Проект «Карабахский фронт Москвы» продолжает публикацию материалов, посвящённых событиям в Нагорно-Карабахской Республике и российской интеллигенции, не побоявшейся, в трудные времена глухой информационной блокады вокруг событий в Нагорном Карабахе, поднять свой голос в защиту прав армянского населения древнего Арцаха. 

Статья Андрея Нуйкина «Карабахский дневник» была опубликована в газете «Известия» № 249, 28 октября 1991 года

Как ждали!..

Как ждали в Карабахе Ельци­на! Господи, как ждали!.. Как последнюю надежду, как спасителя, как посланца божия! Вот явится на их измученную, рас­пятую землю, возьмет под свою монаршью руку, и никто уже больше не поспеет творить над добрым мирным народом черный беспредел!

Если поверить комментаторам телевидения и некоторым газе­там, во время визита президен­тов в Карабах в Степанакерте ничего другого не происходило, кроме захвата в плен и избиения журналистов и журналисток. Ну если уж ты объявляешь: захва­тили телеоператора, то добавь хотя бы, что не вообще «боевики», а родные убитого в Гадрутском районе армянина, труп которого не отдавали семь дней, требуя непосильный выкуп (20 тысяч рублей!). Не разгул бес­чинств царил в Карабахе в дни ожидания и приезда Ельцина, а та празднично-грозовая атмос­фера, которую москвичи имели счастье вкушать три дня проти­востояния хунте. Высокое ду­ховное единение, самоотвержен­ная мобилизованность, быстрота и согласованность массовых ре­акций… Если журналист спосо­бен не заметить всего этого, не проникнуться этим (даже буду­чи враждебно настроенным к карабахцам), ему надо срочно переквалифицироваться в управ­домы. Чуткость и там, конечно, нужна, но отсутствие ее все же менее социально опасно.

«Уповаем на Бога и наше упорство»

Надежды на мирное разреше­ние карабахского конфликта, вызванные приездом Ельцина, быстро сменились разочаровани­ем. Сам текст железноводского коммюнике, увы, давал немало оснований для настороженности. Полномочия законной власти Ка­рабаха так и остались не приз­нанными, а стало быть, одна из воюющих сторон (воюет ведь Карабах, не Армения. Пока во всяком случае) оказалась-таки на переговорах не «стороной», а «в стороне», коммюнике не под­писывала и за соблюдение его положений отвечать не обязана. Да и неприемлемо для карабах­цев многое в том коммюнике. Даже такие бесспорные, на пер­вый взгляд, формулы, как «пре­кращение огня» и «вывод из зо­ны конфликта всех вооруженных формирований». Тем паче если речь вести о «незаконных во­оруженных формированиях». Ка­кие формирования «законные» — решают ведь в Баку. Стало быть, у армян любые будут не­законными, у азербайджанцев— все «законные». Но даже если не прибегать к такой классифи­кации, Азербайджану есть куда «выводить» своих боевиков из «зоны конфликта» и держать там в полной боеготовности, а карабахцы все живут в этой зо­не, им, стало быть, свои отряды самообороны пришлось бы про­сто ликвидировать, целиком по­лагаясь на благородство противника (что было бы глупостью) или на защиту союзных войск.

Увы, именно под прикрытием этих войск азербайджанские омоновцы убивали, насиловали, грабили, пытали… Откуда же, интересно, доверию к этим вой­скам взяться? А без него и пункт о «прекращении огня» об­ретает сомнительный характер. Азербайджанские омоновцы, лишенные частично в последнее время поддержки советской ар­мии, выявили весьма скверную воинскую выучку и недостаток готовности жертвовать собой. Но начато ведь формирование регу­лярной азербайджанской армии, претендующей на всю боевую технику, дислоцированную на территории республики! Не для оттяжки ли времени пошли ба­кинские политики на перегово­ры, которые явно не торопятся закончить мирным соглашением? Иначе зачем было Президенту Муталибову прилетать вместе с Ельциным в Карабах, где нена­висть к нему могла спровоциро­вать самые безрассудные ак­ции? Зачем надо было привозить с собой не аккредитованных оди­озных журналистов, усаживать за стол переговоров рядом с Ельциным и Назарбаевым (воп­реки их воле) незваного азер­байджанского представителя?.. Все это объяснить можно толь­ко заведомым стремлением сор­вать соглашения, дискредитиро­вать миссию президентов России и Казахстана.

Карабахцы оказали мне вели­кую честь, включив в свою делегацию для переговоров в Степанакерте, и я свидетельствую как очевидец — от такого скан­дального завершения миссии спа­сло только личное обаяние Бориса Николаевича. Сумел он найти нестандартные человеческие слова, чтобы представители Ка­рабаха,   уже готовые встать и уйти, примирились с присутствием Тамерлана Гараева. Но по­пытки сорвать мирное разреше­ние конфликта на том не завер­шились.

— Я полностью контролирую вооруженные формирования Азербайджана, — заявил Муталибов 23 сентября, подписывая железноводское коммюнике. В этот день азербайджанские омоновцы убили шестерых жителей села Чапар. И среди них — 14-летнего Грачика Саркисяна, у которого, забитого до смерти камнями, они еще и уши отре­зали. Мало чем отличались и последующие дни: обстрелы раке­тами и из пулеметов Степанакер­та, нападения на машины, захват и убийство заложников, взрыв (уже 26-й по счету) во­дозабора, снабжающего столицу Арцаха водой, «проверки пас­портного режима» и т. д. и т. п.

О масштабе боевых действий говорит такая цифра — в ночь с 22-го на 30-е по селу Карачинар было выпущено 250 гаубичных снарядов! И что самое печальное — некоторые подразделения ди­визии ВВ МВД «Дон» и прославив­шаяся продажностью офицеров 23-я дивизия 4-й армии по-преж­нему, не таясь, прикрывает бое­вой мощью своей действия омоновцев, передают им (разумеет­ся, не даром) БТРы, гаубицы, минометы, гранатометы, боепри­пасы, стрелковое оружие, берут заложников (для перепродажи) и т. д. В Гадрутском районе к активным боевым действиям про­тив карабахских сел перешел ка­кой-то загадочный (не знача­щийся в списках внутренних войск) генерал Любимец.

Зафиксированы, правда, и по­пытки союзных внутренних войск перестать быть азербайджанскими наймитами, пресекать по­пытки вооруженных вылазок и с той, и с другой стороны, но в целом кровь льется, увы, гуще, чем до ельцинского приезда. А главное — под угрозой послед­няя надежда народа на защиту со стороны России. Председа­тель Шаумяновского райисполко­ма, выражая это ширящееся ра­зочарование, говорит, что те­перь «остается уповать только на Бога и наше упорство». Но Бог от Карабаха отвернулся еще во времена Сталина, остается уповать только на упорство. Оно велико, но не беспредельно. И не раз, не два довелось мне уже услышать горькую фразу: «Луч­ше бы он не приезжал вообще!»

Это, конечно, и неверно, и не­справедливо. Меняется, как мы уже говорили, позиция и тактика союзных внутренних войск (кроме разложившихся и продавшихся, но с этой проблемой руководство МВД при желании справиться в состоянии). Ча­стично прорвана преступная бло­када железной дороги (завезены аварийные количества бензи­на, продуктов). И это ведь толь­ко первые шаги. Хочется на­деяться, что хотя бы часть се­мян, брошенных доброй рукой на выжженную войной землю, даст здоровые всходы.

Суверенитет права на геноцид не дает!

С самого начала наивно ведь было бы рассчитывать на легкое и быстрое развязывание карабахского узла, так что опреде­ленное разочарование было как бы заложено в программу миро­творческой миссии президентов, но приходится тем не менее при­знать: оно могло быть меньшим, а результаты даже на первом этапе более весомыми, если бы…

— Мы только посредники… Мы ни в коей мере не покушаем­ся на суверенитет независимого Азербайджана…— не уставали повторять и Ельцин и (особенно) Назарбаев все дни своего кавказского турне.

Говорить это, учитывая актив­ную игру на «оскорбленном са­молюбии» народа, которую вели политики Азербайджана, навер­ное, надо было, но внутренней позицией парламентеров данная установка быть не должна была. Приезжать в воюющий не на жизнь, а на смерть регион, имея за душой «лишь набор общих фраз о необходимости взаимопо­нимания и мирного решения во­проса» (как говорилось в «Неза­висимой газете»), действительно не стоило.

Руководство Азербайджана не раз уже клятвенно заверяло свой народ, что оно непременно в этом году раз и навсегда решит кара­бахскую проблему. Как? Форми­рование карательного войска омоновцев, плюс ныне начатое формирование 200-тысячных ре­гулярных вооруженных сил, в которые Муталибов уже ульти­мативно требует включить на две трети состоящую из азербай­джанцев 4-ю армию со всем ее вооружением, достаточно одно­значно раскрывает — как. В этом отношении, действительно, начатые Азербайджаном перего­воры можно расценить только как попытку выиграть время для решения подобной стратегиче­ской задачи. Спрашивается, дает ли кому-либо суверенитет право на истребление и депортацию сотен тысяч людей иной нации, иной религии?

20 августа мы были на похоро­нах в горном селе Каринтак. Хо­ронили 25-летнего парня, всеоб­щего любимца, мастера на все руки. Он работал у себя в ого­роде, к нему подкрались и рас­стреляли в упор из автоматов. За то, что он армянин. И несмотря на все призывы, ни из КГБ, ни из прокуратуры никто не пришел хотя бы просто зафиксировать факт преступления. Не так дав­но омоновцы под обычным при­крытием внутренних (союзных) войск ворвались в это же село, побросали в машину всех попав­шихся на улице и у себя дома мужчин (15 человек) и увезли в шушинский застенок, а там…

Недавно СССР без особого шума подписал Конвенцию ООН против пыток. Датский врач, специалист по реабилитации после пыток Инге Генефке считает, что с формальной точки зрения пыт­ки у нас в стране не применяют­ся. Да, наши палачи — не фор­малисты, свое право извлекать радость из страданий беззащит­ных жертв они государственны­ми распоряжениями не подкреп­ляют, но когда Генефке начала перечислять, какие именно пыт­ки нынче в мире в моде, я сло­вно еще раз побывал в Азербай­джанском суверенной государст­ве.

«Современные мучители пости­гли, что унижение быстрее и ус­пешнее уничтожает личность, чем физические страдания… За­ключенный прежде всего должен лишиться самоуважения, чувст­ва собственного достоинства. Выбор средств обширен — от изнасилований до изощренных издевательств, когда жертву за­ставляют поедать экскременты или наблюдать за пытками близ­ких   родственников.  Пытка — это длительный процесс, кото­рый начинается с жестокого аре­ста на глазах у семьи, продол­жается в тюрьме, заканчивается подпиской, которую дает выпу­щенный на свободу узник о том, что он не подвергался пыткам, или о неразглашении того, что случилось в тюрьме…»

Господи, сколько раз обо всем этом (и о многом другом в том же духе) нам рассказывали в Карабахе! Не хочется воспроиз­водить все детали на бумаге, но от одной не удержусь.

В Древнем Риме во времена Калигулы пытки преступников до смерти были составной частью праздников. В некоторых районах Азербайджана, как свидетельст­вуют жертвы беспредела, сейчас складывается милый народный обычай — взять по дешевке напрокат из тюрьмы армянского «боевика» (мирного крестьяни­на или учителя) и привезти… на свадьбу! Коллективное избиение армянина — это теперь гвоздь развлекательной программы на пороге семейного счастья. Воз­врат к античным нормам в эсте­тике называется, как известно, Возрождением. Поздравим наших азербайджанских братьев и их невест с приобщением к верши­нам мировой культуры.

Но мировая культура вроде бы содержит и другие открытия, в частности — твердое признание, что нарушение прав человека не может считаться «внутренним де­лом» любого государства, что геноцид — одно из самых гнус­ных и опасных преступлений про­тив человечества и человечности. С такой вот (внутренней по край­ней мере) установкой и должен приезжать любой политик в каж­дую «горячую точку» нашей бывшей страны. Есть ли эффективные механизмы, способные вынудить даже самого пламенно­го поклонника ГКЧП вести себя цивилизованно на оказавшейся волею судеб в его владении территории? Если нет, их надо срочно создавать и отрабаты­вать на практике.

«Ни одна республика не суме­ет переориентировать свои свя­зи на другую республику или на западную страну. Просто техни­чески это невозможно. Когда мы попытались в Азербайджане, ни­чего не получилось». Это при­знание не кого-то, а именно Муталибова.

Конечно, бойкот, разрыв свя­зей — мера почти крайняя, обо­юдоострая, обоюдоневыгодная. Но самое невыгодное сейчас для народов бывшего СССР — не су­меть выработать системы коллективной безопасности, меха­низмов коллективной защиты прав человека любой национальности, любой веры, где бы он ни жил, кому бы ни был подчинен ад­министративно! Скольких бед, жертв, материальных разруше­ний и природных катастроф уда­лось бы избежать мировому сооб­ществу — прибегни оно к тако­го рода «невыгодным» мерам по отношению к Сталину, Гитлеру, Хусейну… Не пришлось бы при­бегать к мерам, действительно самым крайним, чреватым река­ми крови.

Россия от друзей не отрекается!

Договор 1813 года о добро­вольном вхождении Нагорного Карабаха в состав Российского государства был заключен не на определенный срок, а «на веч­ные времена» и не раз «ратифицирован» совместно пролитой кровью. Решения же, навязанные русскому народу и карабахцам в 1921 году террористическим пра­вительством и преступной пар­тийной кликой, может считаться законным не более, чем пакт Риббентропа — Молотова. Да и само азербайджанское руковод­ство, обосновывая право на не­медленную независимость воз­вратом к статусу 1918—1920 го­дов, практически признало дан­ные решения аннулированными. Тем самым Нагорный Карабах и Россия возвращаются к отноше­ниям, основанным на договоре 1813 года, никем не расторгав­шемся.

Но у России есть и особая ви­на перед своими старыми друзь­ями и союзниками. Ее армию, ее военную технику использовали прежде всего для безжалостной депортации армянских сел, для террора над мирными жителями Карабаха. А русский народ, вве­денный в заблуждение лживой пропагандой, оставался, увы, сторонним наблюдателем. Эта вина должна быть искуплена. За­щита прав и свобод жителей мно­гострадального региона должна быть обеспечена всей диплома­тической, экономической, интел­лектуальной, а в случае новых масштабных попыток геноцида — и военной мощью России, по­множенной на ее международный вес и нравственную чистоту по­ставленных целей.

Я убежден, что демократиче­ское руководство России не жа­ждет ни пересмотра границ, ни присвоения новых территорий. Вопрос об административном статусе Нагорного Карабаха решать прежде всего законно вы­бранному его народом руковод­ству, которому требуется неза­медлительно вернуть все полага­ющиеся автономному образованию права и полномочия. Разу­меется, решать этот вопрос оно должно не сепаратно — с Рос­сией,— а опираясь на перегово­ры со всеми заинтересованными сторонами.

Демократия – это не анархия, демократия – это порядок

Однако   стороны эти должны осознать реальности: оба враждующих лагеря дошли до таких пре­делов непримиримости и ненави­сти   (которые  в любой момент рискуют  вызвать перерастание межнационального конфликта еще и в межрелигиозную войну), что   новые попытки убедить их пойти «рука об руку» в светлое будущее являются сейчас не бо­льше,   чем   благоглупостью и опасным   оттягиванием решения проблемы. Ни один из народов Закавказья не улетит на ракетах на Луну,  всем  придется жить грядущие века бок о бок, и, на­верное, когда-то боль обид при­тупится, а товарообмен и обмен культурой наладятся. Но на это потребуется время и время! По­ка  же  задача  тех, кто решил вернуть на землю Карабаха мир и законность, должна состоять в твердом разведении враждующих сторон, жестком пресечении всех вооруженных,   всех преступных акций. Тем более дико слышать, что сейчас (при новом, демокра­тическом руководстве вооружен­ными силами!) в обстрелах мир­ных сел, в пресловутых акциях по проверке паспортного режима омоновским бандформированиям по-прежнему помогает техникой и людьми уже и без того густо покрывшая свои знамена позо­ром Советская Армия, части МВД и КГБ.

В связи с этим хочется обрати­ться к новым высшим руководи­телям всех военных и правоохра­нительных ведомств: «Товарищи министры! Доверие народа вам предоставлено пока условно, авансом под вашу «послепутчевость». Не пора ли начать под­креплять весомыми аргументами свою преданность идеалам де­мократии? Сейчас в стране сло­жилась благоприятная для ваших ведомств обстановка, когда доб­рое имя «человека с ружьем» мо­жет в народном мнении восста­новиться, но… Когда наблюда­ешь за тем, как мало изменилось поведение этого «человека» в Ка­рабахе, как он спокойно продол­жает убивать или наблюдать за убийством безоружных людей, как он сотрудничает с уголовни­ками, садистами, как он спеку­лирует, отлавливает людей для продажи, то невольно закрады­вается сомнение в реальности такой реабилитации».

В окончательном развязывании карабахского узла есть вопросы, требующие фундаментальных по­литических решений и немалого времени, но… Вот перед нами никем не заселенные 24 депорти­рованных с апреля месяца ар­мянских села. Пусть даже разва­лины этих сел. Их жители не уе­хали в Америку или даже Арме­нию, они все тут, порой беспри­ютные скитаются в нескольких сотнях метров от своих родных очагов и не могут начать их об­живать заново, ибо села посто­янно обстреливаются омоновца­ми. И пока это так, мира тут не установить, кровопролитие не ос­тановить. Но, спрашивается, не­ужели наши вооруженные до зу­бов трехмиллионные Вооружен­ные Силы не в состоянии решить столь пустячную воинскую зада­чу, а заодно и выяснить, откуда у азербайджанских боевиков по­являются боевая техника, а так­же пулеметчики и снайперы яв­но не азербайджанской квалифи­кации.

Горько и смешно, когда наши военачальники начинают объяс­нять, насколько невозможно им деблокировать железную до­рогу или степанакертский аэро­порт, где омоновцы меняют свою форму, название, а преступную свою суть менять явно не наме­рены. Нагорный Карабах — един­ственная в мире страна, подвер­гающаяся ныне не просто блока­де, а осаде, когда средства жи­знеобеспечения населения плано­мерно уничтожаются, а связь с внешним миром полностью пре­рвана.

Невольно возникает вопрос: так подавлен ли путч в нашей стране или это произошло толь­ко в Москве, а на окраинах, на­пример в Азербайджане, он по­бедил? Если мы примиримся с деятельностью хунт во взрыво­опасных регионах, то очень ско­ро они начнут концентрировать у себя силы реванша, разжигать ненависть и втянут с неотврати­мостью в воронку гражданской войны всю страну.

Хочется верить, что подобное не случится. Но для этого надо нам сегодня перестать занима­ться пустой умиротворительной болтовней и приступить наконец к жестким, властным акциям по наведению демократического по­рядка в стране, по установлению законности и человечности. Пока еще для этого у нас есть возмо­жности.

Андрей НУЙКИН

«Известия», № 249, 28 октября 1991 года

Все материалы проекта «Карабахский фронт Москвы»