ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
Армену Гаспаряну,
Габриэлю Гарсиа Маркесу
***
Умри в Гюмри.
Или живи в Гюмри.
Но только больше мне не говори,
Как Мармашен стоял, незыблем, Божий град.
Как зрел в земле хлеб, туф и виноград.
Как цвел Гюмри.
Блаженствовал Гюмри.
Как освещали окна фонари.
От твоего осталась только рама.
Где в ртутной, чуть дрожащей темноте
На недостижимой высоте,
Тебя не ждёт, а поджидает мама.
***
Представь, если бы тётя Маро
Жила лет четыреста назад,
Скажем, в Картахене или в монастыре Санта Клара,
Она могла бы превратиться в собаку,
Как все превращались в нее,
Кого кусала перед своим повешеньем
На рыночной площади колоколом,
Извещая, что в город пришла беда.
Но Маро сейчас лежит рядом со Звёздочкой,
На окраине гюмрийской ойкумены,
На кладбище №1, к краю которого в декабре 1988 го,
Как переполненное ласточкино гнездо к скале смерти
Стал лепиться вчера опустевший город.
Звёздочка прожила почти век.
А тётя Маро почти не жила.
Поэтому она не могла превратиться в собаку,
А только в славного, игривого щенка,
Которого закопали вместо нее.
Бог перед смертью даровал ей превращение
В причину ее смерти,
Только в очень маленькой копии.
Чтобы она не смогла возненавидеть ее.
А Маро была так мала,
Что не успела познать, что такое ненависть.
***
Вдруг захотелось однажды
на рассвете приехать в твой город.
Не как Сароян приехал в Битлис,
который он знал по камню,
по колодцу, по фруктовому саду,
прежде чем увидел его впервые,
армянский город, где ничего армянского нет,
где был армянином был только он один.
А так, чтобы идти по брусчатке,
заглядывать в каждое окно,
стучаться, будить разозленных гюмрийцев,
спрашивать о тебе,
возможно, кто-то с нежностью и скажет.
Потому что в этом городе
ты много лет назад
однажды взял окровавленного истерзанного буйвола,
принятую гекатомбу и все же возвращенную Господом,
чтобы ты один нес ее на своих плечах.
Вздор! Не беда! Не обращайте внимания!
Мы потеряли родину!
А потом еще белый город,
соскользнувший в бездну для тех,
кто наконец-то должен перестать
ходить по Дейр-Зору сотню лет,
чтобы поселиться в его мучнистой старческой коже.
Две гремучих змеи на один акр — это не так уже много.
Семь ран для твоего города — бог рассчитал по силам.
Гоните взашей отсюда Февронию,
лечащую шесть ран из семи,
Пусть никто из чужеземцев не коснется ни одной из них,
в городе,
где выветрен свежий лаваш,
разломан и съеден самый древний камень.