КУЛЬТУРНЫЙ КОД

— Яша, а почему Крайний?
— У любой палки два конца. Поди разбери, где начало, а где — конец.

«Наша Среда online» — Яша Крайний — это уникальный художник, обладающий своим, только ему присущим, узнаваемым видением мира. В его работах изображения реальности и одновременно некого иного пространства, иной действительности. В результате удачного соединения живописного начала и цифровой визуализации ему удается создавать очень необычные, и в той же мере привлекательные изображения. Пропуская через себя отснятую реальность, он каким-то волшебным образом, трансформирует её в чистую эмоцию. Посредством многослойных манипуляций, Крайнему удается создавать собственную иную реальность, отличную от привычной. Фотоработы Крайнего, порой, могут составлять изображения из множественных послойных, наложенных друг на друга, снимков, завершенных рисунком, исполненным вручную в графическом редакторе. Они временами мистичны, временами вызывающи, а порой — нежны и загадочны. Крайний, словно, каждый раз  провоцирует зрителя на новое видение.

       Бум цифровой фотографии последних десятилетий, её новые, практически бесконечные изобразительные возможности привлекли многих современных художников. Он легко может утопить в бездне экспериментов с формой, если фотограф хоть на секунду забудет простую истину, что фотошоп — всего лишь средство для воплощения авторского замысла, и что его следует укротить. Таким укротителем фотошопа и стал художник и фотограф Яша Крайний, он же Яков Рождественский, а ещё раньше — Яша Иоффе.

         С детских лет, Яша, сын слесаря и копировщицы, рано начал рисовать, Посещал вечернюю детскую художественную школу, в которую возила его мама. Затем,  продолжил учебу в  художественной школе №190 при “мухинском” училище.   “В годы, когда я учился в этой замечательной школе, рисунок нам преподавал замечательный, но малоразговорчивый педагог Михаил Гольдин. Например, проходя как — то мимо рисующего меня, он тихо заметил — Сало! Размышляя над его замечанием, я понял, что рисунок мой рыхлый, что надо «резать» линию и разбираться с ближним и дальними планами. Как — то я спросил его: — А могу ли я растереть местами карандашный рисунок пальцем? Он приостановился: — “Знаете, Иоффе, Вы хоть дерьмом бегемота мажьте, лишь было красиво! С тех пор эта фраза стала для меня канонизирующей. Если кто-то написал, или нарисовал, или сфотографировал, или проделал любую другую работу в области визуального искусства, красиво и «вкусно», я снимаю перед ним шляпу!»            

             После окончания школы Крайний решил поступить на архитектурный факультет в Ленинградский инженерно-строительный институт. Это было время  резкого усиления неприкрытого антисемитизма во внутренней политике страны. Поступления в вузы абитуриентов еврейской национальности были сильно ограничены, и, несмотря на то, что  сумма баллов у Якова при поступлении была больше проходного, на  факультет  архитектуры он так и не попал. Это стало настоящей трагедией для всей его семьи. Ему замаячила служба в армии рядовым. Пришлось аврально подтянуть математику, физику и поступить — таки на самую сложную техническую специальность в вузе – «Мосты и тоннели». К пятому курсу, он играл в сборной института по волейболу, обзавелся семьей, родил дочь и, параллельно с учебой, работал прессовщиком на заводе. По окончании же института, когда пришло время распределения, Яков, предпочёл отправиться на службу в армию лейтенантом, где была достойная, по тем временам, зарплата. Таким образом, он очутился в Забайкальском военном округе, где уже через год, командовал ротой, в которой у него в подчинении были 120 человек личного состава. 

“Меня, 23-летнего лейтенанта, окончившего гражданский вуз по специальности “Мосты и тоннели” кинули на точку. — Одного, молодого, не “нюхавшего” … кинули. – рассказывает Яша Крайний в одной из своих биографических книг — Как выяснилось позже, у руководства отдельно стоящего мостостроительного батальона, в котором я имел честь служить отчизне два календарных года, была апробированная на практике доктрина: попользовать двухгодичника, выжать его “родненького” как лимон, а шкурку выкинуть на гражданку. Привёз меня на эту самую точку “вечно пьяный” капитан, который смутно объяснил, что нужно построить. Назвал сержанта, на которого можно опереться, и уехал. Точка эта находилась, приблизительно в равных долях, между городом Читой и китайской границей, в сопках, изредка покрытых невысоким лесом. До ближайшего военного поселения километров семьдесят. Представьте. Между округлых сопок – долина. А в долине той, стоит один-одинёшенек железобетонный мост с балками, опорами, перилами и, частично, с конусами. К этому мосту с двух сторон должна подходить автомобильная дорога, строящаяся, как вы поняли, силами и средствами военных подразделений и призванная обеспечить при надобности передислокацию военных частей в случае ухудшения и без того плохих в то время отношений между СССР и Китаем. Рядом с одиноко стоящим мостом стоял вагончик на колёсах, в котором жил я и, за полупрозрачной перегородкой, человек семь-восемь солдат. Ещё была настоящая землянка, как в Великую Отечественную, которая вмещала, может, человек двадцать. Все эти солдаты, на тот момент, составляли, так называемую, третью строительную роту нашего батальона. Здесь слово “солдаты” – слово обезличенное. Приблизительно половина из них – осужденные за побеги из воинских частей, драки, поножовщину, членовредительство, самострел и кражи. Эти люди отбывали здесь сроки, назначенные им военной прокуратурой, а затем возвращались дослуживать оставшееся положенное по закону время в свои части. Многие из них были старше меня по возрасту. Самому старому, Гришке Зарипову, беспалому и ни дня в своей жизни не работавшему на себя, было 28. Ещё стояла большая военная палатка, изображающая полевую столовую. И это, пожалуй, всё, из материальной части”.                                                  

        Не менее сложным временем для Крайнего оказались 90-ые. Яша очутился в самой гуще экономических событий. Дела шли в гору. Он поставил литейное производство из алюминия и пластмассы, начал производить первые отечественные прицепы, организовал первую частную кузню и художественное литьё бронзы, привозил в город муку, напитки и продукты питания. Работал у Ролана Быкова в «Центре кино и телевидения для детей и юношества»: помогал финансами строить для этого центра здание в Москве. В те дни он попал в реестр самых богатых людей. К концу же 90-ых прокатилась волна повсеместных неплатежей и поднялся во весь рост один из жесточайших кризисов финансовой системы страны, выйти из которого без потерь удалось далеко не всем. Эти проблемы не обошли стороной и Крайнего. Ближе к финалу он снова очутились на мели и стал радоваться даже тому, что удалось просто  выжить.

         К пятидесяти, Крайний изменился: занялся самообразованием, много читал, принялся писать собственные тексты. Чуть позже, казалось бы, случайно, начал увлеченно фотографировать. У Яши был маленький пленочный фотоаппарат “Pentax”, который ему привезли из Австралии и который, в один из «скорбных» дней, попросту, сломался. Это была катастрофа. Хозяин пытался починить его, искал, в какой мастерской это смогут сделать. Но ему упрямо убеждали, что проще купить новый, и чинить старый нет смысла. И тогда его жена, сочувствующая переживаниям мужа, предложила прекратить мучения и приобрести новый зеркальный фотоаппарат “Сanon”. “В ту пору, — вспоминает Яша, — я и представления не имел ни о компьютерах, ни о его необыкновенных возможностях”. С этого времени фотографирование и работа с компьютером стали занимать в его жизни центральное место. Очень скоро Яша Крайний вступил в Союз Художников России, начал принимать участие в выставках, как авторских, так и групповых, стал победителем нескольких фотоконкурсов. Важной победой оказалось второе место в номинации “Автопортрет” на крупнейшем международном фотоконкурсе «IPA – 2016», с участием пяти тысячи профессиональных фотографов В 2010 году про жизнь и творчество Яши Крайнего был снят фильм молодого режиссера и оператора Лены Кович “За цвет нужно отвечать”. Фильм принял участие на 13 международном фестивале неигрового кино и был продемонстрирован в Петербурге в к/т “Родина”.

      Я много раз слушал различные отзывы о том, как трудно  дать определение тому, чем занимается Яша. Искусствовед Марина Пассет  утверждала, что если бы можно было легко это сделать, то от этого, несомненно, искусство Крайнего проиграло бы.  Фотограф и писатель Александр Китаев считает, что это не удается сделать, хотя бы потому, что стиль Яши Крайнего с каждой новой работой меняется. Мастер часто до такой степени необычен, что разбиваются все стереотипы. Я же, изучив его творческий путь, пришел к заключению, что загадка  таится не столько в его творческом стиле художника, сколько в нем самом, в его характере, в его мышлении и самосознании. Ведь и в своих книгах (а их у него четыре), всегда есть то, чем он цепляет и завораживает. Просто, Яша Крайний всегда и во всем оригинален. Он порой запредельный. Он крайний. И невольно на ум приходит цитата Иосифа Бродского из эссе “Меньше единицы”: “Какой бы хитрый механизм ни строили для поимки собственного хвоста, ты останешься с сетью, полной рыбы, но без воды, которая качает лодку”.

АРУТЮН ЗУЛУМЯН, искусствовед