ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
Светлой памяти
ЧАРУШИНА Евгения Ивановича,
писателя, натуралиста, любимца детей…
- Лиска
- Лосихины слёзы
- Мифка колосяпый
- Мишки рыбалят
- Самая вкусная рыба на свете!
- Рысёнка
- Манефа
- Праздник без конфет
- Сказ о трясогузке
— Деда! А, деда! – приговаривал меньшой внук, Ванятка, — А зачем тебе шишки – мешками?! А зачем ты приговариваешь: «Туки-туки, варежки! По снежочку санюшки… Не поели мышечки… Налегай на шишечки?!» Кому гутаришь-приговариваешь?
— Кхе! – кашлянул Никифор, закручивая самокрутку, — Как сказать тебе, внучок? Завтрева в лес пойдём, тамочки и увидишь того, кому шишки собираю и заговор заговариваю…
* * *
Поутру… По насту хрустящему, отправился Никифор с внучатами в лес..
А, что, он, лес? Лес, как лес…
Сосёнка – к сосёнке, ёлочка – к ёлочке… Кустарничек – к кустарничку…
Всё одно… Тайга-матушка…
Полусонные внуки волочились за дедом на лыжах самоделишных… А сам Никифор нёс на плечах мешок увесистый, да не больно тяжёлый… С шишками.. Еловыми да сосновыми…
Наст под лыжицами похрустывает… Дед – передом, а внучата позади волочатся, полусонные.
Солнце раннее им улыбается, морозец за щёчки румяные их щиплет. А им… Им – всё нипочём: бредут за дедушкой… То ему на лыжи наступят… То друг дружке… Завалятся на бок, и… Хохоту — на весь лес!!! Всю дичину распугают!
* * *
Вышли на опушку, где ёлочки берёзки поперёд пускают… Гарь бывшая… Позапрошлогодняя… Вроде, недавно дело было, а берёзоньки – в руку толщиной… Стоят, красавицы, белым телом на белом снегу отсвечивают… Любо-дорого глядеть!
Вот, тут-то, спустил Никифор тяжёлый мешок с плеч, и шишечки из него стал вытаскивать, разбрасывать, по пенькам горелым раскладывать.
Раскладывает, да приговаривает: «Туки-туки, варежки! По снежочку санюшки… Не поели мышечки… Налегай на шишечки!»
-Дед! Ну, дед! – не утерпел Ванятка, — Кого? Кого на шишки зазываешь?
— Тише, малец! Сам увидишь моего помощника…
Мгновения не прошло, как на искристый наст уселся «дедов помощник»… В красной шапочке… Дятел…
И. давай шишку долбить-ковырять! Только шелуха во все стороны полетела! И людей не боится! Знает, что не обидит защитник таёжный!
— Де-е-ед! – шепнул Ванька, уткнувшись носом в тулуп, — А… А почему ты… дятла… лесным помощником кличешь?
— Потому, внучок, — ответил Никифор, поправляя на Ваньке шапку-ушанку, — Потому что он деревья худые метит… Знает, санитар, которые из них больные… Заранее из них червячков выковыривает. А я – за ним… Метки ставлю… Чтобы лес здоров был… Как ты, малец!
* * *
Усевшись на пенёк, Никифор закурил… Внучата увалились на снег, и с интересом наблюдали за «дедовым помощником», который кликнул-присвистнул, и на зов его слетелись, ещё с десяток, лесных санитаров…
А дед покуривал, да нашёптывал слова заветные: «Туки-туки, варежки! По снежочку санюшки… Не поели мышечки… Налегай на шишечки!»