ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
Светлой памяти
ЧАРУШИНА Евгения Ивановича,
писателя, натуралиста, любимца детей…
Запах цветущей черёмухи врывался в раскрытую форточку, и не давал спать, наполняя избу неповторимым ароматом…
Дед Никифор встал осторожно, стараясь не скрипеть старой кроватью. Тихонечко, на цыпочках, подошёл к «красному углу», и поправил тлеющий фитилёк лампады.
— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, спаси и помилуй нас, грешных…
— Деда! Ты чего там бормочешь? Спать не даёшь… – раздался голос младшего внука с печи.
— Дык, молюсь, Ванятка! – ответил дед.
— Молишься? Или стихи рассказываешь?
— Молюсь… А стихи… Стихи, они… В «букварях» ваших…
— А, зачем, деда, молишься?
— Надоть так… Стариками завещано…
— Завещано? Какими вещами?
— От, дурень ты, малолетний! Я Богу молюсь!
— Богу? – Ванятка глубоко вздохнул, пытаясь сообразить, кто такой Бог, — А… А он где?
— Где-где? На небе!
— Хи-хи! Дед! А, как же он по небу ходит, и не падает?
Ванятка закатился заливистым смехом, разбудил Ваську-старшого. Тот, в непонятках, стал шарить по стене…
— Вась! Ты чего ищешь?
— Бога…
Никифор, не в силах продолжать молитву, поддался озорству своих пострелят, и начал стаскивать их с печи. Те визжали, как поросята… Особенно, когда дед начал окунать их в ушат с колодезной водой.
— Мойте! Мойте пятачки свои, чумазые, — приговаривал Никифор, умывая внуков…
А внучата визжали, брыкались… Как будто впервой им было умываться водой леденящей…
— А ты, дед, нам обещал… Кое-что…
— Чевось обещал?!
— Медведишную рыбалку показать!
— А-а-а… Коли обещал, слово сдержу! Собирайтесь, чиграши!!!
* * *
Мокрыми от росы, по пояс, наши путешественники взгромоздились на большой камень подле бурной реки. Надрали лапника елового, улеглись на него, и стали наблюдать. Дед Никифор вынул из чехла старенький, сорокократный бинокль, который достался ему в наследство. От отца-фронтовика. Настоящий! «Цейсовский»!!!
Ближе к полудню, у реки появилась медведица с медвежатами. Один – блёклый шерстью, «пестун» прошлогодний. Другой – будто игрушечный, в эту весну рождённый.
Медвежата уселись на берегу. Мамка-медведица что-то буркнула «пестуну». А он ответил ей: «Ладно, дескать, буду приглядывать за младшеньким!»
Медведица побрела к перекату, туда, где помельче. Ступила лапами в воду, и содрогнулась от холода. Ух, ледяная водица в реке!!! А что делать? Грибов-ягод ещё нет, а детки есть хотят! И учить их надобно!
Пробравшись на середину порога, медведица встала на задние лапы, и замерла. Знала, бурая, что в это время таймень да хариус, противу течения идёт… На нерест… Мать-Природа зовёт рыбину туда, где есть спокойные затишины, пригодные для икромёта…
Медвежата, глотая голодную слюну, внимательно наблюдали за действиями матери. Хочешь жить – научишься!
Та, замерла, будто каменная, всматриваясь в бурлящий поток. Минута, три, пять, десять… Неожиданно медведица, наотмашь, врезала лапой по воде!!! Да так, что радужные брызги окутали её с головы до ног!!! Ещё удар! Ещё!!! Ещё!!!
Серебристые хариусы вылетали на берег. Один за одним! Приплясывая на прибрежной гальке… Голодные медвежата хватали добычу, и ели, ели… Будто хотели наесться… На всю свою, медвежью, жизнь…
Некоторое время спустя, когда рыбы на берегу уже было предостаточно, медведица выбралась из воды.
Поругалась, по-медвежьи, на бестолковых сынишек, которые поотгрызали головы рыбьи, и довольно ворчали, набив свои брюшки…
Что-то, бормоча, медведица вырыла яму под сваленным деревом, и начала таскать туда рыбу. «Пестун» бросился помогать ей, памятуя о прошлой, голодной весне, когда лёд на реке стоял до июня.
Собрав всю рыбу воедино, они начали аккуратно закапывать своё «рыбохранилище». Протухнет, но сгодится! Любая еда лесному зверю впору!!!
Маленький медвежонок суетился, хватая, то одну, то другую рыбину. Мамка-медведица ругалась на него. Но и он, «не лыком шит», что-то отвечал ей, грубовато…
Не выдержала мамка, схватила озорника в лапы. Присела, переложив неслуха через колено, и… Давай шлёпать его по тому месту, «откель ноги растут»…
Как человек… И медвежонок, наказанный, плакал… Как человек…
* * *
…В звенящей тишине раздался Ваняткин вопль:
— Дед! Макары заели!
Хоть и учился Ванятка правильно разговаривать, но вместо «комаров» у него вылетали «макары»…
Медведица, услышав голос человеческий, встала на задние лапы, и… ноздрями… воздух… «Уффффф! Уффффф! Уффффф!»
Близоруки медведи, посему, больше на нос надеются, чем на зрение.
— Давайте-ка, ребятки, тикать – шепнул Никифор.
— Ещё охота поглядеть, — взмолились внуки.
— Тикаем! Тикаем!, — шептал дед, подталкивая внуков, — Даже медведь-шатун, зимой, не так страшен, как мамка, защищающая своих деток…
Аромат цветущей черёмухи свалил деда и внуков в сон…
Спите сладко!
Вспоминайте «медведишную рыбалку»!