ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ

(О сборнике стихотворений Cэды Вермишевой «СМЯТЕНИЕ». Изд. «Российский писатель», 2013, – 272с., Москва.)

***
Назвал эту заметку строчкой из стихотворения «Адептам чистого искусства», вошедшего в сборник:

Что они пели,
Курлыкали –
Что?
Песни метели не слышал
Никто…

Песня метели – не яблони цвет, –
Где пролетела – там её нет.
Белая мгла только вьётся-клубится,
Белою лебедью,
Лебедью птицей…
Белым туманом
За краем небес…

В белой метели
Их голос исчез,
Там,
Где кончаются
Поле и лес…

Начал с этого стихотворения потому, что оно – о сути Художника, хотя и написано  о тех, в ком  она отсутствовала.
Да, никто из них не слышал «песни метели». Если хочется слушать только себя-любимого, как её услышишь. Дай Бог,  увидеть «яблони цвет».
Таков удел «чистого искусства», не рождённого высокими эмоциями, а следовательно, и не несущего их .
И потому знаменитые «фиолетовые руки на эмалевой стене», которые уже больше века «полусонно чертят звуки в звонко-звучной тишине», давно «чертят» их лишь для литературоведов, занимающихся в основном поэзией Серебряного века.
Хотя это – очень красивое «полусонное» стихотворение знаменитого адепта чистого искусства В.Я. Брюсова многозначительно названо  «Творчество».
Время определило нежизнеспособность того, что является искусством ради искусства. И потому «в белой метели их голос исчез…».
А те, кто могли «Глаголом жечь сердца людей»,  остались на века.
И   написанное почти два века назад: «Струн вещих пламенные звуки до слуха нашего дошли…» , вероятно, жить будет вечно.
Строчки  о мыслях и судьбах людских – их высокой драме или не менее высоких восторгах, оказываются нетленными.
Об этом, в конечном счёте, и стихотворение Сэды Вермишевой.
Стихотворение грустное. Да и каким ему быть в сборнике, который назван «СМЯТЕНИЕ». Именно смятение сейчас живёт в сердцах тех соотечественников, в ком сохранилась совесть –  «охранная грамота» понятия «ЧЕЛОВЕК».
Эта «охранная грамота» позволяла во все времена хранить то, что, казалось бы, легко утратить, когда вокруг  «всё расхищено, предано, продано».
Приведённое в начале стихотворение датировано 2003-м годом, однако, в строчках уже далёкого 1970-го, хоть и другое настроение, но «дыхание Музы», на мой взгляд, то же:

Приходит день, когда мне невозможно
Не взять перо и не начать писать.
Всё прочее и суетно, и ложно,
И только эта мука –
Благодать.
И только эти вдохновенья всплески,
И только эта странная звезда,
Хоть отдыха и скупы перелески,
Гор высока влекущая гряда…
И дивное соприкасанье с небом,
С прозрачностью, свободой, синевой,
И с мирозданья непонятным светом,
Отроги скал камнями под стопой, –
Такая ласка и восторг, и счастье,
И облаков струящаяся грусть…
И сердце –
Храм
Высокого
Участья,
Преодолеть которое я тщусь…

Когда  у поэта ТАКОЕ сердце, то первые и заключительные строчки стихотворения особенно понятны. Ведь день «когда…невозможно не взять перо» приходит к нему, наверное, постоянно –  вне зависимости от того, возьмёт ли он перо физически. Приходит потому, что сердце его – это «Храм Высокого Участья».
И хотя, на первый взгляд, настроение в двух приведённых стихотворениях разное, для меня их роднит мысль, выраженная в  знаменитой «Белой гвардии»: «Всё пройдёт. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звёзды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?».
Скорее всего, потому, что суетность, сиюминутность, тщеславие, выход наружу мефистофельского начала нередко заглушают в человеке эту мысль. И мы не замечаем, как наше духовное начало нередко уступает этой сиюминутности, которую принято именовать успокаивающим: «целесообразность».
Хотя сколько зла от такой «целесообразности» знаем не только из мировой литературы, но и  повседневной жизни знакомых, близких и самих себя.
И наверное, давно бы рухнули от такой «целесообразности», если бы противовесом не звучали в окружающем нас пространстве слова тех, в ком духовное начало никогда и ничему не уступает.
Эти люди называются Поэтами – вне зависимости от того, в какой форме выражают они свои мысли. Их мало. Но им дано Слово. А поскольку: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Всё через Него начало быть», то, наверное, и Поэтов не может быть много. Потому что они – Избранные, и несут именно то Слово, какое, в конечном счёте, хранит нас, как человеческую особь, от мощных проявлений мефистофельского начала на земле.
Никогда не мог согласиться со знаменитой строчкой знаменитого соотечественника: «Поэт в России – больше, чем поэт». Конечно, понимаю, о чём он говорит в прекрасном, на мой взгляд, стихотворении, но не могу представить ни в России, ни где-либо ещё человека, который «больше, чем поэт». Именно, исходя из того, о чём  сказал.

***
Такие мысли приходят мне во время чтения Поэта. В данном случае Сэды Вермишевой, к сборнику которой пора вернуться.
Книга состоит из разных разделов, каждый из которых объединяет стихотворения, близкие по конкретной теме: «Время пришло говорить», «Разбит наш дом», «Омут свободы», «Помоги нам, Боже!», «Горящие моты»…. Но все они об одном – о Смятении.
И потому можно произвольно открыть любую страницу и читать. Например:

Мы попадаем под
Колёса…
Мы сходим с рельс,
Летим с откоса…
Своей ли волей,
Волей рока,
Не весть какого
Скомороха,
Так неожиданно жестоко
К нам повернулось мирозданье,
Событья,
Ход времён,
Эпоха…

И, поведя надменно бровью,
Они нам шлют
Своё
Посланье –
Грозят нам мороком
И кровью –

И нас уж нет –
Одно преданье…
…………………………………….
…И никакие
Пароходы
К нам в трудный
Час
Не подплывут…

Мы тонем
В омуте
Свободы…

А ближний берег
Наг и крут.

Для скольких соотечественников  объявленная нам в начале 90-х свобода стала  «омутом», потому что оказалось – не готовы мы к ней. Не готовы к тому, что: «свобода любого человека заканчивается там, где начинается свобода другого человека». Чтобы жить ТАК, нужна другая культура или другое состояние души, путь к которому, может быть, преградил нам октябрь 17-го.
Однако, хоть «ближний берег наг и крут», Поэту это не преграда. Он чувствует  свою миссию – ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. И потому:

Когда нет сил
Подняться
Для полёта,
Когда мне жить
Почти
Невмоготу,
Крест-накрест
Предо мной
Все двери, все ворота, –
Я говорю себе,
Что я – пехота…
А впереди лишь топи
Да болота,
Но я их всё-таки
Когда-нибудь
Пройду…

Вот эта уверенность: «всё-таки когда-нибудь пройду», тоже, думаю, от ответственности. И от СВОБОДЫ. Внутренней свободы, которая ни в какие времена, ни при каких обстоятельствах ничему не подвластна, если ты  наделён ею от природы. Она и даёт силы даже, когда:

Передо мною странная картина
Вдруг возникла,
Встала,
Разрослась.

Нет истории.

Осталась только глина.

Нет страны.

Но есть чужая власть.

Я, наверное, куда-нибудь
Уеду –
Не глядеть,
Не видеть бы напасть…

Оглянусь –
Она ползёт по следу,
Ухмыляется,
И щерит пасть.
Мне корёжит дух она и душу,
Бьёт с оттяжкою,
Наотмашь бьёт,
И всласть.

Океаны перешли на сушу,
Словно тать,
В ночи подобралась…

Я стою
Перемогаю стужу,
Я креплюсь,
Стараюсь не упасть…
И тут же чуть дальше:
Всё, что случится
С моею страной,
То и со мною,
Случится,
С ветвью системы её корневой…
Не
Разлучиться!

Как мне уйти от неё,
Как бежать? –
Видано ль
Дело?..

Вместе мы жили.
Вместе умрём.

Нет нам
Предела!..

Читал и вспомнил блоковское: «Что всё уж не моё, а наше, / И с миром утвердилась связь…».
А на следующей странице, будто в подтверждение этой ассоциации, читаю:

Хоть унижена муза,
И унижено сердце,
И бредут, как слепые,
В слезах и в снегу,
Но от радости жизни
Никуда им не деться, –
Не зарыться, не кануть
В стогу…

И звучит её музыка,
И волнуется детство,
И прекрасная юность танцует,
Вскинув руки,
На тёмном лугу…

Так люби меня,
Музыка!
Не покинь и не брось!
Протяни мне своих незабудок,
Тёмно-пепельных,
Гроздь!
Напиши свои знаки
На облаке лета,
И продлись,
И продли,
И рассыпь меня в искры
Летящего
Света!..

Думаю, вспомнил Блока ещё и потому, что для меня мироощущение Cэды Вермишевой близко мироощущению этого великого поэта Серебряного века: его предчувствию возмездия: «Над нами сумрак неминучий…» и тут же всепобеждающее: «Сотри случайные черты – / И ты увидишь: мир прекрасен…».
И когда читаю, что музе и сердцу Сэды Вермишевой: «От радости жизни / Никуда…не деться…», тоже вспоминаю блоковское: « О, весна без конца и без краю – / Без конца и без краю мечта! / Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! / И приветствую звоном щита!».
Чем больше вчитываюсь в стихи Сэды Константиновны, тем больше чувствую духовную близость между ней и Блоком. Может, суть – в обострённой совести обоих. Вот и дальше у Вермишевой:

А нам –  средь всех,
Нам быть –  за всех,
За немощных
И малых…

С высот невидимых
Креста
Жизнь бесконечна
И чиста
Средь всех времён, пустых имён
И в вёдро, и в порошу –
И от распятого Христа
Принять нам ношу!..

Но, если Блок в какой-то момент стал настолько удручён ходом событий после 17-го года, что «перестал слышать звуки» и не смог без этого жить, мучительно уходя в мир иной, то у Cэды Вермишевой реакция на нынешние бесстыдства и цинизм власть имущих иное – действенное. И её аккорды звучат сегодня так:

Когда распрямиться
Пружине
Назначенный час
Подойдёт, –
Запомните! –
Память –
Не стынет
И счёт свой обидам
Ведёт…

Как сжатая сила
Вулкана,
Как плач заколдованных
Недр, –
Так прошлого
Подвиг
И рана –
Предвестье
Грядущих
Побед!

Мне это отдалённо напоминает «Песню о Буревестнике». Хотя и знаю, что ТАКАЯ «жажда бури», а точнее жажда ТАКОЙ «бури», как у нашего «Буревестника революции», для Cэды Константиновны не характерна. Очевидно, потому, что ТАКИЕ «бури» мы уже проходили, и нас до сих пор от них «штормит».
У Сэды Вермишевой надежды на другое:

Будем надеяться,
Верить,
Молиться –
Истина Божья
Для нас
Возродится…

Крепить
Не канаты,
А с Вечностью –
Связь,
Восходы,
Закаты,
Славянскую
Вязь!

И Лики Святые
Проступят
Сквозь тьму –
И люди вернутся
К Христу
Своему!

Вот в этом – важнейшее: вернуться к тому, что отняли у них почти век назад известные события октября. Отчего и беды последующие пришли и продолжают приходить. А, чтобы так случилось – люди вернулись «К Христу Своему!», поэт Сэда Вермишева делает всё, от неё зависящее, своим Словом, которым природа так щедро её одарила. Делает, выполняя свою миссию на этой земле, и живёт по БОЛЬШОМУ СЧЁТУ, потому что знает – чувствует:

И время отмерит мне путь
В неизвестность,
По тропам скалистым,
На плаху суда…

Глаза распахнёт
Неоглядная нежность,

Мятежная вспыхнет
На небе звезда…

Уверен, что так и будет, поскольку свет «мятежной звезды»  её  поэтических строк уже давно помогает читателям не утратить веры в своё предназначение – жить по совести и не опускать рук.

***
О Сэде Вермишевой сказано и написано много. Среди её читателей  были и есть  такие известные люди как Николай Иванович Рыжков, Владимир Цыбин, Евгений Винокуров, Николай Дорошенко, Сильвия Капутикян, Александр Ревич, Ирина Снегова, Николай Тихонов, Леонид Мартынов, Левон  Осепян, Вета Григорян… Каждый из них сказал о творчестве поэта что-то для себя важное.
Но все многочисленные почитатели дарования Сэды Константиновны сошлись в одном – в ВЫСОКОЙ НРАВСТВЕННОЙ НОТЕ  её поэзии. В удивительном сочетании боли и теплоты её лирических строчек.
И тут вновь вспоминаю блоковское: «Чтобы от истины ходячей, / Всем стало больно и светло…».
Всё-таки постоянно соединяются во мне своим созвучием эти два  выдающихся поэта. И, наверное, не случайно, потому что есть у Сэды Вермишевой стихотворение, посвящённое Блоку или навеянное его мотивами, которое многое объясняет:

«Летит, летит степная кобылица,
И мнёт ковыль.»
Александр Блок.

Стихия  ветра, стихия снега,
Я вас люблю…

Какая воля, какая нега…
Земли и неба
Свободу пью…

И невозможно
Остановиться –
Звенит ковыль…

Нам всё под силу,
Нам всё простится –
И сон. И быль.

И потому вот – такая доля –
Легла нам карта –
Дороги власть…

За всё, что было,
За всё, что будет,
В траву степную
Лицом
Упасть…
И в сердце снова
Очнётся сила
Хулу и славу,
И крест принять…

Вот такое признание достойнейшего поэта нашего времени Александру Блоку.
Что касается времени, то у Сэды Константиновны можно прочитать такую перед ним исповедь:

Благодарю века
За то, что дали силы
Мне устоять, –
Господь хранил
Меня…

Что вектор обрели
Мои
Усилья.

Что не напрасно
Жизнь течёт моя.

Что слишком трудною
Была моя дорога –
Не огибала ни страстей,
Ни бед.

Что никогда
Я не теряла Бога –
Бог был во мне –
В дни горя и
Побед…

И поскольку  не теряет она  Бога никогда –  «В дни горя и / Побед», то в какой-то момент приходит к ней:

… И лишь величие
Идеи
Меня ведёт  по сколам льдин,
И смерти нет,
А солнце реет…

И оступиться нет
Причин…

Думаю, вряд ли нужны здесь какие-то комментарии. И потому хочется встать и поклониться Поэту.
Что с благодарностью и делаю прилюдно.

ГРИГОРИЙ БЛЕХМАН