ЭССЕ

Своим

Горе тебе, Страна Армянская, ибо правит тобою юнец. И, если, не по годам уже, то – по делам своим. И не седая это древность Иезекиля и Хоренаци, а наши дни.  

Очередной облом надежд и руины грез: в который раз, поддавшись на слова, со слезами на глазах перебираем обломки наших представлений и клянем те камни, на которые наткнулись в слепоте своей и разбились из-за хрупкости своей. Как получилось, что, издревле восхваляя кремень, народ сей раз за разом становится глиной в чужих руках? Как мудрости лисы и кротости голубя предпочитает он кротость лисы и мудрость голубя? И века не научили его смотреть на мир своими глазами: как и тысячелетия назад сегодня – либо Тизбон, либо Рим, но не путь Праотца. Впрочем, каждый свободен в выборе своем, но не всяк – Айков.

Как вышло, что десятилетиями славя свою коллективную волю и мудрость, народ сей избрал себе в вожди того, от которого будет открещиваться до Второго Пришествия?

Где сын твой, которого сталкиваешь с корабля своего в тщетной надежде самому пережить бурю? Как ягненка скармливаешь его волкам, теша себя мыслью, что, насытившись, забудут, что и тебя растерзать хотят. Со спокойной совестью всуе надеешься, что, жертвуя малым, сможешь выйти из петли, накинутой на шею твою.  

Где прежние властители твои, которых приводил ты, превознося и славя, а провожал – презирая и злословя? Не при них ли пришел враг и посеял плевелы свои? Горе тебе, судящий о трагедии, но не разумеющий в ней вины своей: ибо где есть следствие, там есть и причина, и разве пчелы слетаться на навоз, и мухи ли лакомятся нектаром?  

Как вышло, что забыл ты о двенадцати и пошел на поводу у тринадцати? Как лицеприятные речи словоохотливых проходимцев затмили тебе сказанное на горе, а манипуляции чернокнижников стали важнее слов пророков?   

Где мудрец твой высоколобый, который предсказывал настоящее, но не видел будущего в неведении своем? Покаялся ли о том, что, будучи сам слеп, брался вести слепых твоих? Не опять ли он с важным видом надувает щеки, морщит лоб и изрекает мысли свои о том, чего и сам не ведает?

Как получилось, что грозный военачальник твой, метавший вокруг орлиные взоры, пожимает плечами и смущенной девой тупит взор свой перед откосившим от армии? Что стало с воинами твоими, которых забыл он на высотах и оставил на произвол судьбы в лесах? Помнят ли их, поминают ли их?   

Где, поборник прав твоих, не сходивший с трибун высоких в своих метаниях за справедливость? Где же глас твой неподкупный и стояние в правде о сынах народа твоего, уведенных в плен и терпящих мучения и унижения? И если молчишь об этом сегодня, то о чем и о ком взывать будешь завтра в словоблудии своем?  

Где правдоборец твой, рвавший на себе ризы и посыпавший голову пеплом по жертвам марта, но не размыкающий уста свои по погибшим октября? Разве не светильниками в семьях своих были и они, и разве не матери их рожали?

Где священнослужитель твой, возлюбивший серебро и славу земную больше, чем Христа и оставивший стадо свое на попрание волкам в овечьей шкуре, свидетельствующих о Том, Кого не знают и дерзновенно твердящих, что низводят Дух Святой телодвижениями своими? Молились ли в сырых темницах пастыри сии за народ сей и побиваемы ли были в виноградниках за проповеди свои? Если нет, то как же внемлешь слову их? Неужто с их приходом открыта была тебе «истинная вера», а все что было до них – заблуждения и блуждания ума?  

Как получилось, что народ, рожденный в борьбе за истину, предал свою первую любовь? Как может познавший свободу проситься на руки Бэлу. Не Мамону ли втихаря славишь с напускным благочестием, как гроб крашеный, говоря о первенстве своем?  

Где правдолюб твой, ищущий и алчущий истины, который острым пером в бескорыстном порыве гневно обличал пороки бывших, а теперь стыдливо молчит о бесстыдствах нынешних? Или правда твоя – полуправда, и ревностен лишь там ты, где отмерено тебе?

Как провозглашавшие, что спасение в единении, рассыпались как бисер по уголкам своим, и нет уже такой нити, которая могла бы собрать их воедино? Как взывания к героизму и самопожертвованию в устах видных твоих уступили место трезвому рассудку политика, а на деле – холодному расчету лавочника? Торговать или приторговывать будут купцы твои?

Где гордый гражданин твой, высматривавший угрозу в доме своем, и не желавший видеть ее в оскале соседа своего? Не из твоей ли среды выходили доносившие и предававшие храбрецов твоих, на подносе преподносящие головы их врагам твоим? Не они ли травили героев ядами, рубили топорами, изгоняли от лица твоего клеветой и интригами? И не такие ли ныне смиренно переносят беззакония врагов, ищущих убить тебя, но готовы изничтожить ближнего своего, случайно ступившего на ногу их?   

Разве в почитании силы истина твоя, и в преходящем богатстве ли правда твоя? Если да, то к чему жалобы и стенания твои на тех, кто против тебя силой и богатством ополчился? Не от выбора ли своего тяготы претерпеваешь? Завершатся ли они выбором пути сего, или продолжишь высматривать в новых лицах черты идолов безверия своего?

Не себя ли следует винить прежде в тяготах пути своего, и не предупрежден ли был ты о грядущих бедствиях твоих еще в древнем отрочестве своем? Не ты ли предал больную овцу за чужого волка лишь за то, что ныне многие среди тебя почитают за праведность?

Впрочем, попущено было тебе все это, чтобы привить тебя напастями слабыми от напасти большой и неотвратимой, чтобы имел с чем сравнивать и не оступился бы в сумраке грядущем.  

БЛАГОЖЕЛАТЕЛЯМ

Как донести до вас, что верный в малом, будет верен и в большом? Что, поступая честно в малом, стяжаете себе имя и в большом?

Предавали ли мы вас? Не стояли ли мы с вами против врагов, и не был ли враг ваш недругом и нам? Как получилось, что враг наш – друг ваш, и предающий вас – союзник ваш.

Как вышло, что, оставаясь у истоков веры своей, мы стали для некоторых из вас еретиками, а открыто попирающие Крест – братьями вашими? И если не во Христе вы братья с ними, то в ком? На много ли вы, ушедшие путями своими и оставившие нас у истоков, стали ближе к истине, не на йоту ли напоролись, анафемствовав и многое претерпев друг от друга? Едины ли вы в главном, свободны ли во второстепенном и любовью ли ведомы во всем?  

Как вознести до высот и широт ваших, что мы есть камень преткновения для вас и, что, отвращаясь от малых «камешков» наших, вы с ревностью тщетной беретесь за скалы? Камнем преткновения каждый раз становились мы для правителей ваших, но не по нашей вине. Не защитниками ли христианских народов вы себя провозгласили, рядясь поднять поникший византийский флаг? Не кровь ли защитников Константинополя – флаг друзей ваших?

Не на одной ли широте Манацикерт и Степанакерт?

Не ваша ли мудрость гласит, что «сколько волка не корми…», и не вы ли кормите его снова и снова, скармливая при случае и нас? Не отвернулись ли вы, когда недавно налетели шакалами на нас? Не угрожают ли ныне брату вашему во Христе на глазах ваших, и не молчите ли вы об этом, попуская укорять нас тем из лакеев ваших, кто уже и не ваши вовсе, а «друзьям» вашим прислуживают?

Неужто одно древо кривое наше вам заслоняет собою целый лес?

Не вы ли запаздывали всякий раз, когда резали нас в державе вашей? И не служивые ли ваши кольцом окружали села наши и гнали нас с земель отцов наших, чтобы потом и самим быть изгнанными под свист и улюлюканье «братской» вам толпы? Неужто вновь идете путями того, кто остался глух к стенаниям, и которого теперь только могила и исправит?  

Не попуская грехов единокровному брату своему на закате солнца, егозите перед велеречивым другом своим на югах, ждущим своего часа, чтобы на сей раз наслать на вас знаменосцев своих и в который раз вонзить кривой нож свой в ваше мягкое подбрюшье. Превознося то, что партнер ваш не виляет хвостом, разве показать миру желаете, что слащавому хвосту иногда под силу вилять суровой державой?

Какое может быть общение у света со тьмой? А ведь строите ему закрома, торгуете зерном… Не с ним ли воевали десятки раз? И не этот ли партнер ваш обратил храм Святой Мудрости в молельню себе, а Вселенского патриарха вашего – в таран свой, вас же и разящий? Не посла ли вашего и летчиков смерти предал он на глазах ваших? Не плетет ли еще где он интриги и не воюет ли где против вас сам, прислужниками своими или оружием своим? И чем платит он вам, не серебром ли? И как же он все это обосновывает перед вами? Не вашим ли же благом?

И что же, почивает ли на лаврах Посольский приказ ваш или, как всегда, за деяния дьяков ваших приходится отдуваться воеводам вашим? Размахивать булавой там, где надлежало обойтись мудрым и ласковым словом?

Твердите, что своих не бросаете… Но кто же вам свой, если сами отказываетесь от других, твердя, что один лишь вам союзник ваша армия и флот? Под пафосные речи глашатаев своих о мужестве предаете память воинов ваших и сдаете то, что было трофеем жен – императриц ваших. Интересы есть у всех, но лишь подлинные державы не отделяют их от ценностей. А вы о миссии твердите и на Христа ссылаетесь… Не жертву проповедовал он, а жертвенность, и не другим предлагал Он чашу сию, а Сам ее испил. Мудрецы же ваши жертвовать другими предлагают.

И так, если назвались Третьим Римом – так не сползайте во Вторую Византию, прежде отдавшую себя на поругание интригам, стяжательству и лести, и лишь затем попранную самой же и взращенным врагом. Не пред безразличными ли взорами теплохладных пал Царьград?  

ЗЛОПЫХАТЕЛЯМ

Как песок вы числом, но кто вы? Не люди ли из крови и плоти? Впрочем, не вы нам враг: один он у нас от начала веков, вы же – прислужники его. Приходите надменными, уходите жалкими, он же остается в гордыне своей, пока не настанет и его час.  

Тяжко нам сейчас, но не для того мы прошли сквозь века, чтобы споткнуться у порога. Где гордые завоеватели прошлого? Их нет, а мы штурмовали и Берлин, и Вавилон.

От начала веков мы хотим жить там, где нам было суждено Творцом – в уделе Прародителя нашего, где мечтаем растить детей и созидать. Наш удел – колыбель человечества: здесь был создан человек, спаслась семья Ноя, первым переродился во Христе целый народ, здесь же будет искать свое спасение и человечество. Здесь была первая война за Истину и первая за Христа. И нам суждено было быть хранителями места и правды места сего.

Не потому ли веками само существование наше оспаривается вами, кто кровавыми волнами проходит по земле нашей прежде, чем сгинуть в небытии? И разве в раю вам видится удел тех, чьи руки по локоть в нашей крови? Что же своего принесли с собой вы, изгнанные от лица соплеменников своих и растворившие в беззакониях своих народы чужие? Не из христианских ли детей вы воспитывали убийц их родителей? И не душили ли ваши правители ночью братьев своих шелковым шнурком, дабы не проливать кровь единокровных? Что стало с ликом вашим, с которым пришли вы? Не с мечом ли пожаловали, и не злодействами ли своими гордитесь? От меча и уйдете.

И до вас нас Родины и жизни лишали, вы же не только из настоящего, но и из прошлого нас изжить стремитесь. Уже и камни рушите, где можете, дабы не возопили они о лжесвидетельствах «ученых» ваших.  Своего не имея, на чужую историю посягаете.

Не мы ее писали, и не вам ее переписывать.

Разве не пред лицом ли Всевышнего все происходит, иль цель ваша оправдывает пред ним ложь вашу? Что ответите душам тех, чьими костьми устилали пустыни и запруживали реки? Есть ли что-либо тайное, что не стало бы явным? Метания ваши – от безверия вашего, где вы – там лесть, но не правда. Не серой ли расплачиваетесь, покупая себе «друзей»? Серой и вам отмерено будет.  

Впрочем, испытания наши – за грехи наши, но разве за правду – победы ваши? Не бич ли вы Господень? С покаянием нашим исчезнете, как исчезает дым. А пока вас душит ненависть, и если не остановитесь, то участь ваша – скрежет зубов.

Долго ли вам осталось соблазнять народы, когда бездна ваша – под ногами вашими? Что скопили деяниями своими, тем и накрыты будете.

Впрочем, есть среди вас и те, кто избежит подобной доли: добрыми делами отцов ваших и будущими делами своими заслужите перед Богом спасение свое, обернетесь, а местами – вернетесь к истокам своим “…и познаете истину, и истина сделает вас свободными”.

Другим

Хотя и малы мы в мире этом, и не тягаться нам с вами, но и мы свой вклад посильный имеем в прошлом и настоящем, а с Божьей помощью – и в будущем. Немало грехов и глупостей свершили и мы, но скорее во вред себе, чем другим.

Колонизировали ли мы других, почитая доблестью снимать с них скальпы? Или навязывали кому идеалы, бичуя при этом обездоленных на хлопковых полях?

Торговали ли мы женщинами и рабами, делая деньги на трагедиях людских? Иссушали ли карманы и души других, ссужая под грабительские проценты, и подсаживали ли на опиум народы в своих заботах о «свободе торговли»?

Сжигали ли мы книги на аккуратной брусчатке городов, а живых людей – в печах? Вывозили ли мы золото братьев своих, их же оставляя на произвол судьбы? И можем ли блистать роскошью музеев своих, если не грабили гробниц древних и не присваивали злато хранилищ нынешних?

Или, быть может, можем хвалиться обилием плодов каменистой земли нашей, если поливали ее кровью и потом своим, но не удобряли пеплом мумий египетских? Нам ли тягаться богатством с вами? Впрочем, искушаете нас взятым в долг, и не остается уже у вас ничего своего, чтобы расплатиться с заимодавцем.

Мы остались здесь, на своей грядке, у истоков мира, стараясь хотя бы сохранить то, что почитали ценным и отцы ваши. Но вам уже давно нет до этого дела: растратив таланты свои, ушли вы от корней своих и нас под себя переделать желаете. Не блеск ли ваш нам ставили в пример ученые мужи наши, и не на лоск ли ваш ровняются мечтатели? Не слащавым ли речам вашим о союзе внимали князья наши в прибрежных крепостях своих? И что, чей стяг реет ныне над горами киликийскими? Не войлоком ли обвязали копыта лошадей своих, когда через века в последний раз уходили оттуда ранним утром, оставляя нас на верную смерть?  

И куда пришли вы в мудрствованиях своих, что и нас тянете себе во след? Не Адама ли и Еву создал Господь? Откуда же произошли ваши Адевы и Евады?

Не в вас ли прежде мы издревле искали опору в трудные дни наши, и не на ваших ли глазах попираемы были за идеи, рожденные у вас же. Не в ваши ли двери стучались посланцы наши, прося помощи от притеснителей? А вы, как и тогда, все наблюдаете и не видите, слушаете и не внемлете. Ибо мир наш – лишь шахматная доска для вас, а нас пешками почитаете.

Трубя о свободе и правах, не на бесправие ли нас обречь желаете? Понося старика Джо, не во вчерашнее ли рабство и начертанные им рубежи нас загнать собираетесь? Так чем же ценны ценности ваши, если сами им не внемлете. На тиранов «ополчаетесь», а тепло жилищ своих подобострастием перед ними приобрести пытаетесь?

И тепло потеряете, и нас не приобретете.

О миссии своей твердите и путь другим указать беретесь… Но светит ли факел ваш? И от Бога ли вы, если корабли ваши не могут взбираться на горы Араратские, а Его – смог?

На Него и уповаем. Ибо если, как Христу, дано нам претерпеть, то как Христос и воскреснем.

А вам же по делам вашим и воздастся. А те же из вас, кто был, есть и будет с нами – суть одни из нас, братья и сестры нам, и просить будем за них, как они – за нас.

Григор Товмасян