ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
Володе Кувакину
На банковку ему ехать не хотелось. Хотя пару вопросов перетереть с народом не мешало бы. А так – что там делать? Вечные перекуры, вечные жалобы: бабло все труднее зарабатывать, все труднее… Да еще бахвалятся, как кидают клиентов-лохов. Шумахер опять будет травить байки, как пьяного норвега или англичанина повез из Старой Риги в порт… через Вецмилгравис. И так смехом заливается, довольный. Да и остальных не очень хотелось видеть. Опостылели!
Серега не от хорошей жизни сел за баранку. А как гладко все складывалось поначалу! Пошел на завод инженером, но сразу смекнул, что карьеру быстрей можно сделать на общественном поприще. Комитет комсомола возглавил, потом профком. Уже строил планы, как в партком попасть. Но тут все пошло-поехало! Союз развалился, родной завод закрыли. Там сначала разворовали все, что могли. А потом всю территорию завода – конторские помещения и производственные цеха – сдали в аренду каким-то фирмам и фирмочкам…
Так Серега в свои неполные 30 лет оказался не у дел. Домой, на родную Волгу, возвращаться не хотелось. Жена и сын, которые все больше отдалялись от него, вполне комфортно чувствовали себя среди латышей и Ригу считали своим городом. А вот он…
Нет, Серега не страдал фобиями. И не относился к аборигенам с неприязнью, как некоторые из его окружения. В каждом народе есть плохие и хорошие. Но вот понять латышей и принять их отдельные странности он никак не мог. Его удивляла закрытость и душевная черствость местных, непонятная надменность и высокомерие. И эта извечная латышская мстительность… Сколько можно шпынять русских! Да какие мы оккупанты-колонисты! Мы так же вкалывали на Латвию, как и латыши. А теперь одни стали любимыми детьми государства, а другие – пасынками с фиолетовыми паспортами «негров».
Латышей в его кругу не водилось. Так уж вышло. Разве что Юрка Даугмалис, замом был у него в профкоме. Из Юрия переделался в Юриса и такие песни запел во времена Атмоды! А ведь сам и латышом себя прежде не считал, потому что воспитывала его мать-украинка. И сам когда-то больше всех смеялся над «этими хуторянами». Сейчас Даугмалис вице-президент успешного банка.
Нет, Серега никогда никому не завидовал. Просто любил, чтобы все было по-честному, по справедливости. Пятая графа не должна давать привилегий.
А еще ему не нравилось здешнее стукачество. На соседа, на коллегу по работе, на случайного прохожего донести было почти святым делом. Вот вчерашний пассажир, качок с коротким ежиком на голове, довез его, все как полагается. Так нет же, все мучил Серегу, почему на государственном языке водитель не говорит? И даже номер записал, когда выходил из такси. Пожалуется или нет?
Да пошли они все! Может, и в самом деле уговорить Наташу вернуться домой на Волгу? Родичи уже старые, вот-вот уйдут в мир иной. А там дом справный, огород с садом. И вместо этих средневековых каменных джунглей живописные берега великой русской реки, где прошло его счастливое детство…
Далеко за полночь его “Мазду» тормознул какой-то мужчина. Он был явно навеселе. На вопрос, куда ехать, клиент, слегка покачиваясь, ответил заплетающимся языком:
–Алуксне!
Серега напряг память, поскольку такой улицы никак не мог вспомнить.
–Новая улица какая-то?
–Не-ет. Алуксне – город Алуксне.
И еще что-то добавил по-латышски. Но Серега его не понял. Понял только, что не ругается. И вообще мужчина был настроен миролюбиво. В ближайшее время ни себе, ни окружающим портить настроение не собирался.
Дело было в среду, день не самый хлебный, клиентов мало. Серега призадумался: все же почти 200 километров от Риги.
Клиент сразу же снял все его сомнения:
–Заплачу, хорошо заплачу!
И для убедительности достал портмоне.
В том, что его не обманут, Серега не сомневался. У молодого мужчины лет 35 был вполне респектабельный вид. Одет в дорогое двубортное пальто из твида. Модные туфли не запачканы снежной грязью ранней весны. Аккуратная стрижка, очки в стильной оправе. Смущало одно обстоятельство – клиент почти не говорил по-русски. А у Сереги с латышским напряг. Главное же, смогли договориться о цене. Клиент щедро рассчитался – у Сереги было неукоснительное правило: деньги вперед! А то всякое бывает, кидали его не раз, оставляя в качестве залога сотовые телефоны, но так и не возвращались. Ему уже надоело эти мобилы в ломбард сдавать. Не платили, как правило, свои же, русскоговорящие без акцента.
–Лаби, – улыбнулся Серега клиенту и плавно нажал на газ. Его видавшая виды «Мазда» тронулась в неблизкий путь…
В тот момент Серега даже не мог предположить, что этот не очень трезвый пассажир всколыхнет его душу.
Для поддержания разговора ему пришлось поднатужиться и вспомнить из своего скудного запаса не только те латышские слова, что давно уже позабыл, но и те, которые никогда не употреблял. А все потому, что пассажир, в самом деле, по-русски почти не понимал.
На выезде из Риги мужчина попросил остановиться у какого-то бара, работавшего круглосуточно, и вернулся вскоре с бутылкой водки. Спросив разрешения, глотнул прямо из горла. Беседа, как водится, стала набирать обороты. Клиент старался говорить простыми фразами, чтобы русский таксист смог его понять. А Серега, как ни странно, все понимал. Или почти все.
Если ты таксуешь, то обязан быть психологом, в людях разбираться. Где надо – разговор поддержать, где надо – промолчать. Иначе проблем не оберешься. И сажать всех подряд к себе не стоит. Месяц назад жадный Шумахер откровенных криминалов посадил, много пообещавших. Так они грабанули его и чуть не зарезали…
Мужчина оказался разговорчивым. Он поведал свою нехитрую историю. Недавно стал работать в крупной фирме по продаже компьютеров. Год назад развелся, оставив жене и сыну квартиру. Сейчас на съемной живет с подругой. Отец в Алуксне – большой начальник в налоговой службе. Там все в порядке: дом, гараж, квартира, хутор…
Куда именно ехать, он еще не решил.
— На месте разберемся.
Зачем ему вздумалось ехать на ночь глядя, посреди рабочей недели, к себе на малую родину, Серега не стал спрашивать. А вот о себе, своих увлечениях (рыбалка, футбол, кино) и непростых отношениях с женой тоже поведал – откровенность за откровенность.
Впрочем, надолго его собеседника не хватило: алкоголь сделал свое дело, пассажир уснул.
Оставшаяся часть пути далась нелегко. Сереге становилось все сложнее ориентироваться ночью на дороге, по которой прежде никогда не ездил. Пришлось даже дважды останавливаться, чтобы по дорожным знакам уточнить маршрут. Под колесами шуршал грязный снег, вдоль дороги одиноко стояли голые деревья, уставшие от долгой и холодной зимы…
Когда стало рассветать, а до Алуксне оставалось всего ничего, молодой мужчина зашевелился. Как оказалось, вовремя: видимо, во сне он решил ехать не в отчий дом, чтобы предстать пред ясные очи влиятельного папаши, а свернуть на хутор на подъезде в город.
— Здесь налево сворачивай. Куда я такой пьяный!
На хутор так на хутор…
Старый дом из красного кирпича, окруженный со всех сторон сосновым лесом, нуждался в капитальном ремонте. Навесной замок на двери открыли без ключа. А вот внутри – на удивление! – все было опрятно, вполне годилось для комфортного проживания. Мужчина включил свет, и красный абажур осветил громадную гостиную, обставленную вполне приличной мебелью. Диван, круглый стол посредине, книжные полки, телевизор в углу… На стене висели картины, изображавшие сельский пейзаж.
Ехать обратно без передышки Сереге не очень хотелось, и он охотно откликнулся на предложение Андриса (только в доме латыш решил представиться) попить чаю. За столом разговор особо не клеился, хотя хозяин старался быть гостеприимным. Просто казалось, что он погружен в свои мысли и нежданного гостя не замечает.
Дальняя дорога и бессонная ночь дали о себе знать. Серега отважился попросить хозяина разрешения маленько вздремнуть.
–Пожалуйста! – Андрис пожал плечами и указал на диван.
Сам же устроился рядом в кресле, укрывшись пледом. Однако заснуть им не удалось. Серега поерзал на скрипучем диване с полчаса. И Андрису явно не спалось. Увидев поднимающегося с дивана нового знакомца, хозяин тоже поднялся. Неожиданно стал уговаривать его остаться. Мол, вместе вернемся в Ригу, только вечером. Наверно, вспомнив про любимую рыбалку водителя, стал хвастать, какие у них тут, в Видземе, карпы водятся. И вообще, как здесь красиво. Особенно в мае, когда цветет сирень.
–А хочешь, позвоню куму, протопит для нас баню?
Серега все мотал головой и показывал на часы: пора возвращаться в город.
И все же отказать гостеприимному хозяину в короткой прогулке на местную гору («Второе место по высоте в Латвии занимает!») он не мог. Андрис ему все больше нравился. Да и любопытно, что там за гора? В Цесис люди едут зимой с лыжами, в Сигулду. Ну, поглядим на твои местные Альпы.
Утро было зябким и серым, настоящим балтийским. Сразу за лесом открывался вид на гору. Второе или какое там место она занимает – трудно было сказать. С виду так себе, холм. Восхождение не представлялось утомительным. Однако мужчины не без труда взобрались на вершину по размокшему от таявшего снега склону. Серега чуть было не поскользнулся и уже стал сожалеть, что согласился на эту экскурсию. Эка невидаль – он в Татрах не один раз бывал! Но… Он оглянулся вокруг. От увиденной картины у Сереги захватило дух. Под ними простирались бесконечные леса, над всей округой стояла сумрачная дымка. Верхушки деревьев стали робко прошивать лучи восходящего солнца. Как поэтично, черт возьми! А тут еще Андрис в распахнутом пальто встал с распростертыми руками, ноги на ширине плеч, и что-то быстро заговорил. Из всех сказанных слов Серега разобрал только одно: «Латвия».
Андрис повернулся:
–Давай выпьем.
Из кармана широкого пальто он ловко извлек недопитую ночью бутылку водки. Сделал один глоток, другой и стал рассказывать, как на этой горе прошло его детство. Эх, как весело было пацанам! Серега не все понимал, но понял главное: его новому приятелю надо было выговориться, поделиться чем-то своим личным, сокровенным в это сентиментальное мартовское утро.
— Я в школе чемпионом был по плаванию. Физкультуру больше всего любил… А сейчас на спортзал времени не хватает.
— А я за область в футбол играл. Помнишь, «Кожаный мяч» проводили, первенство для школьников?
— Да-да, припоминаю… Еще я гордился, что у меня единственного во дворе был крутой велик. Отец подарил на день рождения. Знаешь, как он меня любит!
Они устроились на сырых пеньках. На Серегу тоже нахлынули воспоминания. Он вспомнил о своей родине, большом волжском городе, который за свою недолгую историю несколько раз менял название. Как в том анекдоте: «Пенсии нет, бабка, потому что сама виновата. Жила бы в одном городе, а не моталась по свету…» Он вспомнил бескрайние степи, которые начинались сразу за городом. Там, в степях, до самого горизонта не увидишь ни одного деревца. Зато как красиво бывает ближе к лету, когда степь зацветет, и заблагоухает, и оживет.
Обо всем этом русский рассказал латышу.
–Здесь, на этой горе, Андрис, твоя Латвия, – говорил Серега. – Здесь твой хутор, твои родные, твои корни. В Риге тоже Латвия, только не совсем, не совсем твоя. Я тебя понимаю…
Захотелось человеку плюнуть на все, слиться с природой, с этой красотищей, подышать полной грудью родным воздухом. Пусть на часок-другой, хоть на немного, но вернуться в детство.
При спуске с горы Андрис, на нетвердых ногах, со всей пьяной дури, ринулся вниз. Не удержавшись, повалился в снег. Поднялся, снова рванул вперед, нелепо размахивая руками и крича:
–Йо-хай-ды! Как хорошо! Как хорошо!
Он падал на снег и вставал, падал и вставал. В разные стороны разлетались его руки, полы вымазанного пальто, а очки в дорогой стильной оправе просто чудом не разбились.
Поднявшись и стряхнув с себя снег, Андрис широко улыбнулся и, откинув назад голову, прикрыл глаза. Кто знает, может, в тот момент он вспоминал, как в детстве скатывался на санях с этой горы, второй по высоте во всей Латвии.
Вернувшись в дом, мужчины привели себя в порядок . Андрис вдруг тоже стал собираться в дорогу:
–Я еду с тобой!
Лишних вопросов Серега уже не задавал. Едем так едем. Кажется, он начал понимать, почему человек срывается с места, выматывает себя без сна, швыряет на ветер деньги на, казалось бы, бесцельную дорогу, тратит время… Наверное, не всегда надо быть рациональным и правильным.
Весь обратный путь они молчали, каждый по-своему переживая эти два часа на хуторе под Алуксне.
Усталость сменилась у Сереги новыми ощущениями, не такими безрадостными, как еще вчера. Нет, этот «горец» Андрис ему определенно нравился. С таким бы он мог дружить. И вообще все не так уж и плохо, не так уж плохо…
2009 г.