ГЕНОЦИД АРМЯН
«Наша среда» продолжает публикацию книги Лидии Григорян «Сто первая весна», посвящённой столетию Геноцида армян – величайшего преступления XX века против человечества, совершённого в османской Турции. Авторы историй и эссе – жители Нижнего Новгорода – друзья армянского народа и армяне-нижегородцы, являющиеся прямыми и косвенными потомками армян, прошедших ад Геноцида. Среди авторов – представители всех слоев населения, люди разного возраста, разных профессий и рангов. В итоге из разных по содержанию, но единых по тематике историй получилась целостная картина прожитых нацией ста лет – века парадоксов и взросления, века, приведшего нас к сто первой весне. Благодарим автора за предоставленную возможность публикации книги.
Рвущее душу письмо
Валерий КАРАПЕТЯН,
пенсионер, 74 года
Родился я в Баку, но в 1970-х годах после смерти родителей уехал работать на Север. В Баку оставался младший брат с семьёй. О своих корнях я мало задумывался. Знал только, что мои родители из города Муш. К нам часто приходили в гости друзья родителей, тоже родом из Западной Армении. Для меня их разговоры были как обрывки из кошмарных снов: тогда я почему-то не вдумывался в те воспоминания взрослых и мало сочувствовал им. Мне даже казалось, что они говорят совсем не о себе. Было странно слушать их беседы вполголоса – в их интонациях мои уши ловили некий страх, в каждом произносимом слове – неуверенность. Все это мне совсем не нравилось, и я всегда старался улизнуть от них в другую комнату.
Рос я общительным ребёнком, что пугало маму. Она всегда предостерегала и предупреждала меня: не ходи далеко, не верь, не общайся, не слушай их, не соглашайся… Детская душа была закутана в ворох предостерегающих страхов.
А я всегда верил в дружбу народов. Верил, когда был пионером, комсомольцем, когда был студентом. У нас в политехе учились ребята из Армении. Хорошие ребята. Я дружил с ними, они жили в общежитии, и я часто приглашал их к себе домой. Мама им радовалась, угощала, расспрашивала о жизни в Армении, а после неизменно начинала уговаривать отца уехать в Ереван. Но отец махал рукой и говорил: куда уж нам!
Перед новым 1990 годом я позвонил брату, который вдруг сказал, что отношения у армян с азербайджанцами после сумгаитских событий обострились, что даже друзья-азербайджанцы его обходят и косятся. Я попросил его приехать с семьёй ко мне, но он ответил, что уехать всегда успеет. Не успел… Потеряв жену, он еле успел спасти дочь, перебрался в чём был в Подмосковье, к родителям жены. Кошмар пережитого долго преследовал их. Я как мог помогал им восстановить прежний образ жизни, но не получалось, так как их боль от потери жены и матери, разрушенные мечты и планы оказывали своё воздействие. Непонимание. Как можно было людям, живущим годы бок о бок, так поступить? Однажды, как-то вскользь, у меня мелькнула мысль, что, наверное, и с родителями нашими такое же случилось? Стал копаться в Интернете. Читал всё подряд о Геноциде, голова пухла от противоречивой информации. На армянских сайтах было одно, на азербайджанских – совсем другое. Одним словом, бросил я копошиться во всём этом. В 2000 году поехал проведать брата и вдруг у него обнаружил книгу о Геноциде армян. В ней было много архивных документов и писем, касающихся Геноцида христиан Западной Армении: армян, греков, ассирийцев, арабов. Одно из этих писем пронзило сердце так, что стало трудно дышать. Господи! Какой же я был олух и тупица! Мои бедные родители, они ведь пережили весь этот ад! Даже столько лет спустя, перечитывая это письмо, чувствуешь муки, а перед глазами – мои бедные, сгорбившиеся родители, говорившие вполголоса о Муше.
Из письма доктора Завриева министру иностранных дел Сазонову
Вашему высокопревосходительству известно в общих чертах о невыносимом положении, какое создалось для армян в Турции. Получаемые постепенно подробности выясняют нам глубоко мрачную картину:
- В течение весны и лета этого года почти во всей турецкой армии особыми приёмами, частично, но без послабления, вырезаны почти все армяне, забранные в солдаты. Погибло таким образом много десятков тысяч мужчин в лучшем возрасте.
- Почти из всей Киликии, Зейтуна и Сиваса изгнано поголовно всё армянское население. Из него была выделена большая часть более молодых мужчин, которых куда-то угнали. О судьбе их нет сведений, и их, без сомнения, убили. Все остальные без исключения были погнаны пешком без какого-либо имущества в Месопотамию. Огромная масса женщин и детей падала от изнурения, тонула, переходя реки, и погибала от голода и жажды. Отстающих безжалостно убивали. Молодых девушек куда-то уводили. В Месопотамии их хотят, будто бы, расселить между кочевниками. Весьма большое число их уже приняло ислам.
- Западная часть Эрзурумского вилайета и часть Харпутского и Диарбекирского пока ещё мало пострадали, но очередь, вероятно, дойдёт и до них.
- Город Муш и вся роскошная Мушская долина превращены в развалины: сожжены большинство домов и все церкви и монастыри. Население вырезано, кроме тех, которые успели бежать в горы Сасуна. Весь Сасун пока уцелел, но он окружен курдами и войсками. Люди мужественно держатся, но у них уже не хватает патронов. Провизия тоже на исходе. Таким образом, гордый Сасун скоро падёт, если не подоспеет помощь.
- Ушедшие с отступающими от Вана русскими войсками около 200 тысяч армян хлынули в Закавказье и Эриванскую губернию. Очевидцы, посылающие оттуда телеграммы, не могут без слёз описывать всего, что творится в этой голодной человеческой массе, оставшейся без врачебной помощи и нуждающейся решительно во всём. Холера и другие эпидемии уносят ежедневно более трёхсот человек. Телеграфируют, что сотни трупов остаются непогребёнными за неимением ни материальных средств, ни нужной организации. Гибель этих несчастных людей неизбежно рождает угрозу разноса эпидемии по всему Кавказу, по мере распределения беженцев по деревням…
Армянский народ в Турции обрекается на гибель. Вашему высокопревосходительству известно, кто является вдохновителем и руководителем всего происходящего и за что против этого народа так разъярились германо-турки. По счастью, пока ещё не всюду удалось осуществить злой умысел. У армянского народа нет иного защитника, который мог бы что-либо сделать, кроме России.
В тревожном сомнении и в положении человека, лишающегося последних душевных сил и веры в святость руководившей им идеи, я обращаюсь к Вам, ища опору в Вашей человечности и Вашем сознании государственного интереса России, связанного с сохранением армянского народа.
Петроград. 3 сентября 1915 г.
АВПР. Политархив. Д. 3479, п. 19–20.
Мне очень хотелось бы, чтобы это письмо вошло в книгу. Не для того, чтобы породить новую ненависть, нет. Мы не тот народ. Сейчас многие отрицают факт Геноцида, а такие документы нужны, чтобы восторжествовала правда. Быть может, и патетично звучит, но я в это глубоко верю.