ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
Армянский алфавит
Сэде Вермишевой
I
По каким растительным канонам
мне понятны в корне и всерьез
прописи кавказских строгих гроз,
где на бирюзовом и зеленом
лихо, пьяно, с солнечным наклоном
жмется почерк виноградных лоз?
Азбукой разбросаны повсюду
горы твердых гласных…
Камень, пой!
Отче наш,
урок открытый Твой
пемза, туфы, золото и руды,
как ученики, согласные с Тобой,
назубок зубрили под землей.
Строк бегущих черные коровы,
тучные стада кариатид,
все – крупнорогатый алфавит,
бессловесный, племенной, суровый:
стать под утро текстом норовит.
Только звук божественный привит.
И Месроп Маштоц,
известный книжник,
переводчик снов, из первых рук
грамоте учил и требовал наук
и от малых, сирых, старых,
и от ближних…
Пляшут буквы, не смыкая круг,
в каждой плач и чернокрылый крунк.*
* Крунк (с армянского) – журавль, о котором поется в известной старинной песне.
25.10.2003
II. Арарат
С облака на облако, ночью вороной,
утром серым в яблоках, белым днем
пролечу нагорьем, розовой страной,
где вулканы сонные подо мной
дышат перегаром и огнем,
сны пасут заочные хоть куда:
пастухов библейских в рог согнем…
В топоте копытном бараньи стада,
блеянье, мычание за окном,
страхи крутосклонные за спиной,
твари допотопные, – рев и рык.
Где тут залежался старый Ной,
где его вершина, мужеский кадык,
яблоко Адамово? Развяжи язык
в каменных раскатах, без костей,
только бы незванных не было гостей…
Я под этим небом выбрала ночлег
с краешку, калачиком, но в ковчег.
10.10.2003, Ереван
III. Гегард
Как два кота с учеными глазами,
как стражники самих себя с усами
на жесткой привязи семнадцати веков
несут хвосты и службу в панораме
событий грозного Кавказа, лишь бы в храме
источник не засох… И никаких замков.
Лишь агнец и орел под их прицелом,
лишь сон и дух, что в камне дышат белом,
во что упертая ударилась молва,
доходчивая в частности и в целом…
Звериным миром и святым приделом
встают два дико верных льва.
И тем, кто зол и юн, и тем, кто стары,
ни мора, ни резни, ни кары.
Гегард, Гегард, от жажды не умру!
Сбивая в кучу звезды, как отары,
мне пастухи читали про хачкары.
Гегард, Гегард, не страшно на миру!
14.10.2003
IV. Эребуни
Месяц отуреченный с ножиком в кармане,
ночью одураченный, простаку сродни,
знал, что я уснула камнем в Ереване,
легким теплым туфом, в туфлях на диване,
а проснулась – где? – в Эребуни.
Пресного рассвета раскатала тесто,
прямо из тондыра – жаркий сытный день
грубого помола. Пусто свято место?
Свежеиспеченная, я как есть невеста,
видишь, под чинарою?
Это – моя тень,
тоже горькоглазая, с мертвыми руками…
Что ей пел задумчивый молодой дудук?
Мимо пронесли мацони с пирогами?
Новый месяц круть-верть новыми рогами,
слышишь, в моем сердце новый тук, тук, тук…
17.10.2003. Москва