ДНИ В ИСТОРИИ

«Наша Среда online» — Удивительные открытия дарит история отношений русского и армянского народов. Неожиданные встречи с людьми, нетронутые рукой исследователя архивные документы, фотографии, от которых сияет свет души человека. Вот таким открытием – полу-открытием, если быть точнее, ибо это лишь приоткрылось – нам представляется факт из жизни русского православного монаха, архимандрита Димитрия (Биакай), встретившегося с армянскими перемещенными лицами в послевоенной Германии.  

Архимандрит Димитрий (Биакай), начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме (Русская Православная Церковь Заграницей — РПЦЗ) относится к числу клириков, жизнь и служение которых только становится предметом исследования церковных историков. О. Димитрий служил начальником миссии в период 1950-1960-х годов (а точнее с 1951 по 1968 г.), время холодной войны в международных отношениях и сугубого противостояния двух частей Русской Церкви – Московской Патриархии и РПЦЗ. В теме исследования жизни о. Димитрия есть загадочный сюжет – его проживание в армянском лагере перемещенных лиц в городе Штутгарт в период после Второй мировой войны. И эта загадка до сих пор не раскрыта.

Задача данной статьи – на основе документов Архива Германской епархии РПЦЗ (далее – АГЕ) изучить период жизни о. Димитрия в послевоенной Германии и подвести события жизни о. Димитрия к встрече с лагерем армян в Штутгарте.

По окончании Второй мировой войны возник феномен перемещенных лиц (Displaced Persons DP или ДиПи). Это были лица, которые по разным причинам оказались на территории Германии, Австрии, Италии, и далеко не все из них собирались возвращаться на родину. Многие ДиПи проживали в созданных западными оккупационными властями лагерях под эгидой ООНовского агентства UNRRA – United Nations Refugees Rehabilitation Agency. Жизнь ДиПи, как, впрочем, и наших граждан после войны, была тяжелой: не хватало продуктов, лекарств, элементарных человеческих удобств, по крайней мере, так было в 1945-1949 гг. Жизнь стала выправляться, стабилизироваться в 1949 году и далее, когда многие перемещенные лица стали уезжать в страны Западного полушария, на постоянное место жительства. Значительное влияние на жизнь ДиПи оказывало православное духовенство, которое разделяло с паствой всю нищету тогдашней жизни и стремилось, тем не менее, через молитвы, через богослужения поддерживать дух православных беженцев.

После войны персонаж нашей статьи, о. Димитрий оказался в Вендлингене-на-Некаре, недалеко от Штутгарта (ныне федеральная земля Баден-Вюртемберг). В Вендлингене сосредоточилась группа православного духовенства во главе с киевским протоиереем Адрианом Рымаренко. Все они бежали от войны. Пережившие репрессии за свою веру, они бежали и от атеистической власти. В Вендлингене были устроены церковь в честь Владимирской иконы Божией Матери и церковные мастерские. Это не был собственно лагерь перемещенных лиц, это была необычная община русских православных беженцев.  Но что такое Вендлингенская община – отдельная тема исследования [1].

О. Димитрий в миру был Исмаил Александрович Биакай. Родился 18 февраля (полагаем, здесь указан старый стиль, потому что на могиле архимандрита на Елеоне указана эта дата и дата кончины по старому стилю) 1908 года. Уроженец города Киева.  Образование незаконченное среднее, «супружеством обязан не был» [2]. 16 ноября 1941 г., то есть уже под немецкой оккупацией, И.А. Биакай был пострижен в монашество с именем Димитрий. Постриг совершил схимоархиепископ Антоний (Абашидзе), ныне канонизированный Украинской Православной Церковью в лике местночтимых святых Киево-Печерской Лавры как преподобный [3]. Почему именно владыка Антоний совершил постриг? Ведь монашеский постриг мог свершить и другой священнослужитель Лавры. Формулярный список содержит объяснение на этот счет. Согласно документу, до поступления в Лавру Исмаил Биакай находился на гражданской службе (на какой именно, документ не уточняет) и одновременно состоял келейником и личным секретарем схимоархиепископа Антония [4]. Иными словами, будущего архимандрита и владыку Антония связывали очень близкие отношения.

Затем 21 ноября 1941 года, на день Архистратига Михаила, монах Димитрий был принят в Лавру и назначен письмоводителем «с оставлением на послушании у схимоархиепископа».  Формулярный список о. Димитрия далее хронологически перечисляет события из монашеской жизни о. Димитрия. 8 декабря 1941 г. он был рукоположен  в сан иеродиакона, 26 декабря – в сан иеромонаха. 13 марта 1942 г. иеромонах Димитрий был назначен правителем дел. Каких именно дел (вопросов)? Скорее всего, речь идет о канцелярии, о процессе документооборота Киево-Печерской Лавры. Тогда же в 1942 г. о. Димитрий назначен был членом Духовного Собора Лавры – органа для решения вопросов жизни монашеской обители. Формулярный список сообщает о наградах периода оккупации: 24 июня 1942 г. награжден набедренником, а 3 мая 1943 г. – наперсным крестом. Под всеми этими сведениями пишущей машинкой было напечатано имя наместника Лавры архимандрита Валерия, а ниже следовал текст, также машинописный, который гласил:

«16 марта 1944 года иеромонах Димитрий возведен нами  в сан игумена с возложением палицы. Пантелеимон. Архиепископ Киевский. С подлинным верно: настоятель храма Пресвятой Богородицы в Вендлингене протоиерей Адриан Рымаренко».  На документе стояла печать Штутгартского благочиния Русской Зарубежной Церкви (Orthodox Church. Decanat of Stuttgart) [5].

18 сентября/ 1 октября 1946 г. Синод РПЦЗ в Мюнхене слушал представление владыки Серафима и постановил возвести игумена Димитрия в сан архимандрита  «во внимание к усердному служению его Святой Церкви» [6]. В Архиве Германской епархии отложился и документ о возведении в сан архимандрита.  В официальном  письме от 1 ноября 1946 г. на имя митрополита Серафима  епископ Феодор (Рафальский) сообщал:

«Согласно отношения Вашего Высокопреосвященства от 2/X 1946 г. за № 945 о. игумен Димитрий (Бiякай) 21 сентября ст.ст. сего года в Вендлингенском православном храме за Божественной Литургией возведен мной в сан Архимандрита, о чем считаю своим долгом доложить Вашему Высокопреосвященству. Вашего Высокопреосвященства смиреннейший послушник и недостойный богомолец Епископ Феодор» [7]. Возведение в сан архимандрита состоялось 4 октября 1946 г. Новопоставленный архимандрит Димитрий смиренно благодарил правящего архиерея в письме от 9 октября 1946 г.: «Удостоенный Великой Архипастырской милости Вашей приношу глубокую благодарность Вашему Высокопреосвященству, сознаю, что высокая награда отнюдь ничем не заслужена мною, а дарована в утешение щедротами Божиими и милостями Его» [8].

После 1946 г. в исследованных нами документах АГЕ наступает «перерыв», в котором нет детальных сведений об о. Димитрии (Это не означает, что нет иных документов, которые еще предстоит выявить и проанализировать). В мае 1949 года на имя митрополита Серафима поступило письмо от Свято-Николаевского приходского совета г. Штутгарта. Приходской совет просил назначить настоятелем архимандрита Димитрия (Биакай), служившего в Вендлингене.

«Обратиться к Вам с настоящей просьбой, — писали члены совета, —  вынуждает нас обстановка, создавшаяся в нашем приходе, и необходимость умиротворить всех прихожан. Мы убедительно просим Вас, святой Владыка, внять нашей просьбе, и мы можем сказать Вам, что назначение архимандрита Димитрия будет встречено с большой радостью». Обращение было подписано церковным старостой С. Коноплевым.  На тексте письма владыка Серафим рукой написал резолюцию: «18.V.49. Отправлен запрос о. А. Рымаренко, о чем сообщено г. Коноплеву. М.С.»[9].  Мы можем только предполагать, что приходской совет церкви Штутгарта не случайно называл о. Димитрия как возможного настоятеля. Видимо, штутгартцы приезжали в Вендлинген, в общину о. Адриана, знали и беседовали с о. Димитрием, видели, как он совершает богослужения (а в период тяжелой болезни о. Адриана о. Димитрий часто служил в церкви Владимирской иконы).

Запрос митрополита Серафима действительно был отправлен в Вендлинген. Прочитав запрос и письмо из Штутгарта, о. Адриан ответил правящему архиерею письмом, в котором, в частности, писал: «Отвечаю на Ваше письмо от 18 мая с/г № 212/49 о назначении о. Архимандрита Димитрия в Штутгарт, в Свято-Николаевскую церковь. Наш Вендлинген понемногу разъезжается, уже уехал о. протодиакон Потоев.  Каждый день приносит новый номер для переезда [10]… Относительно вопроса о немедленном перемещении о.Архимандрита думаю — Вы сами решите. Не зная общего положения, не дерзаю мешать столь важному делу Штутгартского прихода. …Прошу Вашего благословения. Целую Вашу руку. Горячо любящий Вас протоиерей Адриан Рымаренко» [11]. О. Адриан был смиренным священнослужителем, в то время он по-прежнему тяжело болел, и частое совершение богослужений было ему не под силу. Тем не менее, он  готов был согласиться на назначение о. Димитрия в Штутгарт. Предвидя это согласие, обеспокоенная супруга о. Адриана, матушка Евгения решила сама обратиться к митрополиту и попытаться предупредить назначение о. Димитрия.

«Многоуважаемый Владыко, благословите! – писала 26 мая 1949 г. матушка Евгения. – Простите, что я осмеливаюсь писать Вам и излагать свою просьбу. Слышала о назначении архимандрита Димитрия в Штутгарт и очень боюсь, что ему будет предписано ехать туда очень скоро! Уверена, что о. Адриан не захочет прерывать  ежедневное богослужение до Троицы и начнет совершать его сам – а результат будет тот, что он опять заболеет к моменту нашего отъезда [Семья о. Адриана ожидала завершения процедуры оформления документов для переезда в США – А.К.] и что я тогда буду с ним делать?… Еще раз простите меня за мою смелость и не упоминайте о. Адриану о моей просьбе, т.к. он скажет, что я вмешиваюсь не в свое дело и рассердится на меня!» [12]

Так или иначе, вопрос о назначении о. Димитрия в Штутгарт продвигался. В июне 1949 г. митрополит Серафим, вероятно, дал положительный ответ на просьбу православных штутгартцев. Мы делаем такой вывод из письма Штутгартского приходского совета на имя правящего архиерея. В том письме староста С. Коноплев и другие члены совета благодарили митрополита за положительный ответ и писали: «С нетерпением ожидаем того момента, когда Вы, Святой Владыко, благословите архимандрита Димитрия на прибытие в наш храм». Владыка Серафим, прочитав письмо прихожан, надписал рукой для секретаря епархиального управления игумена Георгия (Соколова): «21.6.49. Запросить о. архим. Димитрия, когда он может вступить в исполнение должности настоятеля в Штутгарте. М. Серафим»[13].

На следующий день игумен Георгий напечатал на машинке письмо о. Димитрию (№563 от 22.06.49) следующего содержания:

«Его Высокопреподобию, о. Архимандриту Димитрию
По распоряжению Высокопреосвященного Владыки митрополита имею честь просить Вас сообщить, когда Вы намерены вступить в исполнение должности настоятеля храма в г. Штутгарте.
Секретарь епархиального управления (Игумен Георгий)» [14].

Архимандрит Димитрий как показывают документы, все-таки находился в сложном положении. Конфликтная ситуация на Штутгартском приходе во имя святителя Николая, которая привела к уходу тамошнего настоятеля о. Василия Виноградова, была непростой и, наверное, пугала о. Димитрия. Вендлингенская община была более закрытой от мирских склок и тревог «житейского моря». В то же время о. архимандрит был монахом, взявшим на себя обет послушания.  Часть своих переживаний о. Димитрий выразил в ответном письме 25 июня о. Георгию: «не смея отказываться от послушания, возлагаемого на меня архипастырской волей Его Высокопреосвященства и считая принятие его обязательным для себя во всякое время, чувствую, тем не менее, свою полную неподготовленность к такому ответственному служению, как настоятельство в Штутгарте. Поэтому лишь только закончу свое лагерное оформление и переселение в Армянский лагерь Штутгарта (что займет, очевидно, всю наступающую неделю), намереваюсь с Божией помощью прибыть в Мюнхен, чтобы лично представить свои немощи и недостатки Владыке Митрополиту. Вашего Высокопреподобия смиренный сомолитвенник недостойный Архим. Димитрий» [15].

Как видно, впервые в исследуемых здесь документах Архива Германской епархии звучит термин «Армянский лагерь Штутгарта».

Прошло пять дней, и 30 июня 1949 г. митрополит Серафим подписывает Указ № 583: «Согласно многократному ходатайству членов Церков. Приходского Совета св. Николаевской церкви г. Штутгарта, на место уволенного протопресвитера В. Виноградова назначить архимандрита Димитрия, с освобождением его от должности при церкви в Вендлингене. Архимандриту Димитрию немедленно вступить в свою новую должность.

О сем сообщить архимандриту Димитрию, протоиерею А. Рымаренко, прот. П. Савицкому и членам Церк. Прих. Совета св. Николаевской церкви» [16].

Архимандрит Димитрий совершил первое богослужение в Свято-Николаевской церкви 10 июля (воскресение), о чем доложил правящему архиерею в письме от 11 июля из Штутгарта [17]. Прихожане Штутгарта полюбили о. Димитрия и высоко ценили его как священника, как духовника, как настоятеля. Очевидно, о. Димитрий смог восстановить мир на приходе и наладить равномерную богослужебную жизнь. «Его появление и чисто христианское отношение к прихожанам и делам нашей Церкви внесли успокоение в приход, а ему снискало любовь и уважение всех решительно прихожан. Важнейший вопрос восстановления нашего разрушенного во время войны храма при неутомимо участии и энергии о. Димитрия стал на реальную почву и быстро продвигается к его благополучному разрешению»[18].

Такую великолепную оценку деятельности своего настоятеля дал приходский совет в письме митрополиту Серафиму, датированном 9 ноября 1949 г. Однако именно в эти дни приход узнал о том, что любимый ими о. Димитрий получил новое назначение – служить в Палестине. На тексте письма штутгартских прихожан мы читаем их просьбу оставить о. Димитрия до окончания восстановительных работ в храмовом здании. Там же мы читаем надпись митрополита Серафима:   «Сообщить [приходскому совету – А.К.], что о. архим. Димитрий назначен в Иерусалим постановлением Архиерейского Синода, а не Епархиального управления; последнее не может отменить постановление Арх. Синода». Иными словами, владыка подчеркивал самый высокий уровень назначения о. архимандрита в Палестину.

Анализ документов епархиального архива позволяет предположить, что какое-то время о. Димитрий оставался служить в Штутгарте.  В нашем распоряжении имеется Указ митрополита Серафима от 5 января 1950 г. о назначении о. Димитрия настоятелем православной церкви при лагере ДиПи Функ-Казармы [19].   В указе нет слов о том, что архимандрит Димитрий освобождается от обязанностей настоятеля прихода в Штутгарте. Мы также не располагаем пока какими-либо сведениями о служении о. Димитрия в церкви Функ-Казармы. Возможно, назначение архимандрита в Функ-казармы было связано с растущей нехваткой священников в лагерных приходах – ведь как раз в 1949-1950 гг. множество священнослужителей стремительными темпами эмигрировало в страны Западного полушария.

Приближалось время отъезда о. Димитрия в Палестину. 2 апреля 1950 г. митрополит Серафим и игумен Георгий подписали документ «Канонический отпуск»:

«Выдан сей Епархиальным Управлением Православной Епархии в Германии архимандриту ДИМИТРИЮ БИАКАЙ во свидетельство того, что он находился на служении в Православной Епархии в Германии с 1944 года и уволен по причине выезда из Германии. За время своего служения архимандрит Димитрий (Биакай) под следствием, судом и запрещением не состоял и не состоит, и препятствий к его переходу на служение в другую епархию Русской Православной Церкви заграницей  со стороны Епархиального Управления Православной Епархии в Германии не встречается» [20].

Если с биографией о. Димитрия все более или менее ясно, то неясным остается проживание о. архимандрита в Армянском лагере. Что это был за лагерь, что это за феномен, почему русский архимандрит должен был непременно поселиться в Армянском лагере, чтобы служить в русском храме Штутгарта? И вопросы продолжаются.

Поиск исторических материалов об Армянском лагере в Интернете дал некоторые результаты. Журнал «Анив» опубликовал очень ценную статью Арзата Ордуханяна под названием «Армяне в послевоенной Германии». Волею судьбы оказавшийся в ФРГ А. Ордуханян заинтересовался вопросами жизни армян в Германии периода войны и после. В конце 1990-х годов он занимался научными исследованиями в Рурском университете Бохума, в том числе вопросом об армянском лагеря Штутгарта. Вот что он пишет в статье, опубликованной «Анив»:

«Люд в лагере жили очень активной жизнью. … Например, в типографии «Маштоц» было издано много книг – ни сама типография, ни эти книги не упоминаются в истории армянского книгопечатания. Издавались газеты и журналы – это тоже остается неизвестным. Люди, оказавшиеся в Германии к моменту ее освобождения, считались в Советском Союзе коллаборационистами, предателями. Сегодня молчать об этих людях абсурдно. Среди было много патриотичных и творческих личностей. Другой пример: в Германии давали концерты ансамбль песни и танца под управлением Жоры Маркаряна, ансамбль иностранных песен и танцев. Но и они неизвестны в соответствующей области истории нашей культуры. Были спортивные команды, были выставки художников в 1945-м и последующих годах…В лагере были армяне-сапожники из Алашкерта». И армяне быстро наладили производство обуви, открыв сеть магазинов [21].

А. Ордуханян обнаружил на одном из кладбищ Штутгарта могилы 60 армянских военнопленных. Надгробья имеют немецкие и армянские надписи, есть и стихотворные посвящения. До конца 1951 г. в Штутгарте проживала одна из самых крупных армянских общин в послевоенной Германии. Это совершенно неизученная часть истории армянского народа, его культуры и его спюрка.

Тем не менее, статья А. Ордуханяна тоже лишь приоткрыла загадку нашей проблемы с другой – армянской стороны. Установлен исторический факт: в Штутгарте жил полнокровной жизнью армянский лагерь Функерказерне. Документы АГЕ подтверждают, что это был район, где как раз служил о. Димитрий (Биакай). Только название встречается иное — Функ-Казармы (или то же Funkerkaserne), то есть, бывшие казармы военнослужащих вермахта, занимавшихся радиовещанием и радиосвязью.

Каковы же были отношения русских православных и армян в Штутгарте? Почему все-таки о. Димитрий должен был поселиться в Армянском лагере? Армянский лагерь и русский лагерь перемещенных лиц находились в одном районе Штутгарта?

Еще одним документом, «проливающим свет» на события периода ДиПи, оказался документ из того же Архива Германской епархии. Это заметка на страницах русского эмигрантского журнала «На переломе». В номере 110 за 1948 год журнал, издававшийся в Мюнхене, сообщал:

«Штутгартская община православного прихода Св. Николая на этих днях отметила первую годовщину пребывания в ней в качестве настоятеля отца протоиерея профессора (сохранена пунктуация оригинала текста – А.К.) Василия Виноградова. … Благодаря христианской щедрой поддержке армян, полученными от них продуктами, представилась возможность кормить  детей находящихся в интернате гимназии. Усилиями г. Минасияна организована при штутгартском православном приходе помощь нуждающимся, а также прибывшим недавно из Италии беженцам.

Все это было возможно организовать опять-таки при щедром материальном содействии армян. Полезная самоотверженная деятельность отца протоиерея Василия Виноградова и гг. Минасияна и Шулилова за истекший год вызывает сердечную благодарность прихожан православного Штутгартского храма. Хочется от души пожелать им  еще много лет здравствовать и благотворно трудиться на ниве Христовой.

Нашему же братскому армянскому народу сердечное спаси Бог за все его добрые поступки.

Группа прихожан» [22].

Прочтение этого трогательного журнального сообщения дает новое знание, но и рождает новые вопросы: Кто такой г. Минасиян? И кто такой г. Шулилов?  Каким образом армяне-ДиПи помогали русским беженцам? Как армяне и русские Штутгарта отмечали христианские праздники друг друга? И далее, какие отношения сложились у о. Димитрия (Биакай) с армянами Штутгарта? К сожалению, у нас нет ответа на эти и подобные вопросы. Да и г. Ордуханян завершил ли свою научную работу об армянах Германии периода войны и периода ДиПи? Может быть, его работа опубликована? Если же работа опубликована на армянском, то ведь ее необходимо перевести на русский язык и ввести в научный оборот в российскую научную литературу!

Завершая статью, мы не ставим точку, но выражаем надежду на продолжение исследования заинтересованными специалистами.  И делаем вывод о тесных дружеских отношениях русских и армян, которые преодолевали и время и дистанцию, делая дружбу ощутимой ценностью и фундаментом жизни.

Александр Корнилов,
доктор исторических наук, профессор Нижегородского государственного университета

Примечания:

1. Корнилов А.А. Деятельность Вендлингенской общины православных беженцев в послевоенной Германии// Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия История Русской Православной Церкви. Т.2.№ 3(52). 2013. С.62-77. Интернет-версия стать расположена по адресу:  http://pstgu.ru/scientific/periodicals/bulletin/II/archives/articles/52/

2. АГЕ, Ф.2, Д. Архимандрит Димитрий (Биакай). Л.17.

3. О прославлении владыки Антония (Абашидзе) см.: Журнали засідання Священного Синоду Української Православної Церкви від 14 червня 2011 року. Ж У Р Н А Л  № 21/ Українська Православна Церква// Режим доступа: http://orthodox.org.ua/article/zhurnali-zas%D1%96dannya-svyashchennogo-sinodu-ukra%D1%97nsko%D1%97-pravoslavno%D1%97-tserkvi-v%D1%96d-14-chervnya-20

4. Сергей Адрианович Рымаренко, сын о. Адриана, вспоминал в 2000 г., что  Василий Филиппович, будущий владыка Леонтий Чилийский, также был келейником у владыки Антония (Абашидзе). С.А. Рымаренко рассказывал, что в келье владыки Антония стоял гроб, в котором владыку должны были похоронить, и Василий и будущий о. Димитрий держали там конфеты. С.А. Рымаренко считает, что И.А. Биакай работал на железной дороге. Но пока это версия, которую следует проверять по источникам. Интервью с С.А. Рымаренко см.:  Воспоминания С.А. Рымаренко об архиеп. Леонтии. 15 ноября 2000 г./ Вопросы истории Русской Зарубежной Церкви// Режим доступа: http://www.rocorstudies.org/church-people/archbishop-leontii/2012/11/23/vospominaniya-s-a-rymarenko-ob-arxiep-leontii/

5. Дополнение к формулярному списку игумена Димитрия Биакай// АГЕ, Ф.2, Д. Архимандрит Димитрий (Биакай). Л.19.

6. Указ из Архиерейского Синода Русской Православной Церкви заграницей Преосвященному Серафиму, Митрополиту Берлинскому и Германскому. № 1323. Мюнхен. 10/23 октября 1946 г./ Там же. Л.16.

7. Епископ Феодор Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему Серафиму, Митрополиту Берлинскому и Германскому. Мюнхен. 1.11.1946// Там же. Л.15. Заметим, что владыка Феодор (в миру Александр Порфирьевич Рафальский) должен был быть хорошо знаком с о. Димитрием и настоятелем Вендлингенского храма о. Адрианом. В период войны и оккупации он служил священником (протоиереем) в Украинской Автономной Церкви МП. К этой же юрисдикции относился и о. Димитрий и о. Адриан. Подробнее биографию епископа Феодора см.: Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели  русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920-1995. Биографический справочник. – М.: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2007. С. 508-509.

8. АГЕ, Ф.2, Д. Архимандрит Димитрий (Биакай). Л.13.

9. Там же.Л.12.

10. Здесь о. Адриан имеет ввиду начавшийся процесс отъезда духовенства и мирян Вендлингенской общины за океан, преимущественно в Соединенные Штаты. Возможно, он ожидал такого приглашения и для о. Димитрия. Но Бог судил иначе и готовил для архимандрита назначение в Палестину.

11. АГЕ, Ф.2, Д. Архимандрит Димитрий (Биакай). Л.10.

12. Там же. Л.9, 9об. Болевшему о. Адриану необходимо было регулярное питание, а совершение ежедневных богослужений означало вкушение только после литургии.

13. Там же. Л.11.

14. Там же. Л.11об.

15. Там же. Л.8. На письме о. Димитрия рукой о. Георгия было написано, что митрополит Серафим находился в эти дни в санатории.

16. АГЕ, Ф.2, Д. Архимандрит Димитрий (Биакай). Л.6. Протоиерей Павел Савицкий исполнял обязанности настоятеля прихода в Штутгарте.

17. Там же. Л.5.

18. Там же. Л.4. Эти ценные качества о. Димитрия проявились в полной мере на Святой земле. Вот как монахини Свято-Вознесенского женского монастыря на Елеоне отзывались об управлении Димитрия духовной миссией в Иерусалиме: «Благодаря его блестящему уму, феноменальной памяти, энергии и такту, установились необходимые добрые отношения для нормализации осложнившегося положения Русской духовной миссии и возобновился приток паломников, принимаемых с широким русским радушием» —   Русский Спасо-Вознесенский женский монастырь на святой горе Елеон. К столетию со дня освящения Спасо-Вознесенского храма. 1886-1986. – Иерусалим: Издание Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, 1986. С.70.  Здесь же необходимо сказать и о разрушении штутгартского храма в годы войны. В ночь с 12 на 13 сентября 1944 г. попаданием бомбы союзников храм был разрушен. Стены выдержали силу взрыва, но башня колокольни и купол обрушились. Сгорели ценные книги и убранство – История Храма Святителя Николая в Штутгарте/ Храм святителя Николая г. Штутгарт. Русская Православная Церковь// Режим доступа: http://www.rok-stuttgart.de/v3/ru/home/church-history.html

19. АГЕ, Ф.2, Д. Архимандрит Димитрий (Биакай). Л.2.

20. Там же. Л.1. Среди архивных документов мы должны назвать ходатайство митрополита Серафима (дата ходатайства неизвестна, как неизвестен пока и ответ Синода), направленное в Архиерейский Синод РПЦЗ. Владыка Серафим просит о награждении архимандрита Димитрия «скрижалями на его мантию красного цвета» — Там же. Л.3.

21. А. Ордуханян. Армяне в послевоенной Германии/ Анив. 27.08.2011. № 2(35)// Режим доступа: http://www.aniv.ru/archive/29/armjane-v-poslevoennoj-germanii-azat-orduhanjan/ (Дата обращения: 08 мая 2013 г.)

22. В Штутгартском православном приходе// На переломе.  1948 г. № 110. С. 16.

Фото: Православие.ру и Азата Ордуханяна