ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
По «Девяносто третий год» Виктора Гюго
Действующие лица
1. Говэн, республиканец, племянник Лантенака, — Робеспьер
2. Лантенак, монархист, дядя Говэна, — Марат
3. Симурден, республиканец, учитель Говэна, — Капитан
4. Тельмарш — Прохожий — Дантон — Хозяин кабачка — Радуб
5. Солдат-1 — Газетчик-1 — Человек-1 — Помощник Говэна — Старик
6. Солдат-2 — Газетчик-2 — Человек-2 — Канонир — Солдат-врач — Иманус
7. Солдат-3 — Газетчик-3 — Человек-3 — Помощник капитана — Глашатай — Священник
8. Женщина, мать троих детей — заложников у Лантенака
9. Матросы — Масса людей
—————————————
- Осторожно пробираются солдаты в красных шапках. Насторожились: услышали шорох: Женщина ползком на коленях — из-за кустов.
Женщина– Только не стреляйте, прошу вас, там трое детей моих спят.
Солдат- 1 – А кто ты такая?
Солдат —2 – Не видишь, что ли – нищенка.
Женщина – Дети мои голодные, младшей три года.
Солдат-3 – Детей мы покормим, но ты-то кто, может, шпионка? Политические убеждения у тебя есть? Ну, то есть, политические убеждения у тебя какие?
Женщина– Убеждения… У меня дети голодны и мёрзнут. Сама расстреляна, до смерти изранена. Какие там ещё убеждения, не знаю.
Солдат-1 – А дом есть у тебя, родные твои где?
Женщина– Умерли. Одна я осталась, с детьми. И дом сожгли.
Солдат -2 – Кто сжёг?
Женщина – Да разве же я знаю, битва кругом – жгут, убивают друг друга, разные там были.
Солдат-3 – А ты с кем была: с синими, белыми или красными?
Женщина– А я с детьми своими… у горящего дома своего… господи Иисусе…
Солдат-1 – А ну, только без суеверия!
Солдат-2 – Тише ты, напугал бедную женщину.
Солдат-1 – Так ведь бессмыслица какая: тут дерутся, под пули лезут: кто за хозяина, кто за попа, кто за отечество, а она тут – «господи Иисусе».
Солдат-3 – Помолчи, ты не в политклубе. (К ней) Ну, а муж-то твой где? Что он делает?
Женщина– Теперь уже ничего – убили его.
Солдат-3 – И что же теперь ты делаешь?
Женщина– Да вот пробудятся дети, снова пойду, а куда — и не знаю: кругом дерутся, все друг другу чужие. А дети малые…
Солдат-3 – Проклятая война, чёрт её возьми.
Женщина– Хорошо, тепло пока, а что потом?
Солдат-3 – А что потом, потом то же, что и с нами – усыновим мы твоих детей, и ты тоже пойдёшь с нами.
Солдат-1 – Да здравствует Республика!
Солдат-2 – И верно: дети твои будут детьми батальона Красной шапки!
Солдат-3 – Идёмте с нами, гражданка. Покажите, где ваши дети.
Женщина – Не могу я с вами: в ранах вся. Их бы покормить только. (Палец к губам) Тихо, прошу: спят ещё (раздвигает кусты, уходят)
2.Лантенак, Капитан корабля, Помощник капитана, матросы
Помощниккапитана – Тьма кромешная. Хорошо у судна нашего крепкий корпус, не уступит их фрегату. А матросы наши опытные и преданные королю.
Капитан – Да… скоро всё побережье будет охвачено огнём. Дай мне депешу (берёт, разворачивает лист, подсвечивая, читает) «Послание. Гражданский депутат… (пробегает глазами) высадится человек с приметами: старик, высокий, седой, в простом костюме… генерал… вождь». И что, как он там у нас, этот генерал, наш вождь?
Помощниккапитана– Ходит по палубе, шоколад свой ест. Да вот он, подходит к вам.
Лантенак — Господа, вам, должно быть, известно, что необходимо строго соблюдать тайну. Ни слова никому до самого момента взрыва. Проводите меня в мою каюту.
Помощник капитана – (приняв кивок капитана ему) Прошу вас, генерал, идите за мной. (Уходит и скоро возвращается)
Капитан– (вернувшемуся помощнику) Скоро увидим, какой это он такой вождь.
Помощниккапитана – Принц всё-таки!
Капитан– Ну да, когда вместо орла ворона берут…
Помощник капитана – Пороху и вождя нам! Для этой проклятой Вандеи особенный генерал-вождь нужен, чтоб покоя врагу — ни минуты! Ведь эта собачья революция проникает уже и к нам.
Капитан – Везде мужичьё — тошно. У синих – пивовар, у белых – парикмахер. Хотя парикмахер этот неплохо командовал: взял да и расстрелял триста человек синих. И всё же война – дело рыцарей, а не парикмахеров.
Помощник капитана – Однако, капитан, дела наши не так уж и плохи.
Капитан – Гражданская война должна иметь про запас хорошо подобранный ключ. Мы-то делаем всё, что возможно, но главное – найти настоящего вождя. Испытаем пока этого генерала. Может, он и окажется хорош.
Помощник капитана – То есть, беспощаден?
Капитан– Именно так. Война – час кровожадных, она не должна знать пощады. Цареубийцы головы отрубают, вот и мы должны четвертовать их, цареубийц, а не заигрывать в помилование, в какое-то там великодушие. (Раздались крики и шум, он встревожен) Ужас войны прыгнул прямо к нам? Да нет, у нас там пушка сорвалась с места и бегает по палубе. (Помощнику) Поди же, узнай! .
Лантенак – (через время) Всё кончено. Человек победил. Муравей одолел мастодонта. Пигмей сковал молнию. (Матросы захлопали)
Канонир – (в низком поклоне) Сударь, вы спасли мне жизнь.
Лантенак – Вам? Нет. Себе, и всем.
Капитан – Генерал, не находите ли вы, что надо должным образом отметить поступок нашего пушкаря, канонира?
Лантенак – Да, нахожу (канониру) Подойди к нам (снимает с груди капитана орден и пристёгивает его канониру) (Матросы хлопают)
Лантенак – (палец вверх, потом – на канонира) А теперь — расстрелять его! (в тишине, рёв урагана даже тише) Ведь это его небрежность чуть не погубила судно со всеми нами: ведь это он оставил пушку без привязи. А корабль в море – как армия в бою. Каждый обязан знать и исполнять своё дело.
Капитан– Но, сударь…
Лантенак – Я вынес приговор. Исполнить его! Немедленно!
Матрос– (отделился от других, встал рядом с канониром) Я брат его, сударь. Вы несправедливы. Не потому ли там, на другом корабле так кричат – вы слышите?
— Да здравствует республика! (кричат оттуда, и раздаётся залп)
Капитан – Всем по местам! Да здравствует король!
— Да здравствует король! (отвечают моряки, бросаясь по местам)
Лантенак– Да здравствует король! Нельзя быть героем, сражаясь против отечества! Капитан, немедленно привести в исполнение мой приговор: расстрелять обоих за небрежность в ответственности!
Моряки встают за канониром и его братом, подводят их к краю, и их выстрелы сливаются с рёвом урагана и криками: Брат — Вы совершаете грех: вы губите души безвинных! — и с другого корабля: — Да здравствует республика! — Да здравствует король! – кричит Лантенак.
Капитан– (скороговоркой) Генерал, ситуация очень опасная. Мой долг спасти вам жизнь. Теперь приказываю я: моряк и шлюпка готовы, немедленно покиньте корабль! К вашему счастью, сейчас прилив.
Лантенак набрасывает на голову капюшон поношенного плаща, идёт за моряком. Слышны моря шум, выстрелы, крики, стоны и победное пение республиканцев.
3. Лантенак и матрос-Иманус останавливаются у леса.
Иманус – Как прикажете, генерал, указывать вам дорогу и дальше или только идти за вами?
Лантенак– Всё равно ты мне не защита. Лучше уж быть одному. Разойдёмся в разные стороны (отходит)
Иманус– (вслед) Ночь скоро, генерал, где вы переночуете?
Лантенак – (остановился) Тише ты. А сам-то где?
Иманус – В лесу всегда дупло найдётся.
Лантенак – (подзывает его е себе) Как зовут тебя? Ты знаешь здешние леса? И названия их знаешь?
Иманус– Все наперечёт, как имя своё – Иманус!
Лантенак – И память у тебя хорошая, Иманус? (тот кивает) Тогда слушай меня внимательно (говорит что-то ему тихо, почти на ухо, тот всё кивает головой) Теперь конкретно к делу: знаешь ли ты замок Ла-Тург?
Иманус– А как же! Это же родовой замок моих господ. Там железная дверь отделяет замок старый от нового: такая толстая, пушкой не пробьёшь. Там и подземный ход есть! Сейчас уже только один я знаю его. Он прямо в лес и выходит. Я раньше часто им пользовался. Только вместо двери – камень там: повернуть его ещё суметь надо!
Лантенак – Да? Так вот тебе (достаёт и протягивает ему кошелёк). Там, правда, много фальшивых, но и настоящие сейчас ничего не стоят: война — дело жестокое. Польза её оценивается количеством зла, которое она несёт с собой (помолчав). Словом, я вполне уверен в тебе: малая война – это главное в войне большой. Республика очутится меж двух огней, а Европа нам поможет, и мы покончим с этой революцией. Монархи против неё ведут войну государств, а мы поведём ещё и войну приходов. Всё так и передашь им. Ты понял?
Иманус – Понял: всё надо предать огню и мечу! И никому никакой пощады! Вас я не знаю. Даже имени не знаю. Я исполню все ваши приказания. Я буду говорить, буду слушаться, и буду приказывать. И если мне удастся выполнить…
Лантенак– Тогда я награжу тебя орденом святого Людовика.
Иманус– Простите, как того — на корабле? (Лантевак кивает) И если будет неудача, знаю, вы, как и его, меня расстреляете.
Лантенак – Именно так. Смотри же, ничего не забудь. Я всё о тебе буду знать. А теперь оставь меня, иди. (Один. Оглядывается) Тишина-то какая. Темнеет. Заснуть бы (вглядывается во что-то, приближается: столб, камень большой под ним, а нём объявление; рядом камень поменьше. Читает, пропуская, бурча про себя середину, и громко — начало и конец) «Французская республика, единая и неделимая! Мы, представители народа… приказываем… высадился тайком… кто выдаст его живым или мёртвым… 60 тысяч золотом… — Ого! — … Один батальон армии высылается на поимку вышеназванного маркиза де-Лантенака. Всем общинам предлагается оказывать содействие войскам. 2 июня 1793 года». Надо же, как быстро работают. «Неделимая»… бьют, кромсают, а туда же – неделимая… (Надвигает шляпу на глаза, застёгивает плащ под подбородок, садится на камень под объявлением)
4. Лантенак, Тельмарш
Тельмарш– (будто двойник генерала: высокий и седой, в нищенском рубище, подошёл, разглядел, узнал его, удивлён, сел на камень рядом) Спит. (Ветром урывками доносится звук набата) И набата звук не слышит, а ведь…
Лантенак – (приподняв капюшон) Вздремнул чуть, да.
Тельмарш– Вздремнул? Как оказались вы здесь? Вы — на этом камне? под этим объявлением? Не читали его, что ли, маркиз де-Лантенак?
Лантемак – Маркиз де-Лантенак, да, верно. Скажите теперь, кто вы?
Тельмарш– Здешний нищий я, а вы – здешний наш сеньор! Мы оба здесь у себя дома: вы – в замке, я – в землянке, в лесу тут, за вами прямо.
Лантенак – Понял. Так что же, выдайте меня – поменяется домами. Что это? Мне послышалось? Набат? Ищут кого-то?
Тельмарш– Так вас же и ищут! Республиканцы! целой армией ищут!
Лантенак – Ааа, ну да (встаёт) Так я пойду или как?
Тельмарш– (хватает его за руку) Вы же не самоубийца, маркиз, куда вы?!
Лантенак– А вы кто: вы за короля или против? республиканец вы?
Тельмарш– Да ни то я, ни другое, я бедняк, мне и жить-то нечем, не то что думать о…
Лантенак – Но вы же и видите, и знаете, и думаете о том, что происходит?
Тельмарш– Что происходит, то уже и без меня происходит. А думать я могу только над тем, что сам могу сделать. Вот сейчас думаю, как мне вас спасти, хотя бы до завтра. Вы, вижу, от чего-то устали очень. Так я заберу вас к себе в землянку на ночь. Утром, может, синие уйдут, и вы пойдёте, куда вам угодно.
Лантенак – Хотите мне помочь? Но почему?
Тельмарш– Вы же объявлены вне закона. А я и сам, вроде, вне закона: умирать от голода — разве это не значит быть вне закона? Но я ещё могу дышать, а вас ищут, хотят, значит, лишить возможности этой. Мы с вами, господин, вроде, братья теперь: у меня отнимают хлеб, а у вас, так и вообще – жизнь отнять хотят. Так мы оба с вами нищие.
Лантенак – Но за мою голову назначена большая цена: выдайте меня, сразу богатым станете. Знаете, сколько получите? Смотрите (показывает на объявление) – 60 000! Золотыми!
Тельмарш– Знаю. Как увидел вас, так и испугался: желающие разбогатеть так гнусно найдутся тут же, вот и понял я, что надо мне вас спасти: поскорее спрятать.
Лантенак– Неужели вам так всё равно, что происходит вокруг?
Тельмарш – Не то чтобы всё равно, но то, что происходит среди вас, от меня высоко, а я знаю то, что есть ещё и повыше: солнце восходит и заходит, луна прибывает и убывает, а на земле моря связаны с этим. Господа меня не видят, и я их дел не касаюсь.
Лантенак– (уважительно) Как зовут вас?
Тельмарш – Когда-то звали Тельмаршем, потом прозвали бродягой, так и остался – 40 лет уж как бродяга.
Лантенак – 40 лет… а был молодым…
Тельмарш – (перебивает) Молодым? Нет. Это преимущество богатых, это они едят каждый день и сытно. Нормальная еда сохраняет человека. (Помолчав) Богатство и бедность… по-моему, от этого происходят все беды. События идут своим чередом, от таких, как я, не зависят. Я — ни на стороне кредиторов, ни на стороне должников. Было бы лучше, если бы никого не убивали – ни короля, ни простых людей. Но вот ведь вздёргивают людей на деревья ни за что ни про что. Да что там, я и сам видел, как повесили человека из-за королевской косули, которую он подстрелил, чтоб с месяц прокормить семерых детей и жену с её матерью. (Помолчав) Вы понимаете, не разберусь я, в чём дело: кругом творится что-то неладное. Когда человек задумывается, людям кажется, что он знает что-то, чего они не знают. Колдуном меня называют – ведь я немножко знахарь, лечить могу.
Лантенак– Так вы, Тельмарш, здешний уроженец. И вы знаете меня. А я вас не знаю.
Тельмарш– Вы много раз меня видели: я ведь постоянно прохожу по дороге к вашему замку и обратно, но всё равно что не видели: прохожие разве смотрят на нищих? Вы и милостыню мне иногда подавали. Но кто подаёт, разве смотрит, кому подаёт? Бывало, что милостыня ваша спасала мне жизнь, так что сейчас выдался случай отдать вам мой долг: спасти вас… Но, послушайте, мысль вдруг тревожная у меня появилась: скажите, ведь вы вернулись не с тем, чтобы делать зло?
Лантенак – А вы можете отличить зло от добра? Разве тот, кто делает кому-то зло, не уверен, что он делает другому добро?
Тельмарш– И наоборот? Кто делает кому-то добро, не делает ли он зло другому кому-то?
Лантенак – (разводит руками) А вы философ, Тельмарш, не нищий, не бродяга!
Тельмарш– (палец — к уху) Слышите, набат продолжается. Идите за мной. Утро вечера мудрее. Я с утра ухожу очень рано, так что вы сможете выспаться (уходят)
5. Лантенак, Иманус
Лантенак – (выходит с другой стороны сцены, видит другое объявление, читает) «Как только личность маркиза де-Лантенака будет установлена, он будет расстрелян. Командир батальона Говэн» (в задумчивости) Говэн? Говэн! Говэн. (вдруг крики, выстрелы, дым, барабаны. Чуть растерян, жесты рук его – куда идти, в какую сторону) Облава? Ищут или уже нашли кого-то… (слышит, зовут его: Лантенак! Маркиз де-Лантенак!) Меня? Уже нашли? (всматривается в глубину, откидывает капюшон) Да, я здесь! Я тот, кого вы ищете! Маркиз де-Лантенак! (распахнув плащ на груди) Слушай мою команду: Целься! Пли! (закрыл глаза, но…)
— Да здравствует Лантенак! Наш сеньор! Наш генерал! (летят в воздух коричневые шапки, и ватага, вооружённая дубинами, косами, кирками и ружьями, падает перед ним на колени. Один из них, Иманус, подымается и кладёт к ногам Лантенака трёхцветное знамя)
Иманус– Генерал, это знамя мы отбили у синих. Мы искали вас и вот – нашли! Я командир этих людей. Теперь они принадлежат вам, как и я, ваш солдат! Приказывайте, генерал!
Лантенак – Хорошо. Встаньте. Да здравствует король!
Все– (встают) Да здравствует король!
Лантенак– Это вы ночью напали на ферму?
Иманус– Да, генерал. Синие уже спали, так что мы прикончили их одним ударом. «Батальон Красной шапки» написано было на их знамени. Дикие звери. Но их всего человек полтораста было, а нас — семь тысяч! Так мы за раз и ферму сожгли.
Лантенак – А посёлок?
Иманус – Нет, генерал, — там одни старики были, женщины и дети.
Лантенак – Сожгите! Пощады не давать никому! Расстрелять всех. (Помолчав) Детей можно взять с собой, там видно будет, куда их девать. И священник нужен.
Священник– (выходит вперёд) Здесь я, монсеньор, есть такой.
Лантенак– Вам поработать придётся с теми, кто пожелает исповедоваться перед смертью. Иманус! Сборный пункт – этот лес, что у меня за спиною. Да здравствует король!
Все– Да здравствует король!
6. Тельмарш, Женщина
Тельмарш – (волокёт на плаще своём женщину, она застонала, он остановился, наклонился, дал пить ей, присел) Потерпи, милая, недалеко уже до землянки моей. Кто ж тебя так, живого места нет. Я тебя вылечу, ты же мать!
Женщина– (с трудом) Я мать, а где дети мои? Ты взял их? Где мои дети? Трое их – два мальчика и девочка, где они?
Тельмарш– Найдём, главное, что живы они.
Женщина– Живы!? Ах, что они там творили, звери дикие. Кричали: «Да здравствует господин де-Лантенак!» и стреляли прямо по мне… а я даже не знаю, кто он, этот Лантенак… в меня стреляли и стреляли…
Тельмарш – Ты не ошиблась? Ты сказала — господин де-Лантенак?
Женщина– Его именем жгли и убивали, кричали: «Генерал Лантенак приказал! Убивайте! Жгите! Никому не давайте пощады»… (теряет сознание).
Тельмарш – (в растерянности) Лантенак, де-Лантенак, маркиз Лантенак, генерал… зверь дикий? Обманул? Сказал: что добро одному есть зло другому. Его добро – королю, это зло – народу? Я обманулся? Не он меня обманул, нет, это я обманулся, я, как всегда, сам обманулся. (Глаза и руки – к небу) Господи, если бы я знал, если бы я знал, какое это зло — моё добро, Господи. (Поволок дальше плащ свой с женщиной) Потерпи, милая, тебя-то я вылечу.
Женщина– (через время, пришла в себя, приподнялась, оглянулась) Кто ты?
Тельмарш – (улыбчиво) Ну, вот и заживают все наши раны, скоро и на ноги встанем. Бродяга я. Люди философом называют, а кто и лекарем, и колдуном называют. Я понимаю их: в пожаре войны, где у людей основной интерес – разорение друг друга, я кажусь им странным: ни в кого не стреляю, собираю разную траву, цветы… ну, да, сумасшедший я для них. Бедные люди. Тебя я подобрал раненую, в луже крови. Ты бредила, кричала, детей своих звала.
Женщина– Звала?! Зову! А ты знаешь, где они?
Тельмарш – Тише, спокойнее, ведите себя хорошо: полагайтесь на бога.
Женщина – На бога? А что он сделал с моими детьми? Ты знаешь, где они?
Тельмарш – Говорили, что Лантенак, думая, что ты мертва, увёл с собой от тебя троих детей: два мальчика и девочку.
Женщина– Троих, верно! Куда увёл? Кто он? Какой он?
Тельмарш– Не знаю, разное о нём говорят, барин, говорят. Барин — когда он сам в беде, я ему нужен, и он друг мне, а беда миновала, он и знать тебя не хочет.
Женщина – А зачем же ты спасаешь барина такого?
Тельмарш– Так ведь я не барина, я человека спасаю. Тебя же вот тоже – женщину, мать спасал! И спас. Бог даст, и детей своих найдёшь.
Женщина– Не могу взять в толк, что происходит: мужа убили, меня расстреляли, детей увели – за что? Бог видит? Он знает, за что? Он, видно, и сам людей боится, не показывается, не отвечает.
Тельмарш – Не боится. Воспитывает. Собой, своим примером людей воспитывает. А кто не видит, не слышит, не понимает, того и наказывает.
Женщина– А я же всё и видела, и слышала, и понимала, кажется…
Тельмарш– Значит, всё у тебя и сложится-образуется. Я, к несчастью, стар, хожу плохо, а то пошёл бы с вами искать детей ваших. А может, так и лучше: я был бы опасным спутником для вас. Идите одна. Что дать вам?
Женщина – Чего же больше: вы вернули меня к моим детям! Я же найду их, да?
Тельмарш – Непременно! Вы же хорошая мать! Я провожу немного. С Богом. Пусть повезёт детям найти свою мать! (провожает, расходятся)
7. В кабачке: Марат, Дантон, Робеспьер, Симурден
Робеспьер– Вот (достаёт сложенный лист, разворачивает) Это перехваченное письмо. Здесь говорится, что стоит только появиться 20 тысячам англичан в их красных мундирах, как тут же у нас поднимутся 100 тысяч человек. Иноземного врага можно прогнать в две недели, а чтобы избавиться от монархии, нам понадобилось восемнадцать столетий.
Дантон – Мы ждём катастрофы с Запада, а она надвигается с Востока. Опасность — со всех сторон, и все — сторонники монархии. Если мы не возьмёмся за ум, получится, что мы зря убили короля (нервно смеётся). Убили своего короля ради короля страны чужой?
Марат– У каждого из вас свой конёк: вы оба не видите истинной опасности. А она – в отсутствии единства, в идейной путанице, в анархии воли.
Дантон– А кто же создаёт её, эту анархию? Вот ваши воли и создают её – анархию!
Марат– Вы ищете опасность вдали, а она близка. Робеспьер, Дантон, опасность – в кабаках, игорных домах и клубах. В голоде. В заговорах друг против друга: щёголи, эмигранты, шпионы, бывшие — против настоящих, настоящие арестовывают бывших и тут же отпускают, патриотов закидывают грязью. А что в театрах? Непристойные пьесы… и скоро Робеспьер отправит на гильотину Дантона…
Дантон – (встаёт и резко отодвигает свой стул) Вы меня не слышите. Марат, это же сопутствующие процессу детали. Перед нами одна задача – спасти республику. А для этого все средства хороши. У революции не может быть полумер! Страх – сила! Разве слон разбирает, куда он ставит свою стопу? Раздавить врага и давить до конца – вот, что надо!
Робеспьер– (мягко) Я и сам этого хочу. Вопрос лишь в том, где враг, а он ведь в наших пределах, под носом у нас.
Дантон– Я прогоню его!
Робеспьер– Не горячись, Дантон, внутреннего врага не прогонишь, его истребить надо.
Дантон – Согласен (садится). Давай подумаем, как?
Марат – Успокойтесь вы оба. Ты же знаешь, Робеспьер, враг повсюду, и вы обречены, пропали.
Робеспьер– Не торопись, Марат. Война с внешним врагом – пустяки, всё дело в войне гражданской. Внешняя война, что ссадина на локте, но вот война гражданская – это злокачественная язва, она все внутренности разъест. Знаешь, Вандея готова сплотиться с нами. У неё вот-вот будет новый главнокомандующий. (Входит и садится в стороне Самурден) Война организуется на широкую ногу.
Марат– Так я вот что предлагаю: сделаем последнее усилие: придём к соглашению. В том, что говорите вы, — часть правды, а вся правда, настоящая, в том, что говорю я: возьмём столицу в свои руки, немедленно. Учредим диктатуру! Мы – олицетворение революции! Мы – три головы её: одна говорит – это вы, Робеспьер; другая рычит – это вы, Дантон…
Дантон– … а третья кусается – это вы, Марат.
Робеспьер– Беда в том, что все три кусачие… только и делам что друг друга кусаем…
Марат – Робеспьер! Дантон! Вы не хотите меня слушать? Всё, дальше идти некуда: ваша политика завела вас в тупик. То, что вы делаете, закроет перед вами все двери, кроме дверей могилы.
Дантон – (пожал плечами) Значит, в этом наше величие.
Марат– Бог ты мой, вы же оба ещё так молоды. Тебе, Дантон, сколько? — 34. А тебе, Робеспьер? – 33… Ну, а я… я живу с начала мира: я – извечное страдание человечества: мне 6 000 лет…
Помолчали, каждый по-своему углубился в свои мысли.
Симурден– (из глубины кабачка) А ведь Марат прав (все обернулись, он прошёл к ним)
Марат – Ах, это ты, гражданин Симурден! Здравствуй!
Симурден – Ты, Марат, полезен, а Робеспьер и Дантон — необходимы. А единения требует и сам народ.
Дантон– Вы, Симунден, очень кстати: вы же представитель Епископосата?
Симурден– И да, и нет: в революции священники переплавляются в граждан, как колокола – в пушки и монеты. Вот и я так.
Робеспьер– Личность ваша нам известна, и всё же, коротко о себе нам, пожалуйста.
Симурден– Из простой семьи я, и история жизни моей проста. Был священником, учителем, философом, стал бойцом. Возненавидев настоящее, полюбил будущее. Пережил годы революции, как и вы: в 89-ом — падение Бастилии: конец страданий народа; в 90-ом – конец феодального строя; в 91-ом – падение монархии; в 92-ом – учреждение республики; и вот с вами вместе в 93-ем, мало, что в войне Европы с нами, так еще нам и со своим центром. Епископосат, как и Конвет, и Коммуна — тоже странная смесь сердец разных народов. Но большинство там – честные безумцы, служащие человечеству, и я из их числа. Я верю, что всё оправдывается служением высокой истине. Говорят, что я бываю ужасен в своей справедливости. А я смотрю на горы: высокие, они пугают не чистотой, а высотой своей. Думаю, что я непогрешим, и знаю, что это считается презлющим недостатком.
Робеспьер – Однако, служа человечеству, имеете же вы и личные привязанности? И что, если придётся выбирать из двух любовей?
Симурден– О да, есть у меня, у бездетного, существо, которое растил и воспитывал я как сына, и которого больше жизни своей люблю. Да, больше моей жизни люблю. Но чувство законного долга перед родной Отчизной, понимаете, это значительно выше любви к родному человеку. Закон – превыше всего.
Дантон – А совесть? Совесть отдельного человека?
Симурден – Закон у государства – это то же, что совесть у отдельного человека. Может быть, ещё верней.
Робеспьер– (после общего молчания) Вандея уже нашла себе вождя. С ним она становится страшной.
Симурден – И кто же это — страшный вождь?
Робеспьер – Бывший маркиз, некто Лантенак.
Симурден – Знаю я его. Я был священником в его приходе. (Помолчав) Да, он может быть страшен: жесток очень. Может быть полководцем: военное дело знает. Объявили его вне закона? Награду золотом за голову обещали?
Робеспьер – Объявили. Обещали. Простите (жестом наклонил к себе головы Марата и Дантона на миг-совещание)
Симурден– И кто же это сделает?
Робеспьер – Вы. Да-да, вы. Комитет общественного спасения в нашем лице (показывает на них) и за нашими подписями отправит вас в Вандею делегатом с широкими полномочиями.
Симурден – Гроза на грозу? Принимаю! Он свиреп? Вдвойне буду я! Освобожу от него республику! И с кем я буду туда откомандирован?
Робеспьер– С молодым аристократом по фамилии Говэн.
Симурден – (вырвалось) Говэн! (задумчиво, врастяжку) виконт Говэн!
Робеспьер– Что-то не так?
Симурден– Так, так!
Робеспьер– Он молод, но с ним надо считаться. Но и направлять его надо: при многих достоинствах есть у него один недостаток: доброе сердце. В бою он твёрд, но после готов прощать, щадить и даже помогать. Это его большая ошибка.
Симурден– Когда имеешь дело с врагом отечества, это уже не ошибка: это преступление, которое подлежит расстрелу.
Марат– Так он же из дворян, аристократ, известной фамилии. Один замок Лантенак-Говэнов чего стоит.
Симурден – (нахмурился) Итак…
Робеспьер – Итак, завтра в 3 часа вы получите все официальные полномочия: можете сделать Говэна генералом, а можете отправить его на эшафот. Когда вы будете?
Симурден– Завтра в 4 часа.
Встали, пожали другу руки, расстались
8. Газетчики
Газетчик-1 – Нет угля, не хватает мыла и хлеба, зато с престолом покончено! Зато много свободы и радости: народ танцует карманьолу и поёт марсельезу!
Газетчик-2 – Красные шапки к лицу и нашим дамам! А с кокардой и кавалерам в синих камзолах! Новая улица – имени Закона, а статуя – Славы, нашей Славы!
Газетчик-3 – Активные граждане наказывают воров и нарушителей закона! Благородство в их сердцах – а нам другово и не надо!
Газетчик-1– Больше никто и никогда не одолеет народ! Да здравствует республика! На нашей стороне разум и право!
Газетчик-2 – С нами люди, в душе которых живут бури! С нами Симунден! Он решительный и непреклонный! Он одним словом может остановить разъярённую толпу и повести её за собой громить статуи королей!
Газетчик-3 – В социальных переворотах только крайности являются основой будущего! – так считает Симурден. Он ненавидит интриги и уже не одну тайную нить пооборвал он тех, кто не с народом, не за столицу!
Вместе– Да здравствует Республика
9. Симурден, Хозяин — к гостиничному кабачку в ночь подходит Симурден, он в плаще и широкополой шляпе с трёхцветной кокардой
Хозяин– (с фонарём) Гражданин, вы хотите остановиться здесь?
Симурден — Нет, поеду дальше.
Хозяин– Дальше нельзя: там дерутся. Возвращайтесь назад или оставайтесь здесь. Вы на священника похожи. Вы один?
Симурден— Со мной всегда моя охрана. (Усмехается удивлению того) Вот, пара пистолетов (распахивает плащ, показывая). Говорите, дерутся там? И кто с кем, знаете?
Хозяин — Известное дело: бывший с бывшим и вместе – с новым. А тут родные, но один – за республику а другой – за короля. Дядя командует белыми, а племянник — патриот, синими. Не дадут они спуску друг другу: тут борьба не на жизнь, а на смерть. Вот, посмотрите, какими любезностями обмениваются они (показывает на створки своей двери с разными плакатами на них, освещая то один, то другой). Вчера наклеили одно, а сегодня вот другое.
Симурден — (читает) «… имею честь предупредить моего племянника Гофэна, что… тогда прикажу немедленно расстрелять его»… «Гофэн предупреждает своего дядю, Лантенака, что если он будет схвачен, то его расстреляют». Так это уже больше, чем гражданская война, это война семейная. И хорошо: великое обновление народов не покупается дешёвой ценой (отдал честь второму объявлению).
Хозяин – Мы, горожане, за революцию, а вот сельчане – против. Один народ мы, но разделены: мы французы, а они – бретонцы. Они нас называют «толстопузами», а мы их «деревенщиной».
Симурден– И кто из двух родственников побеждает?
Хозяин– Пока племянник, но с большим трудом: старик крепкий. Племянник славный и храбрый молодой человек, а старик ужасный… Да не желаете ли вы чего закусить, гражданин?
Симурден– Благодарю. У меня достаточно всё при себе. (Прислушался) Как понял столкновение там довольно серьёзное: из пушек палят.
Хозяин – Риск большой – ехать туда сейчас. Оставайтесь ночевать. Если, конечно, дело о чём-то важное, что дороже жизни для вас, как если бы это касалось вашего сына, например.
Симурден– Почти что так! (откланивается)
Хозяин – Странно: вы казались мне священником. Хотя и у них бывают дети. Так послушайте хотя бы совета моего: берите вправо, чтобы не попасть в самое пекло.
Симурден – (уходя, обернувшись) Так мне в самый раз – налево!
10. Говэн, Помощник Говэна, Иманус, Солдат-врач
Помощник Говэна – Командир, всё плохо: вы же слышите, их пушки уже совсем близко, а у нас осталось 7 барабанщиков и 12 солдат… надо отступать.
Говэн– (размышляя) Всего девятнадцать?.. Я двадцатый! Всем построиться в шеренгу! (очень громко в момент затишья от пушек) Армия Красной Шапки! 200 человек направо, 200 – налево, остальные прямо вперёд! В штыки, ребята! Коли их!
Помощник Говэна – Потрясающе, командир! Эффект необычайный: там такая паника — в страхе топчут друг друга!
Слышны разные крики и «Спасайся кто как может!», и одиночная пальба и… тишина. Говэн видит раненого, опущенного на одно колено, с лицом в крови, подходит к нему.
Говэн– Ты ранен. Брось пистолет, ты мой пленник, но я готов помочь тебе, как зовут тебя?
Иманус– Пляска смерти – вот моё имя…
Говэн– Так ты молодец, давай руку, вставай.
Иманус– (вместо ответа) Да здравствует король! (поднимается, целится в него, но тут Симурден кидается меж ними, сбивает Имануса, получает ранение, падает на колено, их окружают солдаты Говэна)
Солдат-врач – (осматривая Симурдена) Ничего опасного, через два дня, обещаю, будете на ногах. (Достаёт бумажник из кармана Симурдена, разворачивает лист бумаги, читает) «Комитет общественного спасения. Гражданин Симурден…»
Говэн– Симурден! (подбегает, приподымает его голову, встав перед ним на колено) Это вы! Второй раз вы спасаете мне жизнь… Учитель мой!
Симурден– (проговаривает) Отец твой.
Солдат – Командир, а что делать вот с этим — он стрелял в вас.
Говэн– Перевяжите ему рану и лечите.
Иманус– Нет, убейте меня, так мне лучше умереть.
Говэн – Ты не умрёшь: ты хотел убить меня во имя короля – я дарю тебе жизнь во имя республики! (солдату-врачу) Уведите его к себе.
Симурден – Мягкосердечный ты, не в правилах войны это. Он же хотел убить тебя… Плохо кончить можешь, родной мой, плохо…
11. Симурдэн, Говэн
Симурден– Ну что, как обстоят наши дела?
Говэн – Лантенак прижат к лесу, через неделю будет окружён, взят в плен и расстрелян.
Симурден– Опять снисхождение: он должен умереть на гильотине.
Говэн– Мы на войне, и я за военную казнь.
Симурден– А я стою за революционную казнь.
Говэн – Учитель, я очень дорожу нашей дружбой. Я не хотел бы, чтобы во вражде были наши принципы.
Симурден– (чуть мягче) А монахинь тех, из монастыря, зачем ты отпустил на свободу?
Говэн – Я не воюю с женщинами.
Симурден– Но женщины эти ненавидят народ. А в ненависти одна женщина стоит десятерых мужчин. А почему ты не отдал под революционный трибунал эту свору старых фанатиков-попов?
Говэн– Учитель! я не воюю со стариками.
Симурден– Не нужно ложной жалости, Говэн. Цареубийцы – освободители народов. Зорко стереги башню Тампль.
Говэн– Тампль? Если это будет зависеть от меня, я выпущу оттуда дофина: я не воюю с детьми, учитель!
Симурден – (сурово) Знай же, Говэн, что беспощадную войну против женщины надо вести, если её зовут Мария-Антуанетта; против старика, если имя его Пий Шестой; и против ребёнка, если имя его Людовик Капет.
Говэн – Дорогой мой учитель, вы забываете, что я не политический деятель?
Симурден – Ну так старайся не стать опасным человеком. (Помолчав) Почему, когда один мятежник с оружием в руке бросился на нашу колонну, ты крикнул солдатам: «Расступитесь, пропустите его!»
Говэн – О боже, учитель, да потому что позорно тысячному отряду солдат набрасываться на одного.
Симурден – Да? А зачем ты не дал солдатам прикончить ползущего по земле раненого врага, крикнул: «Вперёд! Я сам с ним расправлюсь!». Но выстрелил в воздух, оставил его, почему?
Говэн– Наверно потому, что когда-то вы учили меня, что лежачего не бьют.
Симурден – Но то в миру, не на войне. Здесь, спасая двух людей, ты дал республике двух врагов: разве ты не знаешь, что это они, оба эти человека стали вожаками мятежных шаек у Лантенака?
Говэн– Вы хорошо знаете, что я хотел бы республике побольше друзей, а не врагов. Дух героизма вперемешку с беспощадной жестокостью… не мой. События принимают грозный оборот от взаимной ненависти. На горизонте уже промелькнули два призрака: обедневшая дворянка в ненависти ножом убивает Марата, и через четыре дня казнят её саму. Ненависть – неверный попутчик, потому и не мой.
Симурден– Опасная крайность у тебя – другое: почему после нашей последней победы ты не расстрелял тех трёхсот пленных крестьян из шайки Лантенака?
Говэн – Да потому что перед этим Боншан пощадил пленных республиканцев, так я отплатил им тем же: пощадил их.
Симурден– (задумчиво) Пощадил… значит, ты и Лантенака пощадишь… как тех крестьян… как дядю своего…
Говэн – Нет. Лантенак мне дядя, но Отчизна мне – мать! Крестьяне – люди тёмные, а Лантенак знает, что делает. Он нам чужой: он готовит иноземное вторжение, он предаёт нас англичанам… Кровавой датой проходит в нашей истории этот наш 93-ий год (помолчали)
Симурден– Да, беспощадностью отмечен революционный год этот наш. И кто виноват, почему? Потому что враг у революции – мир отживший, но он не признает этого и сопротивляется жестоко. Чтобы победить, революция опирается на людей неумолимых. Заметь, Говэн, одни только Дантон, Робеспьер, Марат стоят целых армий: их имена устрашают Европу. Плоды революции послужат оправданием террору.
Говэн– Я на революцию смотрю так: все виноваты и никто не виноват. И террору, по мне, нет оправдания, он и революцию может опозорить. Революция должна быть примирением, а не ужасом. Свобода, равенство и братство – это мир и всеобщая гармония. Амнистия – самое прекрасное слово на языке человеческом. Проливать кровь чужую я могу только рискуя своей. В бою я могу быть врагом моему врагу, но победив его…
Симурден– … сразу же – братом, конечно. Берегись, Говэн, враг твой не так думает и не так поступает… берегись… (задумчиво) Ты мне больше, чем ученик, сын мой… боюсь, что жалость твоя неосторожно может стать основой для измены.
12. Газетчики
Газетчик-1 – В жестоком поединке два человека, два родственника работают на одну, но разную революцию: один видит в революции победу короля, а другой – победу республики. Республика побеждает, но какая: террора или милосердия? Одна хочет достигнуть победы безжалостной суровостью, а другая – мерами кроткими. Где истина? Какая их двух республик одержит верх? Обе формы — примирительства и неумолимости — представлены людьми равно авторитетно влиятельными. Один – олицетворение жизни, молодой Говэн, военачальник, но очень сострадательный человек: в бою врага он бьёт рукою беспощадной, но побеждённого его он потом жалеет и щадит.
Газетчик-2 – Второй — вождь мятежников: олицетворение смерти, монархист Лантенак, дядя Гофэна. Он за короля — зубами и жизнью! Оба в одной борьбе, но к цели-победе идут каждый со своим средством: один через сострадание, другой — через террор. Какой скрытый и глубокий разлад: к победе в борьбе — с принципом устрашения или с принципом примирения? что же вернее? где истина?
Газетчик-3– Третий в треугольнике предводителей Вандейской революции – Симурден, олицетворение справедливости. Человек гражданский, из священников, учитель Гофэна, любящий его как сына родного. Они дорожили своей дружбой, но принципы их воевали меж собою. У него неограниченные полномочия от властей республики: «Никакой пощады! Никаких уступок! Кто отпустит на свободу, допустит побег пленного или пощадит его — карается смертью!» Странная загадка этот треугольник: монархист и два друга – республиканца.
13. Говэн, Симурден, Иманус
Симурден – (подходит к Говэну) Вот, перехваченное письмо от агента премьер-министра Англии… твоему дяде. Послушай: «… Денег прошу не жалеть. Убийства совершать с надлежащей осторожностью. Для этой цели самые подходящие люди – переодетые священники и женщины. Никого не щадить. Пленных не брать»
Протрубила труба от Турга, ответил рожок от Говэна
Иманус– (сверху башни) Эй, вы там, внизу! Послушайте, что скажу вам я: я много вашего брата уничтожил, и за это меня прозвали Грозой Синих. А Иманусом зовут, потому что я не устаю и дальше истреблять вас без всякой пощады! Слышите – без пощады. Вы уничтожили семью мою: гильотинировали отца моего и мать, и сестру восемнадцати лет, вы… Теперь вы знаете, кто я и зачем я здесь у Лантенака, владельца лесов и этого замка. Знаете, почему я ненавижу революцию, республику и вас с ними. Знаю, что у вас есть пушки, знаю, что вас теперь почти пять тысяч человек, а нас здесь всего девятнадцать осталось. Вы подвели мину и взорвали часть стены, чтобы через эту брешь проникнуть в замок. Вы забыли, что в заложниках у нас ваши дети – трое! Железная дверь отделяет их от всех нас, и ключ от этой двери в кармане у моего хозяина, у монсеньора де-Лантенака. А я просверлил дыру под этой дверью и вставил фитиль, пропитанный серой… другой конец его у меня в руках, поджечь его – одна секунда. Так вот, если вы не дадите нам возможность уйти отсюда, если вы атакуете нас через эту брешь, я подожгу замок, и гореть с нами вместе будут наши заложники – ваши дети. Я закончил. Решайте, принимаете вы наше моё, наше предложение или отказываетесь.
Симурден – (сурово и резко) Мы отказываемся!
Говэн – (твёрдо, но не столь сурово) Мы даём вам время на размышление для сдачи без всяких условий. Если через 10 часов вы не сдадитесь, мы начнём приступ-атаку.
Симурден– И уж тогда не ждите пощады! И ты, Иманус, в первую очередь.
Иманус– Это ты, что ли, священник?
Симурден– Да, изменник, это я.
Иманус – Я изменник для вас такой же, как вы для нас, священник, мы равное друг для друга исчадие ада.
Говэн – Не философствуй, Иманус, отсрочку я дал вам совсем для других размышлений.
Симурден – (после молчания) Как только возьмём Лантенака, уверен я, тебя тут же произведут в генералы!
Говэн– Ты же знаешь, учитель, военный я – поневоле: обстоятельства… они ведут нас по нашей жизни. (задумчиво) Странная судьба у нашего родового старого замка: один Говэн его сейчас осаждает, другой – защищает.
Симурден– Другой себя защищает, а не замок. Замок он разрушит без всякого сожаления.
Говэн– А ведь там на мосту – библиотека, где хранятся наши семейные архивы. Я и родился в этом замке. Не скрою, воспоминания многие меня сейчас волнуют. Помнишь, учитель, нашу классную комнату?
Симунден – (неожиданно для себя) Да… скромный кюре соседнего прихода, я много лет прожил под кровлей этого замка. Я приносил тебе новые книги, мы читали их вместе.
Говэн– Ты учил меня читать, держа меж колен и обняв за плечи…
Симурден– День за днём следил я, как рос ты, мальчик мой, сын души моей, как развивался ум твой. Пожалуй, я готов, не без угрызений совести, но пощадить этот наш старый дом.
Говэн – Поздно. Они не сдадутся. У замка две стороны, как ты помнишь: культурная и дикая. Так вот, с дикой стороны мы и начнём громить его. Главное сейчас – продумать, как детей спасти.
14. Женщина, Прохожий
Женщина – Так и иду, куда глаза глядят. И сама не знаю, как существую: что ем, где сплю… износилось всё на мне и во мне, всё, кроме надежды найти моих детей. (видит встречного) Простите, у всех спрашиваю: не видали ли вы случайно детей, троих? Это мои дети, потому спрашиваю, ищу их.
Прохожий – (качает головой, проходит, но останавливается, оборачивается, подходит) Постойте. Троих, говорите вы?
Женщина – Троих! Два мальчика и девочка!
Прохожий – Что-то такое слышал я: будто один господин захватил в бою троих детей и увёл их с собой.
Женщина – Кто он? Где он? (заметалась) Куда? Как?
Прохожий – Ступайте-ка вы в Тург, думается мне, он там, в старинном родовом замке Говэнов. Люди Бастилией его называют.
Женщина – Бастилия? (пытается вспомнить) В какую сторону отсюда мне идти?
Прохожий – Ступайте прямо в сторону, где солнце садится (отходит) Далеко отсюда. (ушёл, но обернулся, жестом позвал её, подошёл и с оглядкой) Только будьте осторожны: там страшный бой идёт. Времена-то, знаете, какие? Говорят, Шарлотта ножом в бок Марата убила, а через пару дней и её казнили. Гильотина сейчас, да, страшное дело. (махнул рукой, ушёл)
Женщина – (отрешённо) Да, да, гильотина, времена, Шарлотта, Марат… потом снова Марат, Шарлотта, тина, гиль, гильотина… Мне бы Тург найти поскорее… дети мои там… в Бастилии, сказал. Идти на солнце мне… в сторону заката… да, да… темнеет уже… куда это мне – на закат? (Растеряна. Слышит шум, голоса, идёт на них)
Люди меж собою говорят тихо, со страхом
Человек-1 — Что это такое было там? Чёрным покрыто…
Человек-2 — Гильотину повезли, говорят. В Тург. Там такое сейчас…
Человек-3 — Что, что было там, вы видали?
Человек-1 — Да нет, говорят, лестницу огромную повезли. В Тург. Приступом брать её будут.
Человек-2 — Этот беспощадный Лантенак всё-таки попадёт в руки неумолимого Симурдена. Ему и гильотину уже приготовили.
Человек-3 — Убить Лантенака, значит убить Вандею, а убить Вандею, значит спасти всю страну.
Человек-1 — Не просто Симурдену: он оказался меж двух Говэнов – старого он жаждет убить, а за молодого дрожит, как за сына родного.
Глашатай – Слушайте все! (читает) «Французская республика, единая и неделимая… (барабанная дробь) В силу данных нам Комитетом общественного спасения полномочий и во исполнение декрета Конвента (дробь барабана)… объявляются стоящими вне закона… (помедлил) все лица с этими именами и прозвищами… (лица всех вытянулись к нему)… бывший маркиз, разбойник Лантенак… разбойник Иманус… (откашлялся, пробежал дальше глазами и – громко) Всякий, кто приютит их или будет способствовать их побегу, будет предан военно-полевому суду и казнён. Подписано… (молчаливое напряжённое внимание всех) подписано: делегат Комитета общественного спасения – Симурден» Да здравствует республика (дробь барабана). Слушайте, слушайте! Под страхом смертной казни… запрещается оказывать любое содействие мятежникам, запертым в башне Тург»
Женщина – (вскрикнула) Тург?! Да? он сказал башня Тург? Где она? (все тут же оборотились к ней)
Человек-1 — А ты сама-то откуда, женщина? Вид у тебя, как у сумасшедшей. Не из тюрьмы ли ты сбежала, а?
Человек-2 — (на ухо ей) Молчи лучше, молчи. Я тебя понимаю, я же тоже женщина.
Человек-3 — Лантенак… его люди не брезгуют ничем. Они и женщин расстреливают без жалости.
Женщина – Это правда. Меня тоже расстреляли.
Старик — Молчи и лучше уходи отсюда (достаёт хлеба, даёт ей) Поешь по дороге, поди, голодна ведь.
Человек-1 — Люди, смотрите, расстрелянная, а ожила! А может, она шпионка?
Женщина – (старику) Нет, не шпионка я, скажите им. Мне в Тург надо! Прошу вас, скажите, как мне туда пройти?
Старик — Послушай, голубушка, ты, я вижу, очень устала. Пойдём лучше к нам, отдохнёшь.
Женщина – Я вижу, вы человек добрый, скажите лучше, как мне в Тург попасть, мне туда надо. Ради младенца Иисуса и матери его Марии, прошу вас, умоляю, скажите, как мне в Тург попасть?
Старик — Да если бы я и знал, не скал бы: нехорошее это место, все говорят. Незачем тебе туда идти. Там сейчас бьют друг друга.
Женщина – Бьют? Друг друга? Боже мой, так я поспешу! (добрый старик побежал за ней, дал ещё хлеба, перекрестил её вслед ей и глубоко вздохнул)
15. Симурден, Говэн, Лантенак, Иманус —
рожок спросил – труба ответила, и снова так — во второй раз
Симурден – (сурово снизу) Ваше время вышло, разбойники, вы сдаётесь? (в ответ – труба откликается) Если через два часа вы не сдадитесь без всяких условий, мы начнём штурм!
Иманус – (нервно кричит сверху) Штурмуйте!
Говэн – За полчаса до начала штурма мы в последний раз обратимся к вам с этим же вопросом.
Иманус – (истерично) Ответ будет тот же – штурмуйте! Умереть если, так с вами вместе веселей!
Лантенак – (Иманусу) Их там около пяти тысяч. Всех всё равно нам не перебить. Пока не войдут вовнутрь, стрелять бесполезно. А вот когда войдут, здесь мы восстановим равенство сил (смеётся) Равенство и братство?! Наши все на местах?
Иманус – Все на своих местах: за баррикадой, на ступеньках лестницы и у бреши в стене.
16. Газетчики – людям и меж собою
Газетчик-1 – Всякое потворство побегу пленных разбойников-мятежников карается смертью!
Газетчик-2 – Всякий город, давший убежище мятежникам, будет разрушен!
Газетчик-3 – Всякий, захваченный с оружием в руках, будет расстрелян на месте!
Газетчик-1 – Если хоть один волос упадёт с головы короля, столица будет стёрта с лица земли.
Газетчик-2 – Вандея – это мятеж попов. Пособники их восстания – леса: тьма помогает тьме.
Газетчик-3 – Непримиримы противоречия революции и гражданской войны: слепому невежеству как понять сияние ума? Крестьянам-воинам священник покажет на другом священнике красную полосу на шее, скажет: Вот, воскрес, казнённый на гильотине. И темнота эта тут же падёт на колени перед чудом таким и ну целовать крест в руке его.
Газетчик-1 – Гнев и ужас в душах простых людей: у них 2 точки опоры: земля, питающая их, и лес, их скрывающий. Леса – это двойные ловушки: синие боятся в них входить, а белые боятся из них выходить.
Газетчик-2 – Жизнь в лесах – под землёй, а жизнь в городах – в огне войны: вот она вся наша жизнь.
Газетчик-3 – Невежественны и сами военачальники. И как они ненавидят друг друга: — Долой его! – кричит один. – Долой вон того, — кричит второй! Истина меж ними, но они её не знают. И победителей нет. И покоя никому нет.
Газетчик-1 – Ужасная глухота. Не оставят нас в покое. И чего им от нас нужно?
Газетчик-2 – Зловещее недоразумение: разорение, опустошение, уничтожение, грабёж, убийства, пожары — пугало цивилизации. Вандея – угроза цивилизации.
Газетчик-3– Но катастрофы обладают и странным свойством: пусть и ужасными путями, но они иногда всё устраивают к лучшему… может всё худшее сегодня послужит делу прогресса завтра.
17. Говэн, Радуб, Симурден, Иманус — перед началом боя
Говэн – (смотрит в подзорную трубу) Можно начинать (оборачивается – Радуб) Что вам, сержант?
Радуб – Гражданин командир, мы, люди батальона Красной шапки, вы держите нас в резерве, а мы просим вас послать нас вперёд, в авангард. Там, в этой башне дети нашего батальона, а этот дьявол в образе человека, Иманус их, грозит погубить детей. Мы не хотим, чтобы с ними случилось несчастье. Ребята говорят: скорее умрём, чем дадим детей в обиду. Я закончил. Чем имею, командир!
Говэн – (протягивает ему руку) Хорошо. Вы молодцы! Разделитесь на две части: половина – в авангарде, остальные – в арьергарде, чтобы не отступать. Вы останетесь за старшего.
Радуб – Благодарю вас командир! (отдаёт честь, уходит)
Симурден – (подходит) Минуту, Говэн. (Горнисту) Подай сигнал (рожок и труба обменялись сигналами).
Говэн – Что это значит? Что затеваете вы, учитель?
Симурден – (жестом, мол, погоди, кричит наверх) Эй вы, люди там, в башне, вы слышите меня? Вы меня знаете?
Иманус– Знаем и слышим. Чего тебе?
Симурден – Я комиссар революционного правительства Симурден, я представитель закона.
Иманус – Вероотступник ты, предатель и дьявол – вот ты кто, и знаешь, что мы тебя ненавидим.
Симурден – Послушайте! Я делаю последнюю попытку к примирению. Зачем без пользы проливать столько крови? Зачем убивать столько людей, когда достаточно убить только двоих?
Иманус – Двоих? Меня и Лантенака, что ли?
Симурден – Среди всех нас лишних только двое: для вас – я, а для нас – Лантенак. Я предлагаю обмен нашими головами.
Иманус – (аж взревел) Да ты не просто злодей, ты ещё и сумасшедший злодей: чтобы мы выдали тебе нашего монсеньора? Да не нужна нам твоя голова, она даже вместе с твоей шкурой не стоит его головы. Мы уже изложили вам наши условия, повторяю: или выпускаете нас всех в обмен на ваших детей, или…
Симурден – Выпускаем всех, кроме одного – Лантенака.
Иманус – Если так – начинайте же уже свою атаку.
18. Говэн, Лантенак, Иманус, Симурден
Труба – рожок – атака: ружейные залпы, возгласы.
Говэн – Вперёд! В чёрную дыру бреши в стене!
Лантенак – Держитесь крепче, друзья мои!
Иманус – Ко мне, земляки!
Симурден – Кажется, сама огромная башня ранена и уже истекает кровью. Дикая борьба людей, истребляющих друг друга во мраке ярости.
Говэн – Симурден, зачем вы здесь? Уходите, учитель, вас же могут убить. Я здесь нужен, вы – нет.
Симурден – Я там, где ты, как всегда, так и сейчас.
Говэн – Нет, учитель мой!
Симурден – Да, сын мой! (кричит наверх) Лантенак, зачем тебе это кровопролитие? Вы же побеждены, сдавайтесь!
Лантенак – Оставь болтовню свою, Каин!
Говэн – На приступ! Радуб уже внутри! Вперёд на их баррикады!
19. Лантенак, Иманус, Женщина, Симурден,
Лантенак – Всё кончено, друзья мои. Приготовимся умереть – помолимся. Имануса не вижу, где он?
Иманус – (входит) Здесь я, монсеньор! Я всё-таки нашёл его! Я нашёл потайной ход! Искал его, но нашёл нечаянно: увидел камень с двумя железными скобами сверху и снизу, надавил сбоку, а он и повернулся на своей оси, смотрю, а там ступеньки винтовой лестницы! Вы спасены, монсеньор!
Лантенак – Я знал про этот выход, он отсюда прямо в лес. Но камень давно примёрз, не вертелся. Мы все спасены! Времени нет, спускаемся все!
Иманус – Все, кроме меня. У меня свой план есть: я им отомщу на их детях за нашего короля. Уходите вы первый, монсеньор! Скажите только, где место встречи в лесу.
Лантенак – Там у камня Говэнов. Вы все знаете это место. Соберёмся с силами и дадим им достойный ответ. Тебя, Иманус, я представлю к высокой награде.
Иманус – Моя награда, монсеньор, вот она, у меня в руках: конец фитиля, а другой конец его я уже подвёл под железную дверь в комнату тех их троих детей! (крики, выстрелы) Они меня запомнят! Торопитесь, монсеньор, камень назад никак не поворачивается – они сейчас ворвутся и отсюда.
Лантенак – Быть на краю могилы и очутиться в полной безопасности, Иманус, это потрясение даже для такого человека, как я. В долгу у тебя я, Иманус! (у спуска вниз) Спасаться можно только поодиночке, потому внизу все сразу же разойдёмся. Через две недели англичане уже будут с нами. До встречи, Иманус!
То и дело огонь вырывался из башни, скрипело и трещало оттуда, и вдруг – всё замерло в могильном покое, и снова – огонь, крики, стрельба. Лантенак услышал крик-вой Женщины, остановился, достал часы из кармана, с ними и большой ключ от железной двери к детям. Так и держит в двух руках их, слушая Женщину.
Женщина– О господи, помогите! Горит там! Дети мои! Злодеи вы, что ли? Меня сожгите, детей зачем? Боже, что же это всё значит? Дети мои там! Они сгорят? Я так долго их искала, нашла, чтобы увидеть, как мучаются они, безвинные? Вы меня слышите, люди? Не злодеи же вы, безвинные малые существа на глазах у вас… Безвинные крошки мои, кто же вас так наказал? за что? Какое несчастье, украли детей, чтобы убить их, чтобы дать им такую ужасную смерть? Люди, не звери же вы, помогите! Боже, молю тебя, пошли человека, кто спасёт детей, молю тебя, господи, пошли мне человека.
Лантенак – (подходит к ней со спины, берёт её за руку) Пойдём! Ключ от двери есть только у меня. Я спущу детей в окно по лестнице, ты сама примешь их там. Иди к башне со стороны окон! Скорее! (и проходит ко входу, откуда недавно вышел) Хорошо, что камень не сработал.
———————————————-
Слышны голоса: Детей — Мама! Мама! Почему ты не приходила так дооолго! – и Лантенака: Ваша мама ждёт вас внизу. Вот смотрите, я уже ставлю лестницу, и мы вместе спустимся прямо к вашей маме.
Радуб – (снизу видит их) Дети! Наши дети! Да здравствует республика!
Лантенак – (сверху): Да здравствует король!
Радуб– Ты кричи себе, что хочешь, а я сейчас молюсь на тебя, как на бога. Ко мне, дети, ко мне, я отведу вас к вашей маме. Спасены, господи! (Что-то треснуло, рухнуло, обвалилось, раздались выстрелы) Не стрелять! Не стрелять! Стойте, дети, я иду к вам! (убегает)
Симурден и Говэн – напротив друг друга, в напряжении.
Лантенак – (выходит, подходит к Симурдену) Ну, вот он – я. Можешь арестовать (с минуту молча смотрит на Говэна)
Говэн – (Симурдену, с порывом к Лантенаку) Но…
Симурден – (рукой отстраняет его) Это не твоё дело. Завтра же — военно-полевой суд, а послезавтра — гильотина. (жестом указывает Лантенаку – вперёд. Уходят)
Все шумы, крики затихают, Говэн один – в глубоком размышлении ходит из конца в конец под медленное затухание света.
20. Говэн, Симурден
Симурден – (входит к Говэну) В тяжёлых, вижу, ты раздумьях, Говэн.
Говэн – Да. В растерянности я. «Это тебя не касается», сказали вы мне. А я испытал нечто такое, что может испытывать дерево, когда его отрывают от корня. Я потрясён. Всё пошатнулось во мне: убеждения, обеты, решения. События стали грозным судьей тому во мне, что называется совестью (он сжал голову руками, словно желая выжать из неё истину) Я присутствовал при чуде: жестокое сердце Лантенака было побеждено! Побеждено призывом матери спасти её детей. А ведь он уже был на свободе: бежал в свои леса, был в полной безопасности. И сам! сам вернулся в западню: бросился в пекло пожара, рискуя сгореть и спустился по лестнице, спасительной для других, но гибельной для него самого. И зачем? Для чего он так поступил? Чтобы спасти чужих детей. А что теперь за это сделают с ним? Его казнят.
Симурден – Ты хорошо знаешь, что его казнят не за это.
Говэн – (продолжая себя) Чужих, каких-то трёх найдёнышей, оборванных и босоногих, он, этот принц, аристократ, уже торжествующий – ведь этот удачный побег его равносилен победе, этот старик, всё забыл и, спасая этих детей, гордо сам принёс врагу свою голову… голову, которая была страшной, но вдруг стала… священной.
Симурден – У него был выбор: жизнь своя и жизнь чужого, он сам выбрал для себя смерть – видно, решил покаяться. И он должен умереть.
Говэн – На такой великолепный поступок ответить таким варварством! Учитель, какое же это умаление идеи республики! И это совершится в моём присутствии…
Симурден – Нет. Твоё присутствие на суде исключено ввиду родственной связи с обвиняемым. Вспомни, Говэн, не ты ли говорил мне, что милосердие не распространяется на Лантенака, и что голова его будет отдана мне, как только он попадет нам в руки?
Говэн – Голова… да… но какая? Того палача или этого, неожиданно нового Лантенака: не изверга, убивавшего людей, а спасителя заложников своих – детей! И дело тут, конечно же, не в узах родства, нет, и ты знаешь, что отечество моё, столь беззащитное сегодня перед предательством, мне дороже моей жизни… здесь что-то сейчас другое, учитель, как объяснить мне это? Понимаешь, тот, кто собирался предать свою родину, теперь предан своим собственным домом.
Симурден – Вот это верно, час возмездия пробил: революция пленила ярого врага своего! Да пойми же: его уничтожение равносильно прекращению гражданской войны! И это же не мы с тобой пленили его, а наш девяносто третий год держит в тисках монархию, для нас это в лице Лантенака. Это он, 93-ий – учитель мой, как я твой. Понимаешь, Лантенак – олицетворение прошлого, преступник против общества в братоубийственной войне! Та дверь захлопнулась за ним! И вдруг… (внимательно вглядываясь в Говэна) и вдруг кто-то вздумает его воскресить, отодвинув засов той двери? О Говэн, как же станет смеяться над ним эта мёртвая голова: «Спасибо вам, глупцы! Вот я снова при своём деле!»
Говэн – Но не он же бросил детей в огонь… — Иманус.
Симурден – А кто был этот Иманус? Подчинённый и правая рука Лантенака. Лантенака, который и сам ужаснулся самого себя, и хорошо, вопль матери о детях расшевелил в нём простую человеческую жалость.
Говэн – Вот именно – человеческую жалось. Это сказало мне, что он не остался чудовищным зверем до конца – в нём всё же победил человек. И вот человека этого отправлять на смерть… а может, как дар за подвиг спасения детей, предложить ему свободу взамен на условие отречься от мятежа, отойти в старческую тень свою…
Симурден – Представляю, с какой ядовитой усмешкой ответил бы он тебе: «Оставьте позор такой себе, а меня убейте!» Нет, такого… можно или убить, или освободить.
Говэн – (в порыве) Освободить! (осев под взглядом и жестом Симурдена) Убить спасителя детей? Жертвовавшего собой? Это ужасно.
Симурден – А спасти – значит продолжать гражданскую войну, ты это понимаешь?! Выпустить тигра! Спасти Лантенака – это помочь иноземцу, которому он предаёт твою страну!
Говэн – Я в тупике. Наш 93-ий для меня – Учитель: он подсказывает, что высокие принципы: семья, отечество, человечность не могут погибнуть ни в каком пожаре ни одной войны. А тигр… он же не один такой. И ещё, мой учитель, вы же учили меня чувству долга… Долг! Передо мной сейчас две бездны: в которую из них меня толкает долг мой? Вот это сейчас для меня вопрос вопросов.
Симунден – (понял состояние души Говэна) Я помогу тебе найти ответ (уходит, у выхода, обернувшись) Ты не выйдешь отсюда без моего на то разрешения, мечтатель мой (уходит).
Говэн – (вздрогнув от осознания ситуации) Спасибо за ответ, учитель. Поспешу я спасти Лантенака (накидывает плащ, капюшон, выходит)
21. Говэн, Лантенак –
при виде Говэна караульный подскочил с места
Говэн – (солдату караула) Отопри (входит).
Лантенак – (поднял голову, встал и — тоном приятельской беседы, весело и спокойно, и заложив руки в карманы) Вы? Здравствуйте, сударь! Вы так любезны, что пожелали меня навестить? Давно не имел счастья вас видеть! Рад побеседовать с вами. Прошу (жестом приглашает сесть, но…), увы, в этом моём салоне кресел нет. Но, живущему в грязи, можно присесть и на пол, как я сейчас сижу здесь вынужденно. Не правда ли – оригинально: жили когда-то король и королева. Король был король, а королева была Франция! Но вот королю отрубили голову, а королеву отдали некто Робеспьеру, и они породили дочь – Гильотину… с которой и мне вот придётся познакомиться… Не затем ли вы явились, чтобы представить меня ей? Вас повысили в чине: назначили палачом? Нет? Вы просто с дружеским визитом? Вспомнили, господин виконт, что такое дворяне? Надеюсь, вы не потребуете, чтобы я стал кричать: «Свобода! Равенство! Братство!»… когда-то в эту нашу комнату сажали мужиков… теперь сюда помещают господ, и эта ерунда называется революцией… там наверху, в зеркальной комнате, где когда-то ребёнком вы играли и прыгали у меня на коленях, я позабыл свою табакерку… В нашем замке сконцентрированы 15 столетий – все средние века: вассальство, крепостничество, феодализм. А в вашей гильотине останется только один 93-ий год. Двенадцать месяцев уравновесят пятнадцать веков… Да, как это ни странно, в наших жилах течёт одна и та же кровь, но… но эта кровь сделала из меня благородного человека, а из вас – негодяя… всё зависит от того, каким воздухом дышит человек уже взрослый. Плутовка революция играет всеми нами, и все великие злодеи, в сущности, такие простаки… Мы желаем друг другу смерти… было бы странно во время войны соблюдать вежливость, а ведь мы с вами воюем, господин мой племянник. Кругом всё залито кровью и объято пожаром. Убили короля… хорошие времена… И как подумаешь, что ничего бы этого не случилось, если б повесили Вольтера и сослали бы Руссо… Ведь пока будут Вольтеры, будут и Мараты.
Говэн – Пока будут короли, будут и Вольтеры.
Лантенак – Вздор! Какой вздор! Как и все ваши крики о правах народа, правах человека: непонятно, что ваши негодяи называют правом вообще – богоубийство и цареубийство?.. Мне обидно за вас, милостивый государь, вы имеете честь быть идиотом и очень дорожите равенством с моим конюхом. А ведь я был уже стариком, когда вы были мальчишкой: я утирал вам нос… да и сейчас ещё утру, ведь вы, вырастая, стали карликом… наши дороги разошлись: я пошёл путём чести, вы – путём противоположным. Продолжайте: опрокидывайте престолы, оскверняйте алтари, упраздняйте бога и пляшите на развалинах… Я наговорил вам много горьких истин, я – завтрашний мертвец, ведь мадам гильотина, должно быть, уже готова к встрече со мной…
Говэн – (подходит к нему, накидывает на него с себя плащ, спускает на лоб ему капюшон) Мы с вами, оказывается, одного роста.
Лантенак – И что? К чему ты это?
Говэн – (подводит его к выходу) К тому, что вы свободны! (крикнул) Поручик, отоприте! (дверь отворилась) Потрудитесь запереть за мной! (крикнул и вытолкнул Лантенака. При слабом освещении караульный отдал тому честь и запер дверь, за которой остался… Говэн.)
22. Симурден, Помощник Симурдена, Радуб, Говэн
За столом – Симурден в шляпе с трёхцветной кокардой, Помощник Симурдена, с повязкой на глазу, и Радуб, с большим шрамом на пол-лица.
Симурден – Я только что отправил Комитету общественного спасения донесение о пленении и казни Лантенака. (громко) Отоприте камеру! (скрестив на груди руки, глядя на дверь камеры, крикнул) Введите арестованного! (меж двумя солдатами – Говэн) Говэн? Ты? Но я потребовал арестанта.
Говэн – Теперь это я. Лентенака я освободил.
Симурден – Ты сошёл с ума?!
Говэн – Я сказал вам правду.
Симурден – Но ты же понимаешь, что если это так, то по закону ты заслуживаешь…
Говэн – … смерти… понимаю.
Симурден – (с трудом вернув самообладание человека живого, стараясь быть спокойным) И что вы… подсудимый… можете сказать в свою защиту?
Говэн – Вот что. Поглощённый одной стороной вопроса, я просмотрел и другую: один, но великодушный поступок заслонил от меня многие преступления – старик… спасённые им дети… всё это встало между мной и моим долгом. Простой человеческий поступок заслонил горящие деревни, истребление пленных, добиваемых раненых, расстрелянных женщин; Я забыл, что отечество предано иноземцам, я освободил убийцу родины – я виновен. Но я не говорю против себя, я говорю за себя: когда виновный признаёт свою вину, он спасет единственное, что стоит спасть – свою честь.
Симурден – Это всё? Так слушайте меня внимательно: судья и больше и меньше, чем человек, потому что у него не должно быть сердца. В 414-ом году от рождества Христова римлянин Манлий казнил своего сына за то, что он одержал победу, не испросив его на то разрешения. Нарушение дисциплины требовало наказания. В нашем же случае я вижу нарушение закона, а закон выше дисциплины. В приливе сострадания вы… подсудимый, совершили преступление: подвергли опасности отечество. Я… подаю голос… за смертную казнь. Вы, капитан Гешан, думаю, тоже. Сержант Радуб, ваше слово?
Радуб – (втаёт, отдаёт честь Говэну) В таком случае, казните и меня, потому что, клянусь богом, я бы сначала сделал то, что сделал старик, а потом и то, как поступил наш командир! Когда я увидел, как восьмидесятилетний человек спасает из огня троих детей, я восхитился: «Ну, молодчина ты, старик!». А когда я узнал, что наш командир помог старику ускользнуть от вашей подлой гильотины, — будь она проклята! – я подумал: он настоящий человек, его за это надо произвести в генералы. Наш командир – это наше умное сокровище, а вы сейчас хотите лишить его головы… Подумать только, ведь людей начнут казнить за хорошие поступки, так пусть всё летит к чёрту. Ничего не понимаю. А если бы наши дети заживо сгорели? Да какого чёрта мы подставляли лоб под пули, если сейчас нашего любимого командира вы на наших глазах… на гильотину? Ну, нет, не бывать этому. Я подаю голос за оправдание, и чтобы произвести его в генералы.
Симунден – (встал, положил шляпу на стол) Два голоса против одного… подсудимый Говэн… суд… приговаривает вас к смертной казни (сел, надел шляпу) завтра… с восходом солнца… вы… Уведите осуждённого… (дверь отворилась, пропустила Говэна и закрылась за ним)
Радуб – (потрясён) Вы, гражданин Симурден, поступили как военный судья, но ведь вы могли бы отменить своё решение как гражданский делегат. Вы облечены неограниченной властью: по одному вашему знаку командир Говэн мог бы получить свободу. Как же вы, властелин над жизнью и смертью, предпочли быть хозяином гильотины? Вы же потом не простите себе этого, как не прощаю вас я сейчас.
23. Говэн, Симурден, Радуб –
Симурден, оставив дверь приоткрытой, входит к Говэну – тот спит на соломенном ложе; рядом на тумбочке – кусок хлеба и кружка воды. Садится рядом, смотрит на него, тихо утирает слезу…
Говэн – (пробуждается) Ах, это вы учитель!.. Мне только что снилось, что смерть целует мне руку…
Симурден – (с переполненным сердцем) Го-вэн… (смотрят друг на друга)
Говэн – Этот рубец на вашем лице, мой дорогой учитель, вы получили, защищая меня. Вы всегда были рядом, в каждом бою, вдруг неожиданно для меня. Я думаю, если бы провидение не привело бы вас к моей колыбели, кем бы я был? Сознанием долга в себе я обязан вам. Столько предрассудков было вокруг, вы снимали их путы. Я рос барином – вы делали из меня гражданина. Вы дали мне ключ к истине. Вы создали меня.
Симурден – Я пришёл поужинать с тобой. (Говэн делит пополам хлеб, протягивает ему кружку) Отпей сначала ты. (Говэн делает глоток, передаёт ему, Симурден лихорадочно делает глоток, другой)
Говэн – То, что мы видим, — жестоко, но то что пока во мге, – прекрасно! За нашей видимой работой таится незримое сегодня создание революции: великие события ждут вас, учитель! И всё же спасибо нашему прошлому – он создал наш необычайный девяносто третий год! Он принесёт всем мира, уравняет всех, чтоб совсем не было бедности, чтоб были равные доходы всем! Он уничтожит паразитизм судьи, священника, руководителя, солдата! Он разделит землю на равные части всем гражданам! Природа – могучая союзница человека: ветер, водопад, подземные жилы земли, морские волны, их приливы и отливы!
Симурден – Мечтатель ты мой…
Говэн – Семья! Мужчина и женщина – в равенстве меж собой! И Дети! Женщина-мать – царица домашнего очага!
Симурден – Мужчина и женщина – в равенстве? Два различных существа?
Говэн – Я же не тождестве их, учитель! Я о равенстве, о таком, в центре которого ребенок — новый человек для нового человечества!
Симурден – Кажется, мы поменялись ролями: ты учишь меня…
Говэн – Не я, нет, она — Революция! Она – великий учитель!
Симурден – (медленно и тихо) Уж очень ты скор…
Говэн – (улыбчиво) Так у меня же мало времени… Вы говорили о казарме, о грозном человеке-воине, а я думал о школе, о мыслящем гражданах с умом и сердцем! Вы создаёте республику мечей, а я создаю… (запнулся) я создал бы республику умов.
Симурден – А пока… чего ты хочешь сейчас?
Говэн – Того, что есть.
Симурден – То есть, ты оправдываешь всё настоящее?
Говэн – Настоящее?! Разве буря знает, что вместе с дурным она уничтожает и много лучшего? Она делает своё дело – производит радикальную чистку. Человеку в ней важно иметь свой компас. Для вас – это закон! А для меня – это ещё и совесть!
Симурден – Ты думаешь, что человеческое общество может возвыситься над природой? Человек, отдельный, да, может, но люди, но разность их в обществе? Нет. Мечта.
Говэн – Не мечта, нет, – цель! У человеческого общества есть то, чего недостаёт пчёлам и муравьям – есть искусство, литература, архитектура, наука, есть гении и герои.
Оба молчат. За дверью слышатся разные звуки пробуждающегося дня.
Симурден – О чём задумался ты сейчас?
Говэн – (устремлён в себя) Всё о том же — о будущем! (прикрывает глаза)
Симурден тихо встаёт. Не отрывая глаз от Говэна, пятится к выходу. За дверью к нему подбегет Радуб.
Симурден – (Радубу) Выведи его. Уведи. (Радуб тут же входит к Говэну… Симурден стреляет в себя)
Говэн и Радуб понимающе смотрят друг на друга, выбегают. Оба с разных сторон – опускаются на колено перед Симурденом. Слышен крик ребёнка:
— Мама, где ты была так ДОЛГоооооооо…
К О Н Е Ц