ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ
Моей любимой армянской семье.
Из духовки запахло так, что спешащие на работу люди притормаживали, задирали головы и втягивали сладкий аромат своими немаленькими носами. «Анаит гату́ поставила…» – многозначительно покачивали они головами и шли дальше, давая себе обещание дома обязательно уговорить жену испечь наконец это лакомство. А то сколько можно ходить по двору, глотая слюни!
А в квартире, из окон которой так умопомрачительно пахло, суетилась молодая красивая женщина. Она распахнула сервант и крикнула матери:
– Мама, какой сервиз вам на стол сегодня поставить? Светлый?
– Давай подумаем… – Марта вышла в гостиную, держа в руках две вешалки с платьями. – У нас сегодня важное дело, надо обсудить за кого замуж отдать племянницу Марго… Ничего не должно отвлекать…
Ано подошла, забрала вешалки с платьями, приложила к матери сначала одно, потом другое.
– Надень в цветочек, тебе оно очень идет, да и к теме разговора подходит, – глядя на мать с нежностью, проговорила она.
– Ну какой цветочек! Говорю тебе, важная тема! Надену темно-синее! – сразу же возразила Марта, которая еще секунду назад с удовольствием разглядывала светлое платье.
– Мамочка, тема конечно важная, но вы же будете говорить о свадьбе, а не о поминках! Я просто уверена, что все твои гостьи будут в светлых платьях.
– Ты уверена… ты всегда уверена, а потом получается наоборот, – Марта никогда сразу не соглашалась ни с кем, обожала поворчать, а домашние с любовью принимали эту ее игру. – Ладно, надену это твое платье, но если хоть одна явится в темном, переоденусь и никогда не буду тебя слушать!
– Мамочка! – обняла ее Ано. – Я поставлю белые чашки, хорошо? Пусть будет ощущение праздника весны и любви!
– Ладно, ставь что хочешь и беги на свою работу! – проворчала Марта, с любовью дотронувшись до щеки дочери, развернулась и ушла в комнату.
Ано накрыла на стол, разложила салфетки, принесла из кухни блюдо с выпечкой. Постояла у стола, поправила цветы в вазе – все вроде соответствует поводу встречи, в меру торжественно и нарядно. Потом посмотрела в зеркало, поправила волосы и быстро пошла к выходу, крикнув на бегу:
– Мама, я убегаю! До вечера!
Марта, одетая уже в светлое платье, которое удивительно ей шло, выглянула из комнаты:
– Осторожней на лестнице! – напутствовала она дочь.
Входная дверь хлопнула, Анаит ушла. Марта подошла к столу, покачала головой, заменила салфетки, положенные дочерью другими, красного цвета. «Красный – цвет любви. Пусть будет в тему…» улыбнулась она.
Потом Марта присела к маленькому столику с кофемолкой в руках – до прихода гостей еще оставалось время. «Да и половина, как всегда, опоздает», хмыкнула хозяйка, медленно поворачивая ручку. Она ждала своих подруг, в компании которых решались большие дела. Например, такое, как сегодня: племянницу сестры мужа одной из них пора было выдавать замуж. Хорошая девочка, хозяйственная, готовит хорошо, вежливая, скромная… Надо бы подобрать ей жениха из своих. Кому попало не отдашь, да и негоже такое добро упускать!
В «Комитете», как называли его сами подруги, действительно вершились великие дела. Марта вспомнила, как прибежала подруга Нина – маленькая, кругленькая, кучерявые волосы стоят дыбом, большие темные глаза, кажется, сейчас выскочат из орбит. Как кричала: «Мой муж считает!» Стали выяснять, что он считает, по какому вопросу, успокаивать, что мол, мужчина тоже имеет право на собственное мнение. Все оказалось не так. Муж ее, футбольный судья всесоюзного значения, вышел на пенсию, и видно от скуки, зациклился на счете. Сначала посчитал ступеньки в подъезде до квартиры, потом шаги от подъезда до рынка и хлебной лавки… Дальше – больше. Под счет попали все пролетающие мимо окна птицы: отдельно воробьи, отдельно горлицы. А сегодня вообще перешел все границы возможного!
– А сегодня, – задыхаясь от волнения, рассказывала Нина, держа в руках чашечку кофе и накладывая в нее куски сахара, – я приготовила толму. Сняла с огня, чтобы немного остыла, ушла на балкон проверить белье. Так он ее считать начал! Два раза сбивался, начинал заново, а на третий раз, как сбился – разозлился, все ложкой перемешал, все порушил!
От Нины отодвинули сахарницу, забрали кофе, который превратился в сироп, налили свежего. Стали думать… К врачу решили не водить, чтобы не позорить человека – на старости лет и с ума сойти! Вынесли вердикт: купить на рынке длинные четки, пусть их считает, успокаивается, а потом видно будет.
И ведь помогло! Сначала просто бусины перебирал, считал. Потом скучно стало – начал что-то приговаривать. Нина с опаской поглядывала и послушивала, оказалось имя Христово поминает. Вот в церковь стал заглядывать, помогать им чем может. Дома стал спокойный, ласковый… Вылечили!
Или, опять вспомнила Марта, как та же Нина и опять в волнении прибежала в субботу вечером, попросила созвать собрание «Комитета» на завтра, воскресение, да еще на утро! В чем дело объяснять отказалась. Утром, когда подруги, предусмотрительно отодвинув от Нины сахарницу, разлили кофе, та торжественно включила телевизор
– В нашей «Утренней почте», – раздалось оттуда, – сегодня дебют песни молодого армянского композитора Артура N. в исполнении…
Женщины кинулись поздравлять и обнимать Нину, как же, сын ее прославился на весь Союз! Так шумели, что саму песню и не услышали – да это и не важно. Потом Артур придет с матерью и сыграет им, и споет! Так даже лучше.
А другую Нину как собирали в Москву за подарками! Вот семейка у подруги, дай ей Господь здоровья! Дочь – баскетболистка, два сына – футболисты. Иначе как «тренер» ее никто и не звал, тем более, что за карьерой детей она следила очень внимательно. И не только за карьерой – вообще футбол любила, лучше сыновей разбиралась в турнирных таблицах, сходу могла выдать в каком году какое место «Арарат» занял и кого обыграл.
Старший сын решил жениться. Невесту нашел хорошую. Такая с мужа пылинки сдувать будет, а в доме все по правилам поставит. По своим, конечно, правилам…
Встала проблема подарков. Их надо много: матери невесты, отцу невесты, прочей родне невесты, таросики[1] гостям… кучу всего! На заседании «Комитета» постановили: «Ехать в Москву»! Пришлось правда на поклон к Григору идти, тут сами не справились – с билетами туго было, но дело того стоило. Муж Марты работал в системе железных дорог и часто выручал подруг, родственников и знакомых в вопросе доставания билетов на поезд по разным направлениям.
Все прошло просто замечательно, молодая семья торжественно вступила в новую жизнь, гости ушли сытые, веселые да довольные. Будни тоже приносили сплошное удовольствие и матери жениха, и всем «комитетчицам» – жена оказалась загляденье, именно о такой они втайне мечтали для своих сыновей, племянников, младших (а порой и старших) братьев. В общем тишь да гладь, совет да любовь! Ну и сами сыновья радовали. Старший играл в самом «Арарате», защитником был, а в 76-м году вместе со всей молодежной сборной СССР стал чемпионом мира! Да и младший подтягивался, тоже знаменитым игроком будет.
Марта тихонько рассмеялась. За всю свою футбольную карьеру, Армен забил только один гол. Уже после свадьбы это случилось. Жена провожала его на матч, горячо обняла, пожелала удачи и забитых голов… Армен ответил: «Обязательно, дорогая, пусть в свои ворота, да забью!..» Ну, конечно, так и случилось. Впрочем, Нина, прекрасно – как говорилось выше – разбирающаяся в футболе, успокаивала невестку и подруг: «Время пройдет – забудется все, а за сыном гол будет записан, и не важно в чьи ворота он был забит». Но вот вспоминается иногда, нет-нет, да и посмеёшься…
За окном громыхнуло… Марта встала, выглянуло в окно: нет, слава Богу, не дождь, не гроза. После истории с невесткой Розы, женщина начала недолюбливать летние грозы.
Роза всегда была душой компании – вот кто умел и спеть, и стишок рассказать, и – чего уж греха таить – сплетню какую пересказать, да так, что все подруги от смеха животики надрывали. Очень любила скороговорки – так и сыпала ими, да еще и «в лицах» показывала. Марта подняла глаза от кофемолки: в углу комнаты стояла игрушка внука – паровоз с вагонами, напиханными оловянными солдатиками, явно изображавшими пассажиров. Кстати, внук то у Розы дома говорить начал. Слушал-слушал ее, да и выпалил однажды: «Конь ты, конь деревянный! Привязал я тебя к калитке, выкрасил красиво. У кого есть такой? Приди помериться силой!» Теперь мальчишка, приходя в гости, первым делом лезет на табуретку – стихи да скороговорки рассказывать, выступать любит – точно актером станет! А уж от фруктов, которыми его одаривают, скоро почесуха начнется.
Живет Роза в частном доме, хорошо у нее собираться теплыми летними вечерами, да всей компанией смотреть кино по телевизору. Там же по двору – почему-то на цепи – бегала маленькая собачка, болонка по имени Чало. С ней то и связана история, после которой Марта начала побаиваться гроз. Начинался дождь, небо уже было забито темно-свинцовыми тучами, над Арагацем иногда пробегали змейки молний. Розина невестка побежала во двор снимать с веревок белье. Вдруг Чало начала визжать и рваться с цепи. Как маленькой тощей болонке удалось тогда эту цепь порвать, никто так и не понял. Но собачка сорвалась, ринулась к невестке и вцепилась ей в щиколотку. Девушка не успела даже отреагировать, как в нее ударила молния! Но каким-то образом, проскользнув по телу, весь заряд пришелся на болонку… Обугленное тельце Чало закопали над Гетаром, невестка неделю пролежала в больнице, а вся компания приобрела страх перед грозой.
Ох, что-то подруги запаздывают. Марта подошла к окну и выглянула во двор в тот момент, когда к подъезду подходили Нина-тренер и Роза. Женщина удовлетворенно выдохнула – обе были в светлых, очень нарядных платьях, явно прониклись идеей дочери о «светлой любви». Ну хорошо, а где же еще две? Нина-маленькая и Марго? Впрочем, Марго предупредила, что немного задержится: она собирает посылку для сына, который служит во Владивостоке! И зачем так далеко загонять армянского парня? Вот теперь придется Марго тащиться семь суток в поезде с неподъемными баулами – посылку то свою она никому не доверит, а помочь некому: муж ушел от нее, когда сын еще маленький был, одна живет. Ох, как эти баулы собирали всем двором – кто что мог достать, тот то и доставал. Сирун из первого подъезда принесла банки с печеными баклажанами, Роза – кавурмы, Нина-тренер достала сыр, а Марта несколько палок копченой колбасы. Так, с миру по колбаске и собралось пять огромных сумок…
Входная дверь открылась и в комнату вошли две женщины.
Роза окинула взглядом накрытый стол, зацепилась глазом за гату и потянула носом чудесный запах выпечки. «Вот Анаит умничка, выпечка у нее – невероятная всегда! Даже простую гату умудряется превратить в царское кушанье!»
– Я пойду кофе сварю, – сразу двинулась на кухню Нина-тренер.
– Подожди, – окликнула ее Марта. – Давай подождем девочек, чего по нескольку раз варить…
– Ну да, подождем… Марго через полчаса только придет! Как будто не ее дело решать будем! А Нинка… Я сейчас проходила мимо первого подъезда, Сирануш кажется жарит рыбу. Голову даю на отсечение, Нина пока не съест свою законную порцию – у нас не появится.
Марта рассмеялась. О любви Нины-маленькой к рыбе знал если не весь Ереван, то весь проспект Октемберян – точно! И стоило кому-то затеять рыбный день, ее приглашали всегда – человека радуешь, и самому приятно и радостно становится.
Хозяйка отнесла на кухню кофемолку, аккуратно пересыпала намолотый кофе в красивую банку, достала из шкафа коробку конфет и вернулась в комнату.
Роза отошла от стола.
– Ну а Марго-то могла и пораньше прийти, ее вопрос решать будем! Не нашла другого времени за конфетами поехать! Кёпакуи![2] – Роза всех называла тупицами, некоторых, впрочем, как сегодня, очень ласково.
– Ладно, скоро придет, не ворчи. Как другое время выбрать, когда ей НАЗНАЧИЛИ! Но зато московских конфет сыну отвезет.
Входная дверь распахнулась и в комнату ввалилась Марго с двумя сумками в руках. Она аккуратно поставила их в углу комнаты, расцеловалась с подругами и уселась в кресло.
– Все! Все купила, все собрала! В следующий вторник поеду, если Григор не подведет.
Она шумно выдохнула, вскочила, побежала на кухню наливать воды. Оттуда прокричала:
– Нинка небось у Сирун? Рыбой жареной на весь двор пахнет!
– Нет! Я не у Сирун! Но рыба у нее отменная получилась! Как я люблю, с хрустящей корочкой, – из коридора донесся голос Нины-маленькой. – Кофе дадите?
* * *
Заседание Комитета началось. Марго достала фотографии племянницы – темноволосая девушка смотрела с карточек невероятно красивыми и удивительно добрыми глазами под темными густыми ресницами, уголки губ были вздернуты вверх, как будто девушка изо всех сил скрывала озорную улыбку.
– Ну, красотка! – согласились подруги.
– И хозяйка прекрасная! Все умеет! Мать с отцом обожает, младший брат и сестра есть – она с ними занимается постоянно. Музыке детишек учит. Но вот 20 лет уже! Давно пора замуж, а она знакомится наотрез отказывается с женихами.
Магро скорбно поджала губы и продолжила:
– Давайте, подруги, думайте – кто у нас на примете есть? Нина, у сына в команде небось полно холостых ребят играет, пусть он поспрашивает.
– Подожди, Марго, какая команда! – Роза потянулась за гатой. – Марта, у сына твоего вроде друг холостой был, не женился еще?
Марта покачала головой:
– Нет, не женился. И мысль хорошая. Эмилю давно пора жену найти, а он все стесняется… – Она помолчала. – Ну и парочка будет: оба стеснительные слишком, такие первое слово друг другу только через год скажут…
Роза расхохоталась:
– Слово-то ладно, от таких внуков не дождешься – будут через стенку воздушными поцелуями обмениваться!
– Вот-вот… – Марго задумчиво покрутила в руке чашку, чтобы кофейная гуща слегка растеклась по стенкам. – Но их же еще познакомить надо!
Подруги задумались. Нина-тренер складывала из красной салфетки цветок, Роза отщипывала маленькие кусочки от гаты и отправляла их в рот, запивая кофе, Марго продолжала крутить чашку в руках, пока Нина-маленькая не показала ей жестом: «Переверни и оставь в покое!»
Марта встала из-за стола, прошлась по комнате.
– Надо привлечь сторонние силы! – решительно сказала она. – Значит так. Марго, устраиваешь перед отъездом обед, вроде как мы проводить тебя должны. Зовешь девочку к себе на подмогу. Не откажет ведь? – Марго замотала головой. – Хорошо. А я попрошу сына подъехать, вроде как привезти тебе еще что-то для посылки в армию. Пусть посмотрит на девчонку, он то Эмиля знает и знает кто тому понравится.
На том и постановили.
~
До субботы, на которую был назначен «провожальный» обед оставался один день. Пришло время поговорить с сыном. Марта вышла из комнаты, подошла к Гагику, который брился в ванной, и встала в дверях в решительно-боевой позе под кодовым названием «сделаешь как я скажу, останешься цел».
– Мы решили, что ты должен нам помочь, – начала она.
Сын посмотрел на отражение матери, увидел выражение ее лица, вздохнул и отложил бритву.
– Кто вы и что решили? – спросил он.
– Я с подругами. Решили, что ты должен нам помочь. Жду тебя на балконе, там поговорим.
«Утро начинается замечательно», – подумал Гагик, быстро закончил бритье, сполоснул лицо и вышел на балкон.
Марта стояла у окна в той же позе – руки в боки, губы сжаты в упрямую нить, брови нахмурены. Гагик заволновался: что опять случилось и что придумали эти неугомонные?!
– Как себя чувствует Эмиль? – спросила Марта.
– Эмиль? А что с ним? – вопросом на вопрос ответил сын, совершенно не ожидавший такого начала разговора.
– Ему пора жениться.
– Так…
– Нет, не так!..
– Ну хорошо, мама, а как?
– Завтра у Марго обед, мы провожаем ее во Владивосток. Знаешь же, она везет посылку сыну в армию.
Еще бы Гагику было это не знать, он всю неделю перетаскивал сумки с продуктами, собранными «Комитетом» в дом подружки.
– Так вот, помогать принимать гостей будет ее племянница.
– Мама! – Гагика осенило. – Вы хотите их с Эмилем сосватать? Правильно я тебя понял?
Марта довольно улыбнулась. Все шло как надо, сын всегда был очень сообразителен и ей редко приходилось что-то объяснять до конца.
– Но причем тут я?
Улыбка исчезла с лица матери: нет, все-таки придется продолжить разговор:
– Ты посмотришь на нее. Поймешь, подходит ли она Эмилю. Вы дружите столько лет, ты знаешь, кто ему нравится… Если одобришь девочку, познакомим. Хорошая семья будет!
Сопротивление бесполезно, это сын хорошо знал. Попытки отговориться работой и прочими сверхважными делами тоже в расчет не принимались. Придется идти, смотреть девчонку…
– Мама, ну вы невозможные все! Знаете, как вас дядя Армен назвал в тот день, когда вы его пропесочивали?
Муж их подруги Любы решил, что иногда можно посматривать «налево», – о, только посматривать! – и в целях профилактики получил почти часовую нотацию, в которой ему пригрозили всеми земными и небесными карами, вплоть до удара скалкой по голове и кирпичом на голову…
Несмотря на сосредоточенность на важном вопросе сватовства, Марта заинтересовалась:
– И как же нас назвал этот доморощенный Казанова?
– Мафия! Вы бабская мафия с проспекта Октемберян, вот вы кто! А от себя добавлю: еще и диктаторши!
~
Весь торжественный обед Марта просидела как на иголках, каждую минуту пытаясь встретиться глазами с сыном: как ему девочка, что думает, выйдет ли задуманное?.. Гагик сидел перед пустой тарелкой, лицо было напряжено, лоб нахмурен. «Вай, неужели не понравилась? – думала Марта. – Такая хорошая девочка!»
Девушка действительно порхала вокруг стола трудолюбивой пчелкой, не останавливаясь ни на минуту. Убирала грязные тарелки, приносила чистые, меняла стаканы и вилки, приносила хлеб, фрукты, сладости – все со скромной улыбкой, стараясь никому не мешать, остаться незаметной. Пару раз она вскидывала взгляд на нахмуренное лицо молодого незнакомого парня, удивляясь его плохому настроению в такой хороший день. Застенчивость мешала ей спросить у него что случилось, что его печалит или расстраивает… Может не понравилось угощение? Девушка сама приготовила многие блюда и, как и любая хозяйка, внутренне расцветала от комплиментов своему кулинарному искусству, с трудом скрывая улыбку. А он сидит за столом и, кажется, даже ничего не попробовал… Ей так хотелось, чтобы он съел хотя бы вот этот, последний, кусочек жареной рыбы – пока еще тот оставался на блюде, ведь рядом сидела тетя Нина. Но нет, та как раз переложила его себе на тарелку, подмигнула тете Марго и громко сказала:
– Ну, дорогая, Такуш твоя просто кудесница! Такую рыбу я даже у Сирануш не пробовала! Какая она у тебя молодец! И красавица, и хозяйка хорошая!
Девушка покраснела, схватила со стола пустой кувшин и убежала на кухню. Зачем они так привлекают к ней внимание! К ней и ее стряпне, а вдруг сейчас тот парень наоборот ругать будет? Скажет, что все несъедобно, и что никуда такая хозяйка не годится… Почему ей так важно было, чтобы сын тети Марты хоть что-то попробовал, чтобы ему понравилось, чтобы узнал он, что она многое умеет, знает – и не только готовить, кстати! Щеки полыхали румянцем – хорошо, что никто не видит, как объяснить это людям…
Обед закончился. Донельзя встревоженная молчанием и нахмуренным видом сына, Марта жестами созвала подруг на кухню.
– Поехали ко мне, – попросила она. – Что-то пошло не так, кажется наш план провалился…
– Не может быть, – протянула Роза, – какую же королевну этому Эмилю надо, что такая прелестная девочка не понравилась?
– Вот сейчас и выясним…
~
Подруги заняли диван и кресла и молча смотрели на Гагика, который стоял посреди комнаты с задумчивым видом. На балконе стояла Анаит и внимательно наблюдала за младшим братом. Она знала, что задумал «Комитет», и теперь ее тоже удивляла реакция Гагика.
– Сын? – окликнула его Марта. – Что с тобой? Ты весь день не проронил ни слова, не ел ничего, не пил… Ты считаешь, что девчонка не годится Эмилю в жены? И из-за этого так переживаешь? Ну ничего, мы найдем ей другого достойного парня, у сына нашей Тренерши целая команда в друзьях.
Гагик еще сильнее нахмурил лоб, а Анаит вдруг улыбнулась: «Так, так…»
– Мама… – сын замолчал, как будто с трудом подбирая слова. Марта сидела как на иголках, что же такого в этой девчонке, что он так на нее среагировал?
– Мама… Эмиль не женится на Такуш. Нечего ему…
– Ну почему же?
– Потому что на ней женюсь я!
Подруги замерли от неожиданности, Анаит рассмеялась и крикнула с балкона:
– Ну что, свахи, получили свою свадьбу? – Она вбежала в комнату, поцеловала мать, обняла брата. – Пойду кофе сделаю, да торт принесу, сегодня приготовила, как чувствовала, что с радостью вернетесь!
Подруги обступили Гагика, хлопали его по плечам, обнимали, что-то кричали, а он внимательно смотрел на мать: что скажет, как примет это его решение…
Марта неподвижно сидела в кресле. О чем думала, что чувствовала? Жалела, что велела идти ему на смотрины? Или просто не надо было так вываливать на нее эту новость? Но он не отступит, он все решил с первой секунды, как только увидел это милое лицо, темные глаза, застенчивую улыбку. Он убедит мать, отца, весь мир, что девушка должна быть его женой, матерью его детей!
Марта встала.
– Ано! – крикнула она в сторону кухни, не глядя на сына. – Иди сюда, не время кофе пить!
Гагик сжал кулаки, приготовившись объяснять, убеждать, вырывать согласие. Анаит все еще улыбаясь, вошла в комнату, посмотрела на напряженного брата, сосредоточенную мать, притихших подруг, ее улыбка погасла.
– Ано! – повторила Марта. – Видишь, как все обернулось! Вот твое светлое платье и цветы на столе, вот и провернули дело! Белый сервиз! Это все ты придумала! Вот тебе и ощущение праздника весны и любви! – припомнила мать слова дочери.
Помолчала, выдохнула и широко улыбнулась:
– Теперь давай, готовь стол праздничный, да салфетки красные положи! Цвет любви же!
~
«Да, и у Мафии бывают проколы», – думал принаряженный муж Любы Армен, сидя на скамейке в ожидании, когда из подъезда выйдет жених, чтобы поехать за невестой. Свою жену он нежно держал за руку, но по сторонам все-таки поглядывал.
_______________
[1] Небольшие памятные сувениры гостям на свадьбах, крестинах.
[2] Кёпак – тупица (арм.). Как правило так называют мужчин старшего возраста, кёпакуи – слово придуманное тетей Розой специально для женщин.