ИНТЕРВЬЮ
«Ради родинки смуглой одной, одного благосклонного взгляда
Я отдам Самарканд с Бухарой и в придачу – богатства Багдада!»
Хафиз Ширази
«Наша Среда online» — Эдик Богосян на арт-сцене Армении появился совсем недавно. Однако, он уже успел достаточно крепко утвердить себя и полностью завоевать культурное пространство Армении. И его уже называют многодисциплинарным артистом. Приехал он в Армению из Тегерана.
— Где Вы родились, Эдик?
— Родился я в Тегеране. После завершения школы я поступил учиться на художественный факультет Свободного университета. По образованию я живописец. С детских лет я стремился к искусству, сколько себя помню, я всегда думал, что буду заниматься рисованием и стану художником.
— Как стали заниматься искусством?
— В Иране со студенческих лет я работал как графический дизайнер и карикатурист. К занятию карикатурами я имею отношение в той мере, что поскольку в Иране очень развита карикатура в СМИ, да и не только, тот художник, который имеет отношение к юмору, к критике, умеет поднимать критические темы, занимается карикатурой. Я попробовал и у меня получилось.
— Вы называете себя многопрофильным художником. Какие у Вас имеются профили?
— В Иране я имею продолжительный опыт и историю в карикатуре, а также опыт в области дизайна и коммерции, я долго работал в культурной сфере, занимаясь разнообразным дизайном. Я принимал участие в качестве плакатного дизайнера на очень многих иранских биеннале и выставках,
— В каких городах Вы жили?
— В Иране я жил только в Тегеране, а в Армении – в Ереване, но поездил я и по Ирану, и по Армении, достаточно. Поскольку в Армении у меня появилась необходимость утвердиться, мне было сложно найти себя в области искусства. Ни я не был знаком с культурным пространством Армении, ни меня не знали. Но владение графическим дизайном было спасением, и я, практически, с первых дней начал работать графическим дизайнером, продолжая делать ту же работу, что делал в Иране, в процессе следуя требованиям рынка, я сначала начал заниматься дизайном журнала и версткой, оформлял детский журнал «Мульти-шок», и таким образом, вскоре начал работать в сфере культуры, и меня начали принимать художники и знакомиться с моими работами, в результате чего пригласили сотрудничать с театром имени Сундукяна.
— Что именно Вы там делали?
— Я там работаю как дизайнер, делающий афиши для спектаклей и готовлю внешнюю рекламу. В Армении я также начал заниматься любимым делом, переводом иранской поэзии на армянский язык. Таким же образом я очутился в среде пишущих. Отсутствие искусства я восполнял переводами, сочетая параллельно с моими занятиями графическим дизайном. Долго работая с текстами, я пробовал исследовать оба языка, и найти такое письмо, с помощью которого можно будет максимально точно и интересно выразить иранскую поэзию на армянском. Потому я начал играть с текстами, которые находил в СМИ, при этом я стал заниматься визуальной поэзией, и все более и более усложняя задачи, стал создавать видео-поэзию, используя находимые мной в граффити или вывесках в подъездах, слова, которые собирал в архивы и создавая тексты, близкие к поэзии.
— Вы принимали участие на фестивале видео-поэзии, с чем именно?
— Вышло так, что сферы увеличились: текст, изображение, графический дизайн, живопись. Наряду с этим я занимался любительской фотографией. В один прекрасный день я попробовал соединить все это друг с другом, и я стал восприниматься как многофункциональный художник, поскольку делал и визуальные работы и работаю с текстами, с металлами, делая объекты. Я, конечно, отказался пользоваться обычными средствами, которыми пользуются при классической живописи. Мое мышление за это время настолько изменилось, что я решил больше к привычным методам рисования больше не обращаться. Опыты с визуальной поэзией меня очень заинтересовали, и беседуя с разными искусствоведами и поэтами понял, что, сочетая визуальное и текстовое для себя я открыл интересный путь. Тогда я решил принимать участие на видео-фестивалях, проходящих в США и Греции. Кроме того, стал создавать короткометражные фильмы на собственные переводы. В экспериментальных целях я создал одноминутную картину, которая приняла участие в Экспериментальном центре, на фестивале «1 КАДР». Вместе с тем я продолжаю принимать участие на Международных фестивалях плаката, в биеннале и выставках афиш. В этой сфере я принимаю больше участия, чем на фестивалях визуальной поэзии.
— Какие различия Вы можете отметить между иранскими и армянскими художниками?
— Говорить о различиях между иранскими и армянскими художниками очень сложно. Я не считаю, что я настолько в этом осведомлен, чтобы чувствовать всю глубину их различий. Но некоторые нюансы, которые я обнаружил, могу отметить. Иранские художники, имея более ранние модернистские произведения, чему причиной является имперская закрытость СССР, они более успешно сочетают национальное и интернациональное друг другом, чем армянские художники. Может быть, причиной этому является то, что они умеют сохранять свое культурное наследие. Возможно, причина еще в том, наши представления в некотором смысле искажены. Иранские художники больше говорят на международном языке искусства, чем армянские художники. Еще может иметь значение количество жителей, ведь не сравнить 80 миллионов жителей с 3 миллионами. Потому иранцы легче общаются с европейцами, чем мы.
— Вы любите работать с металлом и металлическими конструкциями, что Вы с ними делаете?
— Последние 7- 8 лет все свои силы предоставил работе с металлом и в области искусства занимаюсь этим. В частности, использую ржавый металл, отходы, найденные случайно. Я не ищу их специально среди металлолома. Найдя их случайно, создаю из них композиции. Они имеют абстрактные формы, и они обладают в достаточной степени нарративностью, в результате чего, сочетая их друг с другом, я создаю новый нарратив, который каждый зритель с интересом, порой же с трудом, воспринимает по-своему. Создаю объекты или рельефы, некоторые из которых стремятся к скульптуре, хотя я не считаю, что являюсь скульптором, и не стремлюсь к этому. В основном они являются документальными артефактами. Потому я решил сделать проект из отходов после войны, и я назвал этот проект «Следствие: артефакт». Я попросил присоединиться к проекту фотографа Арега Балаяна и кинорежиссера Грайра Саркисяна. Мы создали мультдисциплинарную выставку о войне, используя отходы от войны в Карабахе, хотя мы глубже обратились к теме. Выставка состоялась в здании Союза художников в 2019 году. Наша последняя война в Карабахе не давала мне покоя, и я решил снова организовать выставку. Это явилось выставкой-критикой в наш адрес, о том, в какой мере мы не бдительны в связи с происходящими событиями. Выставка поднимала множество важных вопросов. Она называлась «В поисках отсутствия». Куратором выставки был художник Ара Айтаян. Выставка была благотворительной и объекты были предоставлены на продажу. Это была моя первая персональная выставка в Армении. Я очень горжусь, что, будучи репатриантом, именно эта оказалась моей первой выставкой. Выгоду от проекта мы предоставили участникам нашего проекта «Следствие: артефакт», которые очутились после войны в плохом положении, и находились в нужде. Кроме того, на войне погиб один из наших участников, и мы оставили выгоду также его матери. Мои работы с металлом были также представлены выставкой в Центре Гафесчяна на выставке армянских абстракционистов «11 имен». Были представлены 4 работы.
— В каких еще странах Вы выставлялись?
— К сожалению, не предоставлялось случая выставляться кроме как в Иране или Армения, в другой стране. Но, надеюсь, скоро будет.
— Какие награды Вы получили?
— Мои награды были в основном по карикатуре и графическому дизайну. Находясь в Армении, я выиграл награду по оформлению книги в Италии, и три раза получал награды за плакат и дизайн лого в США.
— Какими языками Вы владеете?
— Я полноценно владею армянским языком, персидским и немного владею английским.
— Какие у Вас есть хобби?
— Люблю любительскую фотографию и разные ремесла. Но сейчас, некоторые хобби стали для меня профессией. Те же хобби, которые не стали профессией я бросил заниматься, на них у меня не хватает времени.
