ИНТЕРВЬЮ

Николай Багратович Никогосян — скульптор, народный художник СССР, лауреат Государственной премии СССР, действительный член Российской Академии Художеств. Его имя вписано в энциклопедии, художественные каталоги и справочники. Скульптура и живопись Н.Б. Никогосяна входят в историю советского и российского искусства. Его работы хранятся в собраниях Государственного Русского музея, Государственной Третьяковской галереи, Государственного Музея искусства народов Востока, Московского музея современного искусства, Музея изобразительных искусств Карелии,  Государственной картинной галереи Армении, в художественных музеях Белоруссии, Казахстана, Латвии, Литвы, разных музеях мира.

Дом, где живёт и работает Н.Б. Никогосян, удивляет своей необычной современной архитектурой, в которой есть что-то от архитектуры Ле Корбюзье. Изначально складывается впечатление, что ты заходишь в музей современного искусства. Верхний этаж, куда ведёт винтовая лестница со стеклянным ограждением, представляет собой выставочный зал, в котором собраны работы хозяина дома. У любого художника и галериста такой зал не может не вызвать неподдельного восхищения – прекрасное выставочное пространство – белый, светлый, просторный, с высокими потолками и двойным светом. Скульптуры в зале стоят на подставках, на столах и на полу – скульптурные бюсты, портреты, кабинетная скульптура; на стенах висят отдельные фотографии монументов и памятников; в зале множество картин — в рамах и без, они не только висят на стенах, но и стоят на полу, сложены в пачках на столах, снятые с подрамников — лежат в стопках. В зале рабочая атмосфера, очевидно, что с этим материалом ведётся постоянная работа: что-то уезжает на выставку, что-то возвращается, другие работы готовят к фотосъёмке. Это целый музей, который живёт по законам галереи, в нём есть что-то пульсирующее, живое и творческое, в нём соединилось очарование мастерской и выставочного зала. Момент погружения в среду произведений, созданных одним художником, всегда очень важен и интересен, именно тогда, представляется возможность почувствовать творческую индивидуальность мастера, понять присущее ему общее настроение и увидеть диапазон его состояний. В моменты, когда много работ одного автора собраны в пространстве одного зала, они говорят сами за себя, ещё более интересно, когда это наблюдение складывается вне этикета аккуратных музейных экспозиций. За счёт количества картин, различия жанров и времени создания, выстраивается поток единого цельного впечатления. Многообразие произведений даёт уникальную возможность увидеть всю полифонию творчества художника.

Для работ Н.Б. Никогосяна характерна внутренняя свобода и непринуждённость. Чистые яркие цвета пульсируют, радуют глаз, буквально играют, им свойственна витальность, они соединяются в гармоничные сочетания, будучи яркими, звучными, но не резкими и не контрастными, в меру экспрессивными, кажутся мягкими и мелодичными. Его картинам свойственна радость восприятия, открытость, восхищение красотой окружающего мира. Каким-то чудесным образом, активность соединяется в них с лиричностью. Для Н.Б. Никогосяна свойственна тонкость цветовых сочетаний, особо чувствуется в его произведениях некая музыкальность ритмов. Картины и скульптуры, собранные в пространстве одного зала, дополняют друг друга и соединяются в некую музыку. Это пример того, когда зал создаёт пространство-фон — чистое и светлое, а произведения искусства, яркие и активные, наполняют его и формируют среду.

Н.Б. Никогосян предпочитает из «современных» (с его слов) русских художников М. Сарьяна, Р. Фалька, П. Кончаловского, из скульпторов — А. Майоля, А. Матвеева, С. Конёнкова, из художников-современников — Т. Назаренко, Н. Нестерову, из старых европейских художников (с его слов) — Ван Гога, П. Гогена, Рембрандта, Тициана. Йоркширского терьера Н.Б. Никогосяна зовут Гоген. Так что присутствие Гогена — неотъемлемая составляющая дома художника. Н.Б. Никогосян рассказывал как он общался с А.И. Хачатуряном, дружил с М.С. Сарьяном, вспоминал Д.Д. Шостаковича, Г.С. Уланову, М.М. Плисецкую, Г.В Свиридова, говорил о А.В. Куприне, С.Т. Конёнкове, А.Т. Матвееве, В.Ф. Рындине, П.В. Кузнецове.

Н.Б. Никогосян: Павел Кузнецов пять картин подарил мне в то время, когда его не считали за художника и я не взял. Ещё тогда я сказал ему, что придёт время, когда это будет стоить много денег, пусть это останется в твоей семье.

Мне удалось случайно, с любезного разрешения автора,  увидеть в стадии работы портрет легкоатлета И. Тер-Ованесяна. Портрет стоял неоконченный на полу в кабинете – высыхал до следующего сеанса. Возможность увидеть картину в процессе работы приоткрыла завесу тайны творчества и позволила заметить некоторые методы и приёмы работы мастера. Удивила специфичная и очень индивидуальная манера работы Н.Б. Никогосяна с формой – художник как будто лепил её цветом, предварительно выстраивая разноцветный каркас. Множество разноцветных мазков ложились рядом и перекрывали друг друга. Было очевидно, что Н.Б. Никогосян мастер цвета: его цвета звучные, манера свободная, непринуждённая. Для него характерен очень индивидуальный свободный художественный язык. В схематично намеченном лице портретируемого читалась пропорция конкретного человека, просматривалась характерная постановка глаз, отношения носа, рта — и мне показалось, что если бы я увидела этого человека, то узнала бы.

Увиденное количество графических листов в мастерской просто поражало. У Никогосяна особый почерк – длинный штрих, он работает графическим материалом как кистью – как будто кладёт мазок – достаточно длинные разнонаправленные штрихи и линии. В графике это длинные мягкие штрихи, в живописи – длинные мазки. Н.Б. Никогосян показал мне небольшой рисунок сангиной, выполненный в стиле XVIII века – его попросили нарисовать портрет Екатерины II. Материал легко подчинялся опытной руке. Рисунок был выполнен длинными мягкими податливыми штрихами, линии прерывались, дублировали друг друга, «шевелились» и по-разному изгибались: персонаж получался подвижным и трепетным. Потом я подумала, что эти длинные линии возможно даже не мазки и не штрихи – вероятно, эта манера, выработанная в процессе работы скульптора, когда он лепит свою модель в пластилине.

А. Лиховцева: Почему у Вас столько автопортретов?

Н.Б. Никогосян: Когда модели нет, то я рисую автопортрет. Каждый день. Модель это состояния, настроения. Вообще портрет это как зарядка для руки.

А.Л.: Расскажите о необычной архитектуре своего дома. Что это за удивительная современная архитектура?

Н.Б.Н.: Сам придумал. Вызвал архитектора и объяснил ему. Смотри, это куб, вокруг колонны. Сверху положена палитра. Отверстие для пальца – это лифт.

Н.Б. Никогосян говорил о «таком великом художнике как Фальк», много цитировал Сарьяна. Рассказывал о статуэтках из Танагрэ.

Н.Б.Н.: Когда я учился в институте, пошел устраиваться в Эрмитаж, чтобы заработать на жизнь. Думал возьмут дежурным в зале. Но директор Эрмитажа академик Орбели предложил реставрировать знаменитые греческие танагрские статуэтки из красной глины. Тогда я понял, чем буду заниматься всю жизнь! Вот где была настоящая школа скульптуры, я до сих пор учусь на этих образцах! Это необыкновенно – их можно увеличивать во сколько хочешь раз – настолько идеальна их пропорция. Я всегда об этом думал, когда делал фигуры для сталинской высотки на Кудринской площади или композицию для фасадов Дворца науки и культуры в Варшаве.

Любовь и преданность Античности характерная для Н.Б. Никогосяна чувствуется во многих его работах и скульптурных и живописных — читается в лаконичности стиля, в трактовке образа, внутренней уравновешенности персонажей, гармонии состояния.

Скульптура в творчестве Н.Б. Никогосяна это самостоятельная тема и основная, хотя он не приветствует разграничения в творчестве — считает, что истинный мастер проявляет себя в разных видах и жанрах искусства. Среди его скульптурных работ хочется назвать не только ставшие знаковыми для Москвы фигуры сталинской высотки на Кудринской площади, но и «Памятник воинам, павшим в Великой Отечественной войне» в селе Налбандян, знаменитый портрет М.М. Плисецкой, портреты Д.Д. Шостаковича, Г.В. Свиридова, Л.Д. Ландау, П.Л. Капицы, М. Горького, М.С. Сарьяна, В. Асламазяна, Г. Джанибекяна, А. Азаряна, А. Исаакяна в Ленинакане (ныне Гюмри), памятник Е. Чаренцу в Ереване. Н.Б. Никогосяном сделаны разные мемориальные доски – все мы знаем мемориальную доску В.Э. Мейерхольду в Брюсовом переулке в Москве. Если для его скульптур на фасадах зданий характерна монументальность, то в других его фигурах «Памятник воинам, павшим в Великой Отечественной войне» в селе Налбандян, «Женщина снимающая рубашку. Ночь», «Армения» — сидящая армянская женщина, в его портретах — всегда читается мягкая линия силуэта, музыкальность ритма. Скульптура «Русская земля и вода» была задумана как аллегория плодородия и красоты в образе русской женщины. Н.Б. Никогосян чувствует, каким должен быть ракурс и поворот модели, чтобы обыграть нюанс настроения, схватывает и деликатно подчёркивает фактуру образа. Это сдержанный импрессионизм в скульптуре: может, менее романтичный и более энергичный, чем вызывает у нас ассоциации это направление в истории искусства. Для скульптур Н.Б. Никогосяна характерна недосказанность, в них остаётся загадка образа, которую он отдаёт зрителю, чтобы тот остановился у его работы.

Среди ранних работ Н.Б. Никогосяна хочется отметить лиричную мелкую пластику 1940-х гг. это кабинетная скульптура небольшого формата (38х16х13 см) — портреты в полный рост лингвистов Р. Ачаряна (1944), М. Абегяна (1946), портрет сидящего в кресле артиста Л. Калантара (1947). Для них характерна трепетность и мягкое движение, подвижность образа и нюансы состояний.

Среди зрелых работ мастера особо хочется выделить памятник М. Налбандяну в Ереване (1965), который отличает чистота стиля, лаконичность и элегантность, памятник М.Ю. Лермонтову (1979), который имеет неординарное художественное решение – поэт будто вырастает из глыбы камня.

Некая своя мелодия и типичная для работ мастера музыкальность ритма присутствует и в скульптуре и в живописных произведениях. Любовь Н.Б. Никогосяна к музыке и театру началась ещё со школы, после её окончания он поступил в хореографическое училище, потом танцевал в кордебалете в Ереванском театре, затем оставил театр по настоянию отца и занялся скульптурой. Н.Б. Никогосян говорит, что через всю жизнь пронёс свою любовь к музыке и театру, раньше много ходил в театр, много общался с людьми мира театра, любит оперу, музыку А. Моцарта, Л. Бетховена, разную музыку, в том числе и современную.

А.Л.: Что самое главное для Вас в портрете? Что самое главное в картине?

Н.Б.Н.: Отношения цветов.

А.Л.: Что для Вас цвет?

Н.Б.Н.: Цвет это отношения. Вот ты — это чёрный и розовый.

А.Л.: Почему Вы меня захотели нарисовать?

Н.Б.Н.: Два цвета понравилось.

В его палитре собраны яркие цвета: жёлтый, охра, все красные, все синие, травянистый, любимыми красками оказались голубые и бирюзовые, чёрного не было – его заменял тёмный синий.

Н.Б.Н.: Этери, где у меня кисть, которая делает зелёный?

За работой Н.Б. Никогосян практически не разговаривал, был сосредоточенным.

Н.Б.Н.: Не разговаривай – ты же мешаешь мне думать. Я же думаю! Это сложно, я мучаюсь. Надо же придумать, как это — портрет. Это вдумчивая работа.

Н.Б.Н.: Я — художник, ты – модель. Пойми, я — раб этого! (показывает на палитру) Я не могу по другому. Я должен всегда рисовать.

Он смешивал по две краски в мазок. Н.Б. Никогосян работает длинными кистями — с длинным древком где-то около метра. Может отсюда эта особенность его почерка — длинные отрывистые штрихи и линии?! Я спросила, всегда ли у него были такие кисти, но выяснилось, что кистью с длинным древком он работает только последние несколько лет.

По мере знакомства и общения с Н.Б. Никогосяном я поняла, что его картины, он сам, его манера — очень похожи. Его творчество в целом – это, в первую очередь, его собственный портрет, портрет его настроений и состояний, взглядов и пристрастий. Его творчество похоже на него самого: черты его характера, его вкусы проявляются в выборе модели, почерке, манере, цвете, форме.

Н.Б. Никогосян очень общительный живой радушный хозяин, интересный человек и собеседник, прекрасный скульптор и художник. У него гостеприимный дом — поток гостей не заканчивается: уходят одни, приходят другие, гостей «принимают чаем», беседуют, иногда звонит телефон — кто-то хочет прийти — это образ жизни, её спокойное течение.

Н.Б.Н.: Я черпаю силы в работе, понимаете. Не у меня есть силы и я работаю, а я работаю и от этого у меня есть силы.

Анастасия Лиховцева,

искусствовед Ассоциации искусствоведов (АИС)