КУЛЬТУРНЫЙ КОД

«Наша Среда online» — В истории национальных культур нередки случаи, когда личное общение их выдающихся представителей, в силу обстоятельств, приобретало ценность важного культурного события. Это в полной мере можно отнести к встрече армянского поэта Ованеса Туманяна с русским мыслителем Валерием Брюсовым во время кавказского путешествия последнего.

С первого же знакомства между поэтами возникла некая неподдельная духовная связь, которая спустя короткое время переросла в сердечную дружбу, выдержавшую испытание трудными годами, наполненными общественно-политической, литературно-культурной суматохой. Это свидетельствует о том, что личная близость этих выдающихся представителей двух народов проистекала из глубинного родства двух национальных культур. И не случайно, что многие исследователи, при обращении к русско-армянским литературно-культурным взаимоотношениям, рассматривали связь Брюсов — Туманян как важный литературно-исторический феномен, осмысливая его с точки зрения собственных исследовательских задач.

До личного знакомства с Брюсовым Тумянан был отлично знаком с его творчеством, несмотря на то, что они имели разные литературные предпочтения, а Брюсову были известны только некоторые труды армянского поэта в переводе на русский язык. Во время работы над антологией, переводя в числе других некоторые из произведений Туманяна, Брюсов открыл для себя мир армянского поэта — с его глубокой, неповторимой красотой и прелестью. Пребывание Брюсова в Тифлисе стало лишь благоприятным поводом для личного знакомства и сближения двух поэтических душ, которые издали уже стали друг другу родными.

В 1915 году, после резни западноармянского населения в Турции, Московский комитет армян, при поддержке «Общества свободных эстетов», в качестве моральной поддержки армянскому народу, предпринял издание сборника армянской поэзии — с древнейших времен до первого десятилетия 20-го века — в русском переводе. Созданный с этой целью комитет обратился к Максиму Горькому с просьбой взять на себя руководство по составлению и редактированию сборника. Он отказался, поскольку был уже занят подготовительными работами «Сборника армянской литературы», и посоветовал обратиться к Валерию Брюсову. Из-за невладения армянским языком Брюсов поначалу сомневался в принятии предложения, но в конце концов дал согласие. Три месяца подряд он изучал армянский язык и литературу, на разных языках читал литературу, относящуюся к истории и культуре Армении. К работе были привлечены и вместе с Брюсовым осуществляли переводы многие из видных русских писателей: К. Бальмонт, М. Горький, Ф. Сологуб, И. Бунин, Ал. Блок, Ю. Верховский, Ю. Балтрушайтис и другие. На всех них армянская поэзия произвела неизгладимое впечатление.

Интерес русской интеллигенции к сборнику возрастал с каждым днем. Идя навстречу этому интересу, 15 октября 1915 года «Общество свободных эстетов» организовало в Москве специальный вечер, на котором В. Брюсов выступил перед армянской и русской интеллигенцией с обширной лекцией о древней, средневековой и новой армянской поэзии. Лекция получила резонанс, в особенности, в армянских литературно-общественных кругах Закавказья. Печатались статьи, доклады, в которых освещались звучавшие на вечере выступления, переводы и оценки. Издававшаяся в Тифлисе на армянском языке газета «Оризон», к примеру, представляя некоторые подробности вечера, приводит цитату из доклада Брюсова: «Несколько месяцев, как я занимаюсь армянской поэзией. Раньше я понятия не имел о ней, если не считать маленькие отрывочные переводы из Гамара-Катипы и других, которые не могли составить общего художественного впечатления. Но сейчас, когда я ознакомился с Нарекским (Нарекаци), Ахтамарским, Кучаком Наапетом, Саят-Новой, Туманяном, Исаакяном, Цатуряном, Иоаннисианом, Терьяном и другими армянскими поэтами, сейчас я понял, какие жемчужины были сокрыты от нас, и русское общество не имело о них никакого представления. Мне кажется, что перед нами была закрыта дверь, ведущая в прелестный рай, о существовании которого нам не было известно» [6].

Как признается докладчик, для него стали откровением глубина и богатство армянской литературы, и он выражает уверенность, что «армянский народ является великим культурным народом, что он был культурным еще в те времена, когда Европа не знала ни французской, ни английской и ничьей иной культуры» [5]. Брюсов особо подчеркивает, что армяне являются древними не только как народ, но и древними в своеобразных формах литературно-художественного творчества: «Армянская поэзия не похожа на доныне известные нам поэзии. Она отличается глубокостью, гибкостью, тонкостью своей фантазии и способами выражения. До сегодняшнего дня подобные формы и способы, мне хотя бы, не были известны» [5].

В печати сообщалось также, что в конце вечера звучали переводы из произведений армянских поэтов, в ряду которых почетное место занимали некоторые произведения Туманяна. Газета «Оризон» свидетельствует, что В. Иванов, переводивший произведения Туманяна, с восторгом говорил о поэте: «Я совершенно восхищен его яркими красками, его пылом, его цветами, его гибким языком. И я бы желал, чтобы мои слова дошли до армянского поэта. Передайте ему, что я его очень люблю, всем сердцем выражаю ему свое восхищение. Мои сердечные приветствия почтенному армянскому поэту» [6].

После этого вечера, на заседании от 21 ноября 1915 года, Бакинское общество любителей армянской словесности решило пригласить Брюсова для повторения лекции в Баку. Поэт принял приглашение и в январе 1916 года, до выхода в свет антологии, прибыл на Кавказ. Первую лекцию в Баку он прочел 7 января. Затем посетил Тифлис, Ереван, Эчмиадзин.

Первая тифлисская лекция Брюсова под заголовком «Армянская поэзия», состоялась 13 января 1916 года. Дочь Туманяна — Нвард Туманян, вспоминает: «январские холодные дни 1916 года в жизни и в литературе остались как праздничные теплые дни — брюсовские дни, а в жизни Брюсова — как тифлисские ясные дни. Впервые видный деятель русской великой культуры говорил столь теплые слова и давал высокую оценку армянской литературе» [11, с. 140].

В Тифлисе Брюсов был повсеместно окружен сердечной заботой Туманяна. Не случайно признание Иоанны Брюсовой о том, что в ее памяти самыми яркими из тифлисских встреч являются воспоминания, относящиеся к Туманяну: «Все лица, были затмены перед неизгладимым обликом незабвенного поэта» [13, с. 694].

Во время лекций в Тифлисе широкий резонанс как в армянской, так и в русской печати, нашла высокая оценка Брюсовым духовной культуры армянского народа. Газета «Оризон» в нескольких своих номерах обстоятельно представляет содержание и основные положения первой лекции Брюсова. В частности, цитируется образное выражение лектора во время представления стихотворения Туманяна «Перед картиной Айвазовского»: «Ованес Туманян тот чародей, тот Айвазовский, который с кистью в руке кричит на стихию и подчиняет ее себе» [7]. После этих слов Брюсов, прочитав свой перевод стихотворения, добавляет: «Глас народа снова звучит и виднеется в его творчестве. В его блистательном стихотворении выступает сам армянский народ — со своими переживаниями и мудростью. Туманян — целый народный роман, эпопея» [7].

Кавказские лекции Брюсова об армянской поэзии были непревзойденным событием в армянской культурной жизни того времени и оставили неизгладимый след в воспоминаниях современников, присутствовавших на лекциях. Так, писатель-педагог Г.Месьян, из ближайшего круга Туманяна, вспоминает: «…прочитал из Туманяна одно маленькое стихотворение, маленькое, но характеризующее огромный дар Туманяна, — «Перед картиной Айвазовского». Зал в окаменении слушал. Перевод был удачным. Брюсов воодушевленно подчеркнул:

«Ни с места!», — воскликнул, палитра в руках, —
Старик-чародей…

В зале не было звука. Он закончил стихотворение. Зал разразился аплодисментами. Брюсов встал со своего места и, протянув руку к сидящему в первом ряду Туманяну, сказал общественности:

— Ему аплодируйте, вот он старик-чародей. — И, в свою очередь, он сам начал аплодировать Туманяну. Нужно было видеть, какая улыбка умиления играла на лице Брюсова, и мне казалось, что он этим своим восхищением акцентировал величие прирожденного дара Ованеса Туманяна» [13, с. 630].

Другой современник, поэт-переводчик и филолог А. Амбарцумян, который присутствовал на встрече с Брюсовым в доме Туманяна, рассказывает, что, когда речь зашла об интересе русских поэтов к Кавказу, Туманян заметил, что они превосходно описали Кавказ, а затем начал читать известное стихотворение Лермонтова:

Хотя я судьбой на заре моих дней
О, южные горы, отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:
Как сладкую песню отчизны моей,
Люблю я Кавказ.

Когда он закончил декламацию всего стихотворения, Брюсов восхищенно воскликнул: «О, превосходно, превосходно! Видный поэт Армении прекрасно воспроизвел бессмертные строки русского видного поэта. …Я бесконечно рад, рад, видя мощную силу памяти мощного поэта» [13, с. 699].

И московская лекция Брюсова об армянской поэзии, и та готовность, с которой он принял приглашение посетить в середине зимы Кавказ с повторными лекциями, были не случайными. Как многократно указывалось в арменоведении, он, будучи главным редактором, хотел до издания сборника «Поэзия Армении» с помощью лекций и непосредственного общения с армянской творческой интеллигенцией проверить, уточнить свои догадки, подходы и умозаключения.

Для Брюсова наиболее продуктивным и впечатляющим оказалось близкое общение с Туманяном. Русский поэт был очарован не только творчеством, рассуждениями и советами армянского поэта, но и его благородными человеческими качествами. Об этом сохранились непосредственные свидетельства Брюсова. В январе 1916 года, после возвращения в Москву из кавказского путешествия, он отправил Туманяну в подарок четырехтомный сборник своих сочинений — с душевной надписью и стихотворением «Посвящение»: «Ивану Фадеевичу Туманяну — Поэту, блистательнейшей звезде светлого трехзвездия армянской поэзии от сердечно преданного автора.

Да будет праведно возмездие
Судьбы — и в годах и в веках!
Так! Создал новое созвездие
Ты на армянских небесах.
Пусть звезды — малые и крупные,
Вокруг тебя пронзают тьму;
Мы смотрим в сферы недоступные,
Дивясь сиянью твоему !…. [4].

С большой теплотой и искренностью написано также письмо Брюсова от 13 апреля, адресованное Туманяну: «…Все это время я был занят, поглощен, увлечен именно нашим Армянским сборником. Таким образом духовно я все время был с Вами, — и с Вами лично, так как вдумывался в Вашу поэзию, переводил Ваши стихи, писал об Вас, и со всем тем миром армянских поэтов прошлого, который Вам так дорог. И, хотя я не написал Вам ни одного письма, не проходило дня, чтобы я по многу раз и помногу не думал об Вас, невольно вспоминая, с сердечной признательностью, и Ваш облик, насколько я успел Вас узнать в те, незабвенные для меня тифлисские дни… Воспоминания о моей встрече с Вами остаются — и всегда останутся — в числе самых дорогих мне. Увы, не так часто приходится и мне встречаться в сей жизни с поэтом, в полном, в прекрасном смысле этого слова» [1, с. 195,197].

В том же письме Брюсов с благодарностью сообщает также, что «еще до выхода в свет книги, она возбудила в широких кругах русских читателей интерес к армянской поэзии» [1, с. 196].

Этот общественный интерес во многом был обусловлен лекциями Брюсова, прочитанными в Москве, Баку и Тифлисе: восторг лектора от армянской классической, новой и новейшей, а также народной поэзии, данные им высокие оценки были неожиданностью для русского читателя. Интерес русского поэта-переводчика к армянской поэтической культуре, ее почитание еще более возросли, когда в Тифлисе он познакомился и в течение нескольких дней сблизился с Туманяном. Беседы с армянским поэтом пробудили у Брюсова такой большой интерес к армянской истории, что вскоре он подготовил и прочитал в Москве специальную лекцию на тему «Исторические периоды Армении и развитие армянской поэзии» (позднее, в 1917 году, Брюсов издал книгу «Летопись исторических судеб армянского народа», посвященную вопросам армянской истории).

Кавказские встречи с армянской интеллигенцией, в особенности, с Туманяном, еще больше воодушевили Брюсова, и по возвращении в Москву, он, по собственному признанию, с головой посвятил себя работе по ускорению издания сборника. Наконец, в начале августа 1916 года в Москве была издана антология «Поэзия Армении» — под редакцией, с примечаниями и обширным предисловием Брюсова, основные положения которого он уже сформулировал во время кавказских лекций.

Как и ожидалось, антология получила большой отклик не только среди армянской, но и русской интеллигенции, а также в широких читательских кругах. В печати были опубликованы многочисленные статьи, очерки, развернулась интересная полемика, звучали различные точки зрения, замечания, в которых так или иначе давалась высокая оценка сборнику как важному культурному событию. Например, в статье «Поэзия народа-художника» за подписью Батюшкова, читаем: «В данном труде В. Брюсов выполнил роль Вергилия, который ведет нас в тот прелестный цветник, где благоухают цветы ароматной поэзии Востока, орошенные деталями восточной культуры. этот сборник является находкой целого народа. Когда читаешь чередующие друг друга страницы, в которых объединены разные степени магического развития фольклорных произведений старины, начиная с самых простых народных песен, поэзии ашугов, с древних веков и средневековья до начала двадцатого века, тогда кажется, что перед вами лишь одно лицо — в разных выражениях, одно собирательное единство — армянский народ, как целостный независимый организм — в формировании своего зародыша, развитии и высоком творчестве, как в поэзиях народного ашуга Саят-Новы, всенародного поэта Патканяна и поэзии «трех звезд армянского литературного неба» — Иоаннисиана, Туманяна и Исаакяна» [8].

Туманян не принимал непосредственного участия в работе по составлению и редактированию сборника, но издали старался всячески способствовать тому, чтобы армянская поэзия была представлена русскому читателю в высококачественных переводах.

До выхода в свет сборника, в 1915 году, в сентябрьском номере журнала «Русская Мысль» было напечатано несколько песен Наапета Кучака и Саят-Новы — в брюсовском переводе. В 266-ом номере «Оризона» за тот же год Туманян публикует о них статью «О переводе Наапета Кучака и Саят-Новы на русский язык». В статье он прежде всего выражает благодарность за эти переводы, воспринимаемые как дань уважения и сочувствия армянскому народу, подвергшемуся вследствие войны ужасным бедствиям. Армянского поэта глубоко тронули слова Брюсова в предисловии к переводам: «Современная война вновь поставила на очередь вопрос о судьбах народа, бывшего в течение почти двух тысячелетий «авангардом Европы в Азии». Никто не сомневается, конечно, что армяне заслуживают сочувствия в силу тех невыразимых страданий, которые они испытывают уже ряд веков под турецким игом. Но у армянского народа есть высшее право на внимание — право нации высококультурной в лучшем смысле слова. Армянская литература, насчитывающая свыше полутора тысяч лет существования, — лучшее тому доказательство. Армянская поэзия — истинный, по выражению Фета, «патент на благородство» армянского народа.» [12, с. 197-198] (здесь Брюсов использует первую строку стихотворения «На книжке стихотворений Тютчева» — «Вот ваш патент на благородство»).

Высоко ценя переводы Брюсова, Туманян делает ряд сугубо профессиональных замечаний, которые относятся не столько к переводчику, сколько к авторам подстрочников. Сам являясь искусным переводчиком, армянский поэт отлично знал, что качество художественного перевода в большей степени обусловлено правильным прочтением подлинника, особенно в том случае, когда переводчик не владеет языком оригинала. Тем самым Туманян просил авторов подстрочного перевода армянских подлинников быть внимательнее и представлять русским переводчикам сверенные и уточнённые тексты переводов.

Писатель-переводчик К. Микаэлян, который вместе с В. Терьяном и П. Макинцяном участвовал в работах по переводу сборника, поставил Брюсова в известность о замечаниях Туманяна. «С радостью берется за каждое исправление и слушает замечания, — пишет он Туманяну. — Неизмерима его добросовестность по отношению к начатому делу» [4] (сравнение вариантов брюсовских переводов стихотворений Наапета Кучака и Саят-Новы, напечатанных в журнале и сборнике, показывает, что переводчик, действительно, учел замечания Туманяна и внес соответствующие поправки).

Возвратившись в Москву из кавказского путешествия, Брюсов не спешил сразу сдавать сборник в печать, несмотря на то, что в конце 1915 года он был отредактирован и готов к изданию. Ему необходимо было время для внесения в книгу некоторых поправок и корректировок, на основании услышанных во время кавказских встреч замечаний и предложений. Так же требовалось время для окончательного редактирования и изложения обширного предисловия. Опытный ученый-поэт понимал, что оценка многовековой поэтической культуры целого народа и представление ее русскому читателю на надлежащем уровне — дело огромной ответственности. И сейчас, спустя столетие, можно уверенно сказать, что Брюсов блестяще проделал свою работу. Его тонкие наблюдения, касающиеся внутренней логике армянского стиха и на сегодня не утратили своего научного значения.

Обращаясь к достоинствам армянской поэзии нового периода, Брюсов с особой любовью говорит о трехзвездии Иоаннисиан — Туманян — Исаакян, с чьими именами связано возрождение и развитие в конце 19-го и начале 20-го века тысячелетних народных традиций.

В частности, Брюсов пишет о Туманяне: «Ованес Туманян (род. в 1869 г.) представляет сравнительно с Иоаннисяном тип поэта более страстного, более непосредственного. Уроженец горного Лори, во многих отношениях автодидакт, человек огромной, но не систематической начитанности, влюбленный в армянскую старину и близкий духом ко всему укладу народной жизни, Туманян как бы олицетворил собою тип южанина, в котором причудливо сочетаются два начала: кейф и гений. Ныне уже почти «патриарх» новой поэзии, так как уже успело вырасти новое поколение поэтов, принесших с собой новые идеалы, Туманян является центром всей армянской литературной жизни в Тифлисе. Популярность Туманяна, как поэта, огромна и особенно растет благодаря тому, что им написано много детских книжек, — сказок, легенд, рассказов, большей частью в стихах, — которые с жадностью читаются детьми. Таким образом, подрастающее поколение учится любить слово и поэзию по страницам Туманяна, и через его стихи впитывает в себя любовь к родному языку» [9, с. 77-78].

Очевидно, что русский поэт мог написать об армянском поэте так просто, непосредственно и метко только после близкого общения с ним в Тифлисе. Характеризуя творчество Туманяна, Брюсов дает краткие, образные оценки; его, казалось бы, мимолетные наблюдения, содержат в себе очень глубокие умозаключения. Например, его мысль о том, что поэтический талант Туманяна, который внешне не подчиняется какой-либо системе, струится как весенние воды, «подчиняясь лишь прихотливому вдохновению художника» [9, с. 78]. В сущности, здесь речь идет о творческом методе армянского поэта, который до сих пор является предметом разногласия исследователей.

Тем не менее, Брюсов не разделял мнения, что поэзия Туманяна не шлифовалась, не проходила пути эстетического совершенствования. В качестве примера он вспоминал поэмы поэта, в которых его талант проявляется с исключительной силой, мастерство достигает высочайшего уровня, открывая глубинные пласты и оттенки национального облика, мировоззрения и психологии народа: «Наибольшей мощи поэзия Туманяна достигает в лирических поэмах, где сказывается всестороннее знание народной жизни и живое проникновение в глубь народного духа. Для читателей другого народа знакомство с поэмами Туманяна (например, с его «Ануш») дает больше в познании современной Армении и ее жизни, чем могут дать толстые томы специальных исследователей. Поэт, в резких и ярких чертах, воссоздает быт родного народа, но делает это как художник, вызывая к жизни незабывающиеся образы, не столько индивидуализованные, сколько типические» [9, с. 78-79].

Обобщая свою мысль о Туманяне, Брюсов продолжает: «В целом, поэзия Туманяна есть сама Армения, древняя и новая, воскрешенная и запечатленная в стихах большим мастером. В детских сказках Туманян дал образцы наивной безыскусственности и светлого юмора понятного и близкого детям. Наконец, сделано Туманяном и несколько стихотворных переводов с русского (отрывок из былины, баллады Пушкина и т. п.), в которых пленяет изумительное проникновение в дух оригинала, способность угадать самую сущность переводимого произведения» [9, с. 79].

Имея в виду эти наблюдения В. Брюсова, приблизительно три десятилетия спустя армянский литературовед А. Тертерьян пишет: «Величайшей ценностью Туманяна Брюсов считает реализм его творчества, то обстоятельство, что его произведения родственно передают армянскую жизнь, воплощая последнюю в незабвенных типах и образах» [10, с. 136]. Здесь отразился стереотип господствовашей в те времена идеологии, согласно которому, правдивое изображение действительности в литературе является привилегией реализма. Наблюдения Брюсова имеют более широкое и емкое содержание, т.е. высочайшей целью всех искусств, в том числе — и литературы, является раскрытие правды жизни, которая по своей сути всегда частна; ее выявление, познание и переосмысление как художественной истины, которая, принадлежа области прекрасного, носит более обобщенной характер. Просто каждое из направлений достигает этого собственным путем и своими художественно-выразительными средствами. Уместно вспомнить знаменательные слова западноармянского поэта, жертвы геноцида Даниела Варужана (1884-1915): «Я всегда считал нелогичным деление на литературные школы. По мне, красота не имеет школы. Если художественные школы реализуются в разных формах выражения прекрасного, мне кажется, что единственное правильное выражение красоты природы и души — изображать их такими, какие они есть. Возможно, меня назовут реалистом, я это приму, но реализм — самая прямая линия для достижения прекрасного. В реализме нужно искать все остальные школы. Вот почему принятие реализма в качестве особой школы мне кажется смешным, а непринятие его, при принятии лишь его подразделов, — сужением искусства, замедлением дыхания» [2, с. 527-528].

Туманян, как всякий настоящий художник, нашел собственный путь достижения истины, замеченный и охарактеризованный Брюсовым, который не посчитал нужным причисление этого пути к какому-либо известному литературному направлению, глубоко осознавая, что всякий истинный творец сам собой уже являет неповторимую школу. Хочется вспомнить и другого рано ушедшего из жизни западноармянского поэта — Мисака Мецаренца (1886-1908). Некоторые критики считали его простым подражателем французскому символизму. Отвечая им, находящийся при смерти поэт пишет: «Каждый человек, кто осознает свою индивидуальность и достоинство, сам собой составляет школу» [3, с. 276]. Оценки, данные Брюсовым Туманяну как творческой личности, подтверждают именно эту мысль.

Антология «Поэзия Армении» вышла в свет спустя восемь месяцев после кавказских лекций Брюсова. Но в Тифлисе еще были свежи впечатления от брюсовской «праздничной недели». В духе этих же впечатлений Туманян написал свои размышления о сборнике. Это не обычная рецензия, в которой, как принято, пишут о достоинствах и недостатках книги, несмотря на то, что армянский поэт знает, что «хороший перевод… — роза, которая поставлена под стеклом. Иными словами, увидишь форму, но аромата не почувствуешь. Сколько дарования необходимо, чтобы показать не только близкую форму, но и придать самостоятельный аромат! И вместе с дарованием — сколько любви!..» [12, с. 471]. Именно за это дарование и любовь Туманян признателен создателям сборника. От имени армянского народа он обращается с речью «к лучшим нашим близким и друзьям», кто воплотил этот великолепный труд, преодолев зачастую непреодолимые препятствия: «И вот за все это я чувствую обязанность отправить им, наилучшим сыновьям России, братский поцелуй, тем, кто ищет, находит и любит в жизни самое лучшее. Наконец-то появилась долгожданная книга «Поэзия Армении» — стихотворение к Армении. Те из русских и русскоязычных армян, которые слышали только о бедствиях Армении, знали о резне и ужасах, сейчас увидят и ее поэзию и полюбят. Не могут не полюбить, поскольку она вся любовь, а, говоря словами нашего неподражаемого Саят-Новы, «Любовь порождает любовь» и «Язык ашуга красноречив, несет благословение, нет проклятия.» [12, с. 472].

Огромной любовью, теплотой и болью проникнута статья В.Брюсова, опубликованная в 14-ом номере журнала «Красная Нива» за 1923 год в связи с кончиной Туманяна. Здесь он также, как и в предисловии к сборнику, представляет своего близкого друга как глубоко образованного поэта, детского писателя, переводчика, общественного деятеля и, наконец, как армянина, который всю свою сознательную жизнь посвятил своему народу. «Поэт подлинный, поэт по призванию, поэт во всем, — пишет Брюсов, — в стихах и в жизни, Туманян насыщал свою поэзию родными преданиями, народными поговорками, отзвуками народных песен, описаниями национальных обрядов и обычаев. Туманян был поэтом для всех: и для армянина-интеллигента, знакомого с западными литературами, и для едва грамотного читателя — крестьянина… Читатель-армянин в стихах Туманяна, полных и веселости, и грусти, и серьезных раздумий, и тонкого юмора, находил все близкое себе, знакомое, дорогое…» [1, с. 181-182].

Таким образом, антология «Поэзия Армении» и связанная с ее изданием кратковременная, но полная смысла личная и творческая близость Брюсова и Туманяна, спустя столетие не утратили своего литературно-исторического значения и в настоящее время по праву воспринимаются как один из выразительных символов вековых связей и духовно-культурного родства армянского и русского народов.

Ева Мнацаканян,
Доктор филологических наук, доцент

Источник: Журнал «Гуманитарные и юридические исследования», №4, 2017 г.
Публикуется с согласия автора.

Литература:

1. Брюсов В. Об Армении и армянской культуре. Ереван: АН Армянской ССР, 1963. 247 с.
2. Варужан Д. Сочинения. Ереван: Советский писатель, 1984, 575 с. (на арм.).
3. Мецаренц М. Полное собрание сочинений. Ереван: АН АрмССР, 1981, 276 с. (на арм.).
4. Музей литературы и искусства. Фонд Туманяна. №912.
5. Мшак. 1915. №239. (на арм.).
6. Оризон. 1915. №243. (на арм.).
7. Оризон. 1916. №23. (на арм.).
8. Оризон. 1917. №46. (на арм.).
9. Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней / под ред. В. Брюсова. М.: Московский Армянский Комитет, 1916. 543 с.
10. Тертерьян А. Валерий Брюсов и армянская культура, Ереван: Айпетрат, 1944, 173 с. (на арм.).
11. Туманян Н. Воспоминания и беседы. Ереван: Луйс, 1969. 334 с. (на арм.).
12. Туманян Ов. Полное собрание сочинений. Т. 7, Ереван: НАН РА «Наука», 1995. 718 с.
13. Туманян в воспоминаниях современников. Ереван: АН АрмССР, 1969. 998 с.