора означает присоединяться к несторианской ереси [5, с. 86].

Позиция Армянской Церкви, как и осуждение ею Халкидонского собора, во многом помогли сохранить индивидуальность этой Церкви. Однако это стало причиной источником множества трудностей во взаимоотношениях с Византией, так как в течение всего периода взаимоотношений Византии и Армении византийцы пользовались всеми возможными средствами – иногда велись дискуссии, но чаще прибегали к запугиванию и депортации, чтобы привести армян в граница ортодоксальной церкви. Кроме того, во время существования Киликийского царства вопрос о религии был очень важен в отношениях Западной Европой, прежде всего с папским престолом [5, с. 86]. Армянская церковь всегда играла значимую роль в объединении армянского этноса и строительстве национального государства. Историк С. Тер-Нерсесян называет Армяно-Григорианскую Церковь «главным оплотом национального единства, единственной организацией, которая сохранила активность даже тогда, когда страну завоевывали и разрушали, когда прекращалась политическая жизнь» Сберегая язык и традиции армян, Церковь помогла выжить и сохраниться армянской нации [5, с. 87].

Таким образом, несмотря на явную ошибочность тезиса о монофизитстве армян авторская позиция Меньшикова в статье «Рекорд веротерпимости» конструктивна и заслуживает внимания, так как заключается в привлечении внимания к давно наблюдаемой им болезни духа русского общества, происходящей от утраты истинной веры и предельного равнодушия и к вере, и к безверию, а также безграничное лицемерие в отношении вероисповедания и свободы совести: «Повторю еще раз: большинство из нас глубоко равнодушны к правоверию и еретичеству, и этот вопрос я возбуждаю вовсе не как фанатик, а просто как наблюдатель событий. Разве не любопытно, какая эволюция с нами происходит и в каком фазисе религиозного вырождения мы находимся. Только с этой точки зрения я и останавливаюсь на почетной депутации православных епископа и архимандрита в Эчмиадзин [2, с. 188].

В полемической статье «Единение церквей» (1911) проявились религиозные сомнения и богоискательство самого Меньшикова (как представителя русской культуры Серебряного века), что в значительной мере объясняет его заявление о недостаточной убедительности для него ответов армянских священников, опровергших его утверждение о приверженности Армяно-Григорианской Церкви ереси Евтихия и монофизитства. В этой статье Меньшиков говорит, что его возражения против участия делегации русских и грузинских иерархов Православной Церкви связаны также с его протестом против политизации церкви и в России, и в Армении, когда Верховный патриарх и католикос всех Армян будет рассматриваться не только как церковный глава, но и как политический лидер. В продолжение этой темы Меньшиков размышляет о причинах невозможности соединения современных ему христианских церквей. В этой связи журналист упоминает, что он говорил с выдающимся армянским епископом Месротом, «наиболее приближенным к эчмиадзинскому престолу», когда этот иерарх Церкви был еще в сане архимандрита, о причинах «разномыслия» церквей Армении и России, а также о возможности сотрудничества и даже объединения Русской Православной Церкви с Армяно-Григорианской Церковью. По словам Меньшикова, преподобный архимандрит Месрот уверял журналиста, что «существенного разномыслия нет и никогда не было, а было только упорство, довольно невежественное, с обеих сторон. Единственное препятствие – не захотят этим заниматься, не захотят просто для сохранения самостоятельности, из самолюбия – вот и все. В таком положении, мне кажется, – подчеркивает Меньшиков, – находится и вопрос о соединении и вообще христианских церквей. <…> Чем более я знакомился с причинами раскола в христианстве, тем ничтожнее они мне казались» [5, с. 197].

В статье «Единение церквей» Меньшиков выступает против лицемерия и фальши антирелигиозной либеральной веротерпимости и предлагает свое видение (вероятно, излишне идеалистическое и наивное, но высказанное искренне верующим и неравнодушным человеком) возможности объединения христианских церквей и называет основные условия: «Но если уж осуществлять сближение церквей, то нельзя же делать фальшивые и унизительные шаги. Нельзя, чтобы примирение в тысячелетней распре зависело от произвола пограничного архиерея и от инородческих влияний в гостиной ее сиятельства. Собирайте закономерно церковные соборы, обсуждайте разногласия в духе любви Христовой, ставьте постановление, для всех верующих ясные и обязательные. Тогда не будет допущено ничего недостойного ни с той, ни с другой стороны, а главное – не будет либерального лицемерия, прикрывающего полное отсутствие религиозности» [5, с. 197]. Меньшиков указывает на явное лицемерие, непоследовательность и непорядочность в отношении Армяно-Григорианской Церкви, когда в православных церковных уставах армянских священников продолжают именовать «еретиками», а в это же время высокие иерархи Православной Церкви «в епископских клобуках» ездят на поклонение главе Армяно- Григорианской Церкви [5, с. 198].

Таким образом, публикации Меньшикова на страницах «Нового Времени» пополняют источниковую базу исследований истории общественной мысли России и Армении в предреволюционный период. Посвященные Арарату, истории и культуре Армении и армяно- российским отношениям публицистические выступления Меньшикова в «Новом Времени» характеризуются значительным тематическим и жанровым разнообразием. Здесь наряду с примерами большого журналистского мастерства и предвидения Меньшикова встречаются и случаи его авторских ошибочных суждений и выводов. Однако даже эти ошибки ценны для воссоздания объективной исторической картины и объясняются спецификой исторической ситуации, особенностями политических взглядов Меньшикова. К сожалению, в полемических статьях Меньшикова об Армяно-Григорианской Церкви наиболее отчетливо проявилась ошибочность и излишняя категоричность суждений известного журналиста. Поэтому мы считаем, что для создания объективной картины разработки Меньшиковым тем Арарата и Армении необходимо продолжать выявление и изучение всего корпуса статей Меньшикова в «Новом Времени» о различных аспектах истории Армении и армянского этноса, Армяно-Григорианской Церкви, российско-армянских политических и культурных отношениях.

Трофимова Валерия Борисовна,
кандидат педагогических наук,
доцент Московского государственного гуманитарно-экономического университета,
член Союза писателей России

Литература

1. Меньшиков М.О. Цари Востока (Святочная сказка) // Письма к ближним. Год IX-й: Статьи, очерки / изд. М.О. Меньшикова. СПб., 1910. № 1 (3 января). С. 23–27.
2. Меньшиков М.О. Рекорд веротерпимости // Меньшиков М.О. Письма к русской нации. М., 2005. С. 186–189.
3. Эртевциан, Нерсес (священник). Ответ архиепископа Мелхиседека Мурадьяна на послание римского папы Льва XIII: пер. с армянск. Придерживается ли Армянская церковь монофизитского учения Евтихия (ответ М. Меньшикову): В память юбилея 1500-летия открытия армянского алфавита и четырехсотлетия книгопечатания у армян. Ростов н/ Дон.: Тип.
   «Донская речь», 1913. 22 с.
4. Тер-Нерсесян, Сирапи. Армения. Быт. Религия. Культура / пер. с англ. Л.И. Игоревского. М.: Центрполиграф, 2008. 188 с.
5. Меньшиков М.О. Единение церквей // Меньшиков М.О. Письма к русской нации. М., 2005. С. 191–198.

Источник: Арарат: русская и национальные литературы: Материалы международной научно-практической конференции 26-29 сентября 2024 г.- Ер.: Мекнарк, 2024.- 267с.
Публикуется с разрешения автора проекта доктора филологических наук, профессора М. Д. Амирханяна.