«Наша Среда online» — В 1990 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла книга «В тёплой тихой долине дома. Проза об Армении». Составителем сборника стала Анаит Баяндур.

На обложке и форзаце были использованы фрагменты картин Минаса Аветисяна.

В слове составителя Анаит Баяндур написала об авторах, процитировала их высказывания, выражавшие писательские кредо. Среди них были Гурген Маари, Грант Матевосян, Нора Адамян, Шаан Шахнур, Агаси Айвазян, Аксель Бакунц, Мушег Галшоян, Андрей Битов…

Уильям Сароян говорил:

«Я хотел бы видеть ту силу в мире, которая уничтожила бы это маленькое племя крепкосбитых гордых людей, этот народ, чья история завершена, чьи войны были борьбой и потерями, чья целостность раздроблена, чья литература не прочитана, чья музыка не услышана, чьи мольбы безответны. Ну так давайте, истребляйте! Уничтожайте Армению! Посмотрите, сможете ли? Изгоните их из домов в пустыни. Лишите их хлеба и воды, сожгите их дома и церкви. Затем посмотрите, не будут ли они вновь петь и вновь молиться. И когда двое из них встретятся где-либо в мире, посмотрите, не будут ли они вновь смеяться на своём родном языке».

БИТЛИС

Обо всем этом я ничего не помню. Но стоит мне услышать меланхоличный, щемящий сердце свисток продавца маиса, катящего свой фургон по улице, как я вспоминаю тот самый фургон и ту самую улицу, словно я еще восьмилетний мальчишка, который любил пристраиваться на ступеньках дома, что на Санта-Клара-стрит.

Я берегу память о тех днях, хотя в моей жизни их никогда не было. То дни людей из другого мира, их других далёких городов и далёких времён.

Сидя на ступеньках крыльца, я вновь ощущаю, как возвращается ко мне горькая боль тех оборвавшихся мгновений, ощущаю и сами мгновения, хотя в моей жизни их никогда и не было.

…А небо – очень высокое, и совсем близкое, и чистое, и светлое, озарённое трагическим сиянием множества звёзд. А воздух – тёплый, каждую частицу его, кажется, взял бы на ладонь. И совершенно невозможно, вдыхая этот воздух, не вернуться туда, назад, к дню своего рождения, не окунуться в то тёплое мгновение долгих лет сна, в тёплые дни тёплых месяцев августа, сентября, октября, в то крохотное тельце, мечтающее о вселенной. И совершенно невозможно не пережить вновь все те тёмные, тёплые часы, когда во сне вдыхаешь воздух моей вселенной.

Лошадь и фургон с маисом медленно проползут по улице, а я все буду вспоминать, какими же всё-таки был те дни, вернувшиеся сейчас ко мне. Я стану задавать вопросы. Где? Кто? Когда? Конечно же, был такой город, и такие дома, и такие люди, они приехали в город на арбах, запряжённых волами, приехали верхом на верблюдах. И люди эти заполонили эти дома своими столами и стульями, снедью и вином, и стали беседовать, а я – среди них.

…Я побегу за фургоном до перекрёстка, не уставая спрашивать: «Кто смеялся?» Побегу за ним вслед ещё квартал и буду допытываться: «Кто надрывался от смеха?» А потом я вдруг вспомню – весь мир полон опасности, и меня охватит страх перед всем миром, перед его жителями, бесчисленным множеством жителей. А потом я посмеюсь над своим страхом – вспомню смех того, кто смеялся, и сам засмеюсь. Я брошу страху вызов. Правда! Я стану смеяться. Конечно, во всем видимом и невидимом таится опасность. Что же, вот он – я. И я не боюсь.

Я вернусь домой, сяду на ступени и снова стану ждать. Пусть они приходят, воспоминания. И я представлю далёкое море, дикое и полное опасности, и свирепый ветер, и ливень, и грохочущий в темноте гром. Там холод, пронизанный опасностью, и бездонное море. А там, где кончается море, начинается земля. Тёплая земля и чистые поля зелёной травы: деревья, скалы, ручьи, всякая живность; пушистые звери; глаза ночи. И птицы с яркими перьями. И глаза. Все это на земле. И города, и улицы, и дома, и люди.

…Однажды вечером младший брат моего отца Седрак ехал по улице на велосипеде. Он слез с него, зацепил педалью за деревянный тротуар и подошёл ко мне.

-Что это с тобой стряслось? – спросил он.

-Где мы жили раньше?- спросил я.

-Ты родился здесь, — сказал он. – Ты живёшь в этой долине всю жизнь.

-А где жил мой отец? – спросил я.

-На родине, — сказал он.

-Как зовут тот город?

-Битлис.

-А где тот город?

-В горах. Его построили в горах.

-А улицы?

-Они выдолблены в горах, они узкие и кривые.

-Ты помнишь моего отца на улицах Битлиса?

-Конечно. Он же мой брат.

-Ты видел его? – спросил я. – Ты видел, как мой отец ходит по улицам города, выстроенного в горах?

Я вскочил, спрыгнул с крыльца на мостовую и стал прохаживаться возле дома. Я отошёл от дома, повернулся, пошёл назад.

-Вот так ходил отец? – спросил я. – А что он говорил?

-Видишь ли, — сказал младший брат моего отца, — он говорил мало.

-Но ведь иногда он всё-таки говорил? – спросил я. – Когда он говорил что-нибудь, что именно он говорил?

-Вспоминается мне один день, — сказал младший брат моего отца. – Мы вместе шли в церковь. И твой отец сказал: «Вах, вах, посмотри на неё, Седрак. Посмотри, посмотри».

-Ты слышал, как он сказал? – спросил я. – Вах, вах? А что это значит?

-Да ничего, — сказал брат моего отца. – Ничего не значит. Всё значит.

-Вах, вах, — сказал я, как мой отец. – Посмотри, посмотри. Младший брат моего отца уехал на велосипед, а я сел на ступеньки крыльца. Я вдохнул этот воздух, и ко мне вернулись дни, когда мой отец жил в городе, выстроенном в горах. Я знал – он не умер, потому что я дышал, а небо – очень высокое и совсем близкое и чистое, а воздух – тёплый, каждую частицу его, кажется, можешь взять на ладонь. И это было мгновение всех дней и всех людей, это был мир – мор всех родившихся, мир всех, кто когда-нибудь мечтал в долгие тёплые дни августа, сентября, октября…

Перевод А. Николаевской