ДНИ В ИСТОРИИ

“Наша среда online” –  Сумгаитский погром — беспорядки на этнической почве в городе Сумгаит Азербайджанской ССР 27—29 февраля 1988 г., сопровождавшиеся массовым насилием в отношении армянского населения, грабежами, убийствами, поджогами и уничтожением имущества.
По официальным данным Генпрокуратуры СССР, в ходе беспорядков погибло 26 граждан армянской и 6 граждан азербайджанской национальности, более ста человек было ранено. В ходе операции по наведению порядка телесные повреждения различной степени тяжести получили 276 военнослужащих.
29 февраля 1988 года на заседании Политбюро ЦК КПСС в Москве было официально признано, что массовые погромы и убийства в Сумгаите осуществлялись по национальному признаку. Однако, как указывается в материалах Правозащитного центра «Мемориал», отсутствие своевременного расследования обстоятельств погромов, установления и наказания виновных привело к дальнейшей эскалации карабахского конфликта.

Публикуем главу «Резня в Сумгаите: факты и искажения» из документальной книги Арсена Мелик-Шахназарова «Нагорный Карабах: факты против лжи» (Нагорный Карабах: факты против лжи Арсен Мелик-Шахназаров, М.: Волшебный фонарь, 2009)

«Опять Восток дымится свежей кровью.
Опять резня. Повсюду вой и плач.
И снова прав пирующий палач.
А жертва предана злословью»

Федор Тютчев

«Мы смогли выйти на принятие платформы партии по
национальному вопросу, которая представляет новое слово
в вопросах национальной политики и оплодотворяет
политику перестройки на таком жизненно важном участке,
каким являются межнациональные отношения»

Михаил Горбачев,
из выступления на Пленуме ЦК КПСС 20 сентября 1989 года

1 марта 1988 года на внутренней полосе «Известий» под одним из очередных стандартных материалов появилось небольшое сообщение ТАСС, в котором говорилось, что «28 февраля в Сумгаите (Азербайджанская ССР) группа хулиганствующих элементов спровоцировала беспорядки. Имели место случаи бесчинства и насилия…»

Что же на самом деле случилось в «городе интернациональной дружбы», «Комсомольске-на-Каспии», как с легкой руки ныне неизвестного ревнителя дружбы народов модно было называть этот промышленный город, третий по численности населения в Азербайджанской ССР?
27-29 февраля (был високосный год) 1988 года в Сумгаите произошли массовые убийства и погромы горожан армянской национальности. Это был первый за все время существования СССР акт массовых расправ над «инородным» населением на территории, контролировавшейся вполне официальной советской властью. Сравнимые по жестокости и целенаправленности избиения по национальному признаку в годы Великой Отечественной войны имели место лишь на оккупированных противником территориях. Даже сталинские депортации в отношении репрессированных народов Кавказа и Крыма, хотя и сопровождались кровавыми эксцессами, все же не были погромами с участием в качестве погромщиков масс гражданского населения, громившего и убивавшего «предателей-инородцев».
То, что произошло в Сумгаите, и то, каким образом была организована и претворена в реальность бойня и последующее изгнание армянского населения этого крупного промышленного города (около 250 тыс. населения, из коих армян, по разным данным, было около 17 тыс.) не имело аналога в советской истории. Сумгаитскую резню можно сравнить лишь с кровавыми избиениями армян, айсоров, греков и иных христиан в Османской империи, периодически вспыхивавшими и продолжавшимися начиная со второй половины XIX века и вплоть до 1923 года, когда практически все христианское население нынешней Турции в ее современных границах было подвергнуто жесточайшему геноциду. Во всяком случае, картина погромов и убийств в Сумгаите была точной калькой много лет стыдливо замалчиваемого советской историографией Стамбульского погрома греков и армян 1955 года, которым турецкие националисты «отпраздновали» 3-ю годовщину вступления Турции в НАТО.

Картина резни глазами очевидцев

Как известно, накануне cумгаитской резни, а именно 26 февраля 1988 года советский Генсек Михаил Горбачев обратился к народам Армении и Азербайджана с призывом соблюдать спокойствие и выдержку. Результатом этого обращения на следующий день стало прекращение митингов в Ереване и в целом по Армянской ССР. Спокойствие наблюдалось и в Нагорном Карабахе. В этот же день в Сумгаите начались митинги с лозунгами, направленными против армян.
27 же февраля в Сумгаите тысячные толпы вновь вышли на антиармянские митинги и шествия, которые практически сразу же переросли в нападения на квартиры армян, убийства их обитателей, массовые погромы домов, объектов торговли, поджоги автомобилей. 28 и 29 февраля погромы продолжались, даже несмотря на то, что 28-го числа в город были введены внутренние войска МВД.
В ходе погромов, по официальным данным, было убито 26 граждан армянской национальности, несколько человек пропали без вести. По неофициальным же сведениям, полученным путем опроса беженцев и переселенцев из Сумгаита по прибытии их в Армянскую ССР, число жертв было значительно больше. Позднее более точно, пофамильно и поименно было установлено 29 погибших от рук погромщиков. Часть беженцев, сразу выехавших в Россию, не была опрошена. Установлению точного числа жертв мешало и то обстоятельство, что трупы погибших увозили в разные морги, в том числе в Баку и другие населенные пункты.
Так, отец зверски убитой 29 февраля Лолы Авакян, Манвелян Павел, был в трех моргах: в Сумгаите, Баку и Мардакянах, в 20 км от Баку. Тело дочери, изуродованное настолько, что опознать его удалось по характерному дефекту ногтя на пальце ноги, он обнаружил в последнем из моргов, под номером 71 среди неопознанных трупов. По его показаниям, в трех моргах он видел всего более 100 трупов; не исключено, что среди них были и другие жертвы сумгаитской резни. Павел Манвелян был инженером химкомбината, одним из тех, кто строил Сумгаит, а его жена – опытным педагогом, преподававшим в одной из городских школ. Позже выяснилось, что среди нападавших на квартиру его дочери и зятя были учащиеся и выпускники той самой школы, где преподавала мать убитой Лолы Авакян…
Все без исключения убийства сумгаитских армян были совершены с особой жестокостью и извращенностью, в присутствии многих десятков, а иногда и многих сотен горожан-азербайджанцев, которые если и не принимали непосредственного участия в истязаниях, то часто выступали в качестве ободрявшей и морально поддерживавшей погромщиков силы.
В ряде случаев были совершены беспрецедентные садизм и варварство. Так, была полностью уничтожена семья Мелкумянов: Согомон Маркарович, 57 лет, Раиса Арсеновна 54 лет, Эдуард, 28 лет, Игорь, 31 года, Ирина 27 лет. После избиений, насилия, нанесения тяжких повреждений, их трупы были подожжены.
Из заключения судебно-медицинской экспертизы: «Труп Мелкумян И.С. в момент исследования подвергся резкому обугливанию, на фоне которого обнаружены следующие повреждения: 3 (три) рубленые раны затылочно-теменной области головы с переломами костей свода черепа, сопровождавшиеся кровоизлиянием под оболочку, в вещество и желудочки головного мозга… На трупе С.Мелкумяна, в теменно-затылочной и правой височной части головы имелось 13 ран, труп подожжен…»
С самого начала не было сомнений в том, что сумгаитская резня – ответ на принятые в Степанакерте решения, касающиеся административно-территориальной принадлежности НКАО. Как и подавляющее большинство армянского населения городов АзССР, практически все сумгаитские армяне имели карабахские корни. Не случайно, почти во всех свидетельствах о смерти жертв погромов, местом рождения убитых значился тот или иной населенный пункт Нагорного Карабаха.
В первые недели после резни в Сумгаите можно было услышать самые разнообразные сведения о числе погибших и обстоятельствах их гибели. Очевидно, что многое из рассказанного и переданного затем по цепочке, от одних людей к другим, третьим – дошло в искаженном виде. В частности, сразу после погромов распространился слух об убийствах младенцев в родильном доме, который, как оказалось позже, не соответствовал действительности. Однако реальная картина происшедшего, зафиксированная строгими протоколами допросов потерпевших, свидетельскими показаниями, высветила такие страшные детали, перед которыми померкли бы любые выдуманные истории.
Единственным судебным процессом по cумгаитской резне, получившим хоть какую-то огласку в СМИ СССР, стал суд над тремя погромщиками – Ахмедовым Ахмедом, Исмаиловым Ильхамом, Джафаровым Яваром, – который проходил с 18 октября по 18 ноября 1988 года в Москве, в Верховном Суде СССР. Его материалы, выдержки из них, естественно, никогда не были опубликованы в центральной советской прессе.
Однако в ряде газет Армянской ССР публиковались репортажи из зала суда; позднее, – опять-таки в Армении были изданы материалы об этом и ряде других процессов. Материалы обвинительных заключений и процессов были также частично обнародованы адвокатами потерпевших и родственников жертв Сумгаита – Рубеном Рштуни, Полиной Шапошниковой, Рубеном Саакяном.
В 1998 г. в Степанакерте, столице Нагорно-Карабахской Республики, была издана брошюра под названием «Дневник судебного процесса по уголовному делу о преступлениях, совершенных против армянского населения в Сумгаите»1. Ее автор, уроженец Степанакерта и в то время аспирант мехмата МГУ Павел Геворкян в течение месяца выполнял роль переводчика (что являлось скорее необходимой формальностью) на процессе в Верховном Суде СССР. У автора была возможность не просто ознакомиться с обвинительным заключением, но и копировать целые фрагменты из него.
Приведем некоторые выдержки из обвинительного заключения по делу Ахмедова-Исмаилова-Джафарова, цитируя их по вышеназванной книге с целью дать читателю хотя бы отдаленное наглядное представление о том, что творилось 27-29 февраля 1988 г. в азербайджанском «Комсомольске-на-Каспии».
«В районе дома 2б на глазах многих жителей квартала, организованная Ахмедовым группа хулиганствующих лиц, объединенных единым умыслом, вооруженных топорами, ножами, металлическими трубами, прутьями и другими предметами, сознавая особо жестокий характер своих действий и причинение особых страданий потерпевшим, начала избивать этими предметами членов семьи Мелкумянов и Амбарцумяна М.А., нанося им по голове и другим жизненно важным участкам тела многочисленные удары…
…Свидетель Алиметов К.Г. показал, что 29 февраля… видел, как в расположенном рядом доме совершали погромы квартир… Около трансформаторной будки на какого-то мужчину набросили всякие вещи и подожгли их. Рядом с его домом горел еще один костер. На улице была большая толпа подростков. В мегафон кто-то кричал: «Да здравствует Азербайджан!»…
Свидетель Алиев И.Г.: «Ахмедов кричал в мегафон, что в Армении убили много азербайджанцев, поэтому мы тоже должны убивать армян… Я понял так, что все молодые ребята, вообще все, кто громит квартиры, слушаются Ахмедова, так как после его слов все начали бросать камни в окна домов…»
Свидетель Зарбалиев Д.С. показал, что когда 29 февраля 1988 г. толпа подошла к дому 5а, группа парней сразу зашла в первый подъезд… Минут через десять парни вытащили из подъезда мужчину лет пятидесяти. Его окружили человек 15-20 и стали бить топором, ножами, деревянными палками. Потом один из парней вытащил горевший матрац и накрыл им мужчину, сверху набросили разные вещи…
Свидетель Мамедов показал: «…Парня и девушку вывели из подъезда. Они держались друг за друга, но их разъединили…Больше внимания я обращал на девушку, которую били… рядом с сапожной будкой. Я видел как какой-то парень бил девушку лопаткой,.. еще ее били дубинками… Рядом с тем местом, где били девушку, лежали ящики. Девушку раздели и бросили в ящики и сверху на нее навалили их…. Тогда к ней подошел парень примерно 20-22 лет… Этот парень принес с собой чайник белого цвета с мелкими цветками. В этом чайнике был бензин. Парень из чайника облил девушку бензином и сам же поджег ее».
Мамедов Гасан, привлекающийся к уголовной ответственности по другому делу, связанному с беспорядками, показал: «…Возле женщины столпилось примерно человек десять и избивали ее палками и ногами. Верхней одежды на женщине не было. Женщина от ударов упала возле подъезда и прислонилась к ступенькам. В то время как ее били, женщина пыталась на четвереньках доползти до подъезда. Но ее кто-то ударил ногой, и она скатилась по ступенькам на асфальт. Затем он увидел, как из первого или второго подъезда дома 2б вывели мужчину средних лет и стали избивать… Мужчину избивали металлическими прутьями, топором. Затем мужчина, которого били, упал. К нему подошли двое, подняли его за ноги и бросили в костер. При этом туловище его оказалось в костре, а ноги вне костра, он еще подавал признаки жизни, пытался выползти из костра, но какой-то парень придерживал его куском арматурного прута и не давал это сделать».
Свидетель Еникеев С.И. показал, что…увидел, что со стороны третьего подъезда вывели девушку, одетую в домашний халат, и подвели к подстанции, расположенной неподалеку. Там ее сбили с ног и стали избивать. Чем били, он не видел. Затем толпа отошла от нее, и он увидел, что девушка уже голая. После второго нападения девушка осталась лежать на земле, ее чем-то накрыли, но вскоре она снова попыталась встать. Тут к ней со спины подошел какой-то мужчина высокого роста в темном матерчатом плаще, в меховой зимней шапке, и ударил девушку палкой или трубой по голове. Затем девушку подожгли. Примерно в это же время он увидел парня, лежавшего между первым и вторым подъездами дома 2б. Двое мужчин потащили лежащего парня к костру, который горел возле торца дома 5в, и бросили в огонь. Потом подходили подростки и палками подталкивали тело этого парня в костер.
Свидетель Рыжков Ю.П.: «…Между трансформаторной будкой и домом 5в лежала обнаженная женщина, и возле нее стояла толпа подростков, примерно 30 человек. Я увидел, что несколько человек подняли ноги этой женщины и какой-то парень… штыковой лопатой тыкал в промежность женщины. Тыкал именно острием штыковой лопаты».
Свидетель Атлуханов М.А… рассказывает, что по дороге на автовокзал он и Ахмедов видели в камышах обнаженную убитую девушку, а на земле возле светофора лежал окровавленный мужчина… По городу ходили бронетранспортеры, но и они не вмешались.
Свидетель Козубенко В.В.: «Я видела, как вытащили из нашей квартиры Аракелян Асю, а следом ее мужа Аракеляна Арташа…Бандиты, которые вошли в нашу квартиру, были вооружены прутьями, арматурами, большими ножами. Металлические прутья были одинаковой длины, как будто специально обрезанные. Кто-то из азербайджанцев-бандитов хотел ударить меня, но рядом стоящий не дал это сделать, сказав: «Мы русских не трогаем». Эти бандиты, все абсолютно, были одеты в черное и почти все молодые…С 28-го числа наши телефоны были отключены».
Свидетель Мурадов Джамал Исмаил-оглы: «Я видел, как возле сгоревшей машины горел человек, мне стало страшно. Варвары только такое могут натворить. Там была женщина, которую страшно избивали. Она хотела войти в стоящую машину, но шофер оттолкнул ее и не пустил. Бандиты продолжали избивать ее, куда увели – не знаю. Далее я видел на улице мертвых людей. Чуть дальше лежала голая женщина, вся в крови. Было страшно, в жизни я такого не видел. Потом я видел, как парень топтал голову живого человека. Ночью я не спал. Все это было 28 февраля. 29 февраля мы с женой вышли купить хлеба. Там громили дома. А милиция наша стояла и смотрела… Бандиты действовали оперативно. Они быстро находили квартиры армян, каким образом – не знаю. Парень с микрофоном руководил толпой, его слушали все. Банда была вооружена. В толпе были люди разных возрастов, даже были 3-х и 4-х летние дети…Я видел очень много милиционеров, которые наблюдали и ничего не делали, как будто это их не касалось… В центре было очень много больших камней. Откуда они – не знаю. У нас раньше таких камней не было».
Свидетель Селимханов А.С. показывает: «Во время митинга на автовокзале Исмаилов спросил одну женщину: «Где живут армяне?», она ответила: «Если бы я знала, сама бы высосала из них всю кровь…». Отвечая на вопрос адвокатов, свидетель добавляет: «в 36 квартале я видел также, как один солдат был тяжело ранен, умирал, ему оказывали помощь».
Свидетель Мамедов М.Я.: «…Когда я и мой друг Керимов пришли на автовокзал, там было много солдат. Солдаты отступали, среди них было много раненых, их лица были в крови… Потом толпа направилась в 41а квартал. Там начали громить квартиры армян».
Свидетель Тахмазов Т.Т., управдом: «… Было распоряжение представителя ЦК КП Азербайджана Ганифаева сжечь и засыпать землей все разгромленные вещи. Так и сделали, причем очень оперативно. На следующее утро из горисполкома в 41а квартал прислали ремонтно-строительные части, и те убрали трупы и все разрушенное…»
Свидетель Зарбалиев Д.С., чей отец работает в милиции гор. Сумгаита, отвечая на вопрос адвоката Шапошниковой: «Почему вы не позвонили отцу, который в это время был на службе, и не рассказали о том, что творится в вашем квартале?», отвечает: «А зачем мне надо было звонить? Милиция об этом все знала, все об этом знали, это же был не первый день погромов».
Свидетель Гукасян А.М.: «…Выйдя на балкон, я поразился обстановке в квартале. Все стояли на балконах и чего-то ждали. Как перед представлением… Потом к нам зашел знакомый и сказал, чтобы мы быстрее ушли, сюда уже идут. Тогда я вынужден был вновь обратиться к соседям, у которых мы ночевали. С большим трудом и предосторожностями нам удалось перебраться в их квартиру (это в соседнем подъезде) прямо перед приходом толпы к квартал… Начались погромы… В конце концов, добрались до нашей квартиры. Мы через стену слышали, как ее громили… После ужасных погромов толпа ушла из квартала… На меня особо подействовала жестокость этих людей. Эти молодчики подходили к трупам, рассматривая их, ногами переворачивали тела…»
Свидетель Добжанская В.Б.: «В толпе парень с флагом кричал: «Убивайте армян…Горбачев за нас…».
Думается, приведенные выдержки из показаний свидетелей, – точнее лишь малой части их, – дают весьма ясную картину того, что происходило 27-29 февраля 1988 г. в азербайджанском городе Сумгаит.

Погромы были подготовлены и хорошо организованы

Об организованном характере погромов в Сумгаите имелось немало свидетельств. Выше уже приводились показания свидетелей о наличии у погромщиков заточенной арматуры стандартной длины и топориков; о подготовке накануне погромов нарезанной и заточенной арматуры, доставке в центр города и вдоль некоторых трасс груд камней для забрасывания автотранспорта и сил наведения правопорядка. Оперативно, сразу после погромов были устранены следы преступлений: смывалась кровь и следы погромов во дворах, на улицах; уничтожались (сжигались и засыпались на свалке землей) разбитая мебель и иные выброшенные из квартир вещи, ремонтировались разгромленные квартиры.
Даже в местных газетах проходила информация подобного рода. Так, в газете «Коммунист Сумгаита» от 13 мая 1988 г., в заметке «В сумгаитском Горкоме Компартии Азербайджана» говорилось о предшествующих резне днях: «В дни сложной ситуации в цехе завода (трубопрокатного – авт.) имело место изготовление топоров, ножей и других предметов, которые могли быть использованы хулиганствующими элементами».
В приговоре Коллегии Верховного Суда АзССР по уголовным делам первой инстанции от 5 июня 1988 г. по обвинению Керимова говорилось, что «обвиняемый Ш.М. Керимов, вместе с группой участников массовых беспорядков на автомобиле…поехал на заводы «Стальконструкция» и «Железобетонные конструкции», загрузил автомашину обрезками металлической арматуры и привез в 41а квартал для раздачи участникам массовых беспорядков». По свидетельству Б. Бекназаряна, проживавшего во 2 микрорайоне города, в доме 5, кв.37, «за 2-3 дня привезли машины камней и разгрузили в район автовокзала. Арматуру привезли, разгрузили, на государственной машине из трубопрокатного завода вывозили».
Свидетель Ильясов М.В. показывал на процессе: «Я считаю, что они заранее знали адреса армян. Этот вывод я сделал потому, что погромщики безошибочно входили в подъезды, где жили армяне… 28 утром на улицах города я заметил груды камней, которыми были перегорожены дороги, чтобы никто не уехал. Среди камней кроме битого кирпича и шлака, которые валяются на свалках, были также кубики, которые нигде не валяются, их надо привезти». На вопрос: откуда у толпы арматурные прутья, свидетель отвечает: «В первую очередь, их могли бы приобрести на нашем заводе, а также на других заводах, например, на заводе железобетонных изделий. Таких прутьев раньше я ни у кого не видел».
Того же свидетеля прокурор спросил: «Тогда объясните, если им были известны адреса армян, то почему же по мегафону они просили показать, где живут армяне?» На что Ильясов уверенно ответил: «Это было давление на психику людей, это была демонстрация. Когда толпа пришла в наш квартал, погромщики сразу ворвались в подъезды, где жили армяне. А то, что они спрашивали по мегафону адреса армян, я повторяю, это было демонстрацией, давлением на психику людей. На самом деле все адреса армян они знали, действовали безошибочно».
Свидетель Теюбова: «Мегафонщик обратился через мегафон к жителям, чтобы они сказали, где живут армяне. Никто не сказал. Все ответили, что здесь армяне не живут. Но они все-таки нашли квартиры армян. Может быть, они знали адреса армян». Далее Теюбова показала, что толпа была вооружена арматурами примерно 50-70 см. На вопрос адвоката Рштуни она уточняет: «Можно сказать, что все эти арматуры были одинакового размера».
Свидетель Гулиев С.М.: «Были отрезаны линии телефонов…Специально были привезены булыжники…Эти погромы были подготовлены не в один день».
Факт сожжения большинства жертв погромов, многократно отмеченный в материалах сумгаитских дел, а также многочисленные поджоги автотранспорта неопровержимо свидетельствовали о наличии у шедших на убийство погромщиков заранее приготовленного горючего. Некоторые из пострадавших в своих показаниях говорили о том, что в ряде случаев бензин погромщикам разливали в принесенные ими бутылки непосредственно из курсировавшего по городу и заезжавшего во дворы бензовоза.
Сотни беженцев из Сумгаита показали, что в дни погромов телефоны у них были отключены, причем отключались они, как правило, после того, как люди звонили в милицию, горком партии и просили о помощи. Обычно на эти звонки отвечали: «Сидите дома и ждите, никуда не уходите, помощь придет» и т.п., и часто вскоре после звонков следовало нападение на квартиру, откуда звонили.
В дни погромов все дороги, въезды в Сумгаит и выезды из города были перекрыты группами вооруженных погромщиков, которые останавливали транспорт и выискивали в нем армян. Так был убит Г. Мартиросов, который 29 февраля отправился из Баку в Сумгаит за семьей на микроавтобусе, который был остановлен погромщиками, а сам Мартиросов Г.А. был выведен группой лиц, избит, а затем сожжен.
По свидетельствам пострадавших, многие местные жители-азербайджанцы знали о готовящихся погромах, и некоторые даже так или иначе пытались предупредить об этом.
Так, ныне живущий в Степанакерте бывший житель Сумгаита Карен Матевосян рассказал в интервью агентству «Регнум» 28 февраля 2006 года: «Мы жили в пятиэтажном доме, расположенном почти в центре города… Ночью 25 февраля к нам во двор заехала белая «Волга». Из нее вышли несколько незнакомых молодых мужчин. Из обрывков доносившегося до меня разговора и по жестам я понял, что они обсуждают план предстоящего дела и уточняют кое-какие моменты. Потом они разошлись по нескольким подъездам и, вернувшись спустя некоторое время, сели в машину и уехали. Днем 26-го февраля в дверь к нам позвонили. Это был монтер-азербайджанец, пришедший по вызову. Между делом он посоветовал матери не сразу открывать на звонок. На вопрос «Почему?» – ничего определенного не ответил. Уже после всего случившегося, в первой декаде марта, монтер явился снова. Мать стала упрекать его в том, что он знал что-то, но не сказал. «Я что, враг себе? Я же предупредил вас», – ответил он»2.
Показания свидетелей и пострадавших также говорили о том, что местная милиция в дни погромов не просто бездействовала, а во многих случаях выступала заодно с погромщиками.
В ходе других судебных процессов по «сумгаитским делам» также звучали свидетельские показания о заведомом бездействии местной милиции. Так, 12 октября 1988 года в городском народном суде Сумгаита началось выездное заседание Воронежского областного суда по делу в отношении Мехдиева А., Рзаева З., Турабиева А., о котором в интервью армянской республиканской газете «Коммунист» рассказал адвокат потерпевшей стороны, член коллегии адвокатов Армянской ССР Рубен Саакян3.
Он привел корреспонденту газеты выдержки из показаний одного из свидетелей, азербайджанца по национальности: «Рядом со мной находились четверо сотрудников милиции – все сержанты, и двое пожарников, которые никаких мер не предпринимали… Около десяти человек окружили Валерия и стали избивать. Он упал, его продолжали бить. Это продолжалось минут пять, пока он перестал шевелиться и подавать признаки жизни. Никто из сотрудников милиции ему помощь не оказал. Даже пожарная машина, выехав со двора, чуть не наехала на Валерия. Один из милиционеров сказал, что помощь ему оказывать бесполезно, так как он все равно сдохнет. Я был сильно удивлен, что на глазах у 4-х сотрудников в форме, имеющих огнестрельное оружие, происходит такое, и они не оказывают помощь человеку, которого убивали».
Осужденный Турабиев показал, что «28 февраля, вечером, где собралась толпа, было примерно 20 сотрудников милиции с дубинками в руках. Один из них, по званию майор, был очень активным… Он подходил к таким молодым людям как я и напоминал о том, что мы мужчины и подстрекал нас к резне. Его слова придали мне силу и смелость…» Впрочем, следствие так и не удосужилось установить личность этого майора, чтобы предъявить его на опознание и проч.
В том же интервью адвокат Р.Саакян привел показания потерпевшего Хачатура Бабаева, который с риском для жизни спустился с третьего этажа по водосточной трубе и направился во 2-е отделение милиции Сумгаита, находящееся напротив дома, и сообщил о происходящем. К дому был направлен наряд милиции. Однако последние не зашли в подъезд, а скрылись в неизвестном направлении. А в это время погромщики пытались выбросить из окон 3-го этажа его жену… Установлено, что в это же время во дворе Бабаевых находилась группа сотрудников милиции во главе с ответственным должностным лицом, полковником МВД АзССР, которому «ценою огромных усилий» удалось уговорить Мехдиева повлиять на толпу и прекратить погром в квартире Бабаевых.
Некоторые свидетели показали, что среди погромщиков были своего рода руководители, которые давали распоряжения, пояснения, и с которыми периодически советовались активные руководители отдельных групп погромщиков. Так на предварительном следствии по делу по обвинению А. Ахмедова, свидетельница Добжанская Валентина Борисовна пояснила (т.6. л.д. 21-24), что примерно в полночь с 28 на 29 февраля 1988 г. в 3 микрорайоне г.Сумгаита она видела парня,.. лицо которого запомнилось, и которого она может опознать. Его карманы были полны наворованными вещами, плащ и руки были в крови. Платок, которым он вытер руки, также испачкался кровью. В руках у этого парня был большой блестящий нож. Он подошел к стоявшему рядом мужчине лет 35-38, одетого в дубленку, которого она также может опознать, и сказал, что они ничего не могут поделать с армянами, которые захватили заложников. Мужчина в дубленке ответил, что этого нельзя так оставить.
Свидетель Ильясов М.В.: «…Из моей квартиры я видел, как к нашему кварталу подъехала машина марки «ГАЗ-24» черного цвета. К этой машине подошли двое из толпы. В машине, по-моему, тоже было двое людей. Не выходя из машины, сидящие в ней люди что-то сказали подошедшим, и те сразу же вернулись в толпу. После этого погромы начались с новой яростью…»
По сути дела, одних показаний свидетелей и пострадавших в ходе предварительного следствия вкупе с некоторыми газетными свидетельствами было вполне достаточно, чтобы на официальном уровне признать очевидный факт организованности и подготовленности сумгаитской резни. Но, ясное дело, в задачу Кремля входило как раз обратное: то есть доказать стихийность погромов и отсутствие в них целенаправленной этнической чистки.
Однако опровергнуть реальные события и факты, свидетелями которых стали многие тысячи людей, было просто невозможно. По этой причине советское руководство отказалось от ранее широко разрекламированной им же «гласности» и повело себя точь-в-точь, как было в прежние, не столь далекие времена. Партия приказывала в черном видеть белое, и советский народ видел, – не веря своим глазам…
Обращал на себя внимание и тот факт, что накануне погромов в Сумгаите побывали высшие руководители республики. Как и в канун нападения 22 февраля 1988 г. толпы агдамцев на Аскеран, когда первый секретарь ЦК КП Азербайджана Кямран Багиров посетил Агдам, 26 февраля Багиров объявился в Сумгаите. Позже разъяснялось, что Багиров был «на пуске» завода ЭП-300, хотя на самом деле, о чем сообщалось в прессе, официальный пуск завода состоялся еще 27 декабря 1987 года.
27 февраля, по свидетельству многих очевидцев, в том числе и бывшего заместителя заведующего Отделом ЦК КПСС Харченко, Багиров собрал в городе партийно-хозяйственный актив. По свидетельству полковника милиции Ф. Гусейнова, командира полка УВО при МВД АзССР, 27 февраля в ГОВД Сумгаита находились секретарь ЦК КП Азербайджана Гасанов Г. и заведующий отделом административных органов ЦК КП Азербайджана Асадов М. (последний ранее, 14 февраля, заявил на заседании партактива НКАО, что «сто тысяч азербайджанцев» готовы ворваться в Карабах и устроить бойню).
Чем же занимались руководители «интернациональной» АзССР разных уровней в Сумгаите накануне и в дни погромов?
Вот что писал в письме в следственную группу Прокуратуры СССР по сумгаитским погромам от 29 марта 1988 г. председатель Сумгаитского горсовета Р.Эминбейли: «Сообщаем, что 27.02.88 г… на площади перед горкомом партии… работниками горкома партии, горисполкома, РОВД, КГБ проводилась разъяснительная беседа… 28 февраля около 12 часов дня люди вновь собрались на площади. Был проведен митинг, который продолжался до 18 часов. На митинге вели разъяснительную работу работники ЦК КП Азербайджана, горкома партии, горисполкома, актива города. После 18 часов в разных местах города, в основном на территории автовокзала, были организованы нападения на отдельные квартиры граждан армянской национальности, совершались убийства и ограбления квартир…»
А вот свидетельство генерал-майора Р.С.Арутюнова: «3 марта в 3:30 я заехал на машине в Сумгаит из Агдама… Приехал, чтобы найти моих родных: сестру, братьев. Никого дома не оказалось, все ограблено, все горит. Я поехал в горком … Через 10 минут мне передают, что меня вызывают на 3-й этаж. Я поднялся… там сидят Багиров, Сеидов, и там же сидит зам. зав. отделом ЦК КПСС Харченко. «Кто вы такой, как вы сюда попали, кто вам разрешил… Это все произошло по вине И.Мурадяна и В.Саруханяна (лидеры ереванского комитета «Карабах» – прим. автора)»4.
Далее генерал Арутюнов поехал в Баку, где с ним захотел встретиться 2-й секретарь ЦК КП Азербайджана В.Н.Коновалов. Вторыми секретарями Компартий и обкомов в союзных республиках и автономных образованиях, как известно, традиционно назначались русские по национальности, что символизировало как бы контрольное око Москвы. Между тем в АзССР эти назначенцы, желая сохранить кресло в условиях националистической вакханалии, внешне проявляли себя более рьяными националистами, чем их азербайджанские коллеги (в полном соответствии с известной поговоркой про желавшего показать себя большим католиком, чем Папа Римский).
«Зашел к Коновалову… Началось: «Что вы хотите, что вы там лезете, что у вас в Армении кроме коньяка и камня? А если мы вам перекроем подачу нефти, газа, что вы будете делать?» Я сделал вывод: все, что произошло в Сумгаите, было заранее спланировано под руководством хорошо подготовленных людей. Эта акция была осуществлена под руководством ЦК КП Азербайджана»5.
Между тем, именно Коновалов вскоре возглавил комиссию, созданную ЦК КП Азербайджана «для рассмотрения и глубокого изучения причин и обстоятельств, обусловивших беспорядки в Сумгаите»6.
Как справедливо отмечал далее автор статьи в «Коммунисте», угрозы, высказанные в ЦК КП Азербайджана, в будущем были осуществлены: ноябрьско-декабрьские погромы армян по всей АзССР в 1988 году, резня армян в Баку с 13 по 20 января 1990 г., блокада НКАО и Армянской ССР.
10 ноября 1988 года, в ходе судебного заседания в Верховном суде СССР адвокат потерпевших Рштуни выступил с дополнением к своему предыдущему ходатайству от 3 ноября. В этом дополнении адвокат просил приобщить к делу телеграмму в адрес Председателя Верховного Суда СССР В.И. Теребилова и председательствующего по делу Ахмедова-Исмаилова-Джафарова, члена Верховного Суда Р.К. Бризе за подписью Первого секретаря Нагорно-Карабахского обкома компартии Г.А. Погосяна и первых секретарей пяти райкомов автономной области.
В телеграмме, в частности, говорилось: «На Пленуме ЦК КП Азербайджана от 21 мая 1988 г. бывший первый секретарь Сумгаитского горкома КП Азербайджана Муслим-заде Д.М. обвинил в трагических событиях в Сумгаите также и руководителей республики. Об этом более подробно он выказывался на бюро ЦК КП Азербайджана накануне при рассмотрении его персональной ответственности, с чем можно ознакомиться в стенографических отчетах. Мы, принявшие участие в этом Пленуме, обращаем Ваше внимание на высказывания Муслим-заде. Просим в процессе судебного разбирательства разобраться и в этом вопросе».
Следы сумгаитских погромов в буквальном смысле слова заметались тоже на самом высоком республиканском уровне. Газета «Коммунист Сумгаита» 4 марта 1988 г. сообщала: «Создана правительственная комиссия во главе с председателем Совета Министров Азербайджанской ССР Г.Н.Сеидовым. Решаются все вопросы, связанные с… ремонтом жилых и общественных зданий…»
Хотелось бы обратить внимание на еще одну сторону сумгаитской резни, которая отчего-то практически не отмечалась в выступлениях адвокатов потерпевших и редких правдивых публикациях как очевидное свидетельство подготовленности погромов. И не только подготовленности, но даже наличия определенной «обрядности» страшного действа.
Во многих свидетельских показаниях отмечается, что якобы «стихийные», – по официальной версии, – погромщики часто были одинаково одеты абсолютно во все черное. Согласитесь, что такое совпадение, когда речь идет о сотнях людей, одновременно вышедших на улицы, просто нереально.
Объяснение этому легко может найти человек, имеющий представление о нравах и традициях мусульманского Среднего Востока, иранского религиозно-культурного ареала влияния, в зону которого долгое входил, несмотря на культурное «перемалывание» в составе СССР, азербайджанский социум. Если в России, в Европе в целом, черный цвет исконно считался траурным, то на Среднем Востоке черный цвет – цвет также праздничный, торжественный. Человек, одетый с ног до головы во все черное, – это человек нарядившийся на какую-то праздничную, торжественную или ритуальную церемонию. С этой точки зрения, облачение целых групп молодых погромщиков во все без исключения черные одежды и обувь являлось частью своеобразного ритуала: они заранее готовили не только атрибуты убийства, но и приводили свой внешний вид в соответствии с предстоящим действом погромов и убийств ненавистных им инородцев.
Изощренный садизм погромщиков, массовые изнасилования, выбранные способы убийств, крайне циничные публичные действия в отношении жертв и последующее осквернение тел погибших (их рубили топорами, сжигали) также говорят о многом. А именно о том, что совершенные открыто, в присутствии сотен и тысяч «зрителей», эти действия были своего рода предупреждением армянам о том, что ждет их всех в АзССР в случае продолжения попыток «качать свои права».
Под стать тому было и поведение многих погромщиков в квартирах жертв Сумгаита: всем своим видом они показывали, что громить квартиры и убивать армян – это настоящий спектакль, действо.
Об этом имеются характерные свидетельства пострадавших, собранные армянским журналистом Самвелом Шахмурадяном7, посвятившим несколько лет расследованию сумгаитских событий, в книге «Сумгаитская трагедия: свидетельства очевидцев»8. Ниже приведенный отрывок цитируется по статье Глеба Павловского «Три дня в феврале», опубликованной в журнале «Век ХХ и мир»9.
Надо особо отметить, что эта публикация в малотиражном по советским временам (100 тысяч экземпляров на начало 1991 года) журнале-приложении была единственной публикацией в московских СМИ, где более или менее развернуто были приведены отдельные свидетельства переживших «сумгаит».
«Петросян Владимир, 1956 года, работал в сумгаитской парикмахерской, и его жена Марина, домохозяйка, свидетельствуют.
«Владимир: Вы не думайте, что этих подонков интересовали только убийства, побои и изнасилования.
Марина: Грабили и веселились. Играли на пианино. Ну, музыканты просто, так хорошо играли. Играют и ломают все вокруг.
Владимир: «Джип, джип, джуджялярым» (детская песенка «Цип-цип, мои цыплятки», – прим. автора) играли, всю дорогу играли.
Марина: И плясали тоже. Вытворяли все, что только в голову взбредет, только шум стоит.
Владимир: Сволочи! Вспоминать тошно… Вот у нас парень есть в пансионате, он говорит, что видел с балкона, как в четвертом микрорайоне девушку вели голую… Голую ее вели, били, а вся толпа… Там столб был фонарный: около столба ее остановили, сделали круг и начали хлопать, чтобы она танцевала. Они хлопают, она танцует, а они смеются»
Бедян Карлен Акопович, 1935 г. рождения: «Они зашли во двор, эта черная масса. Вот, значит, наш пятый дом стоит, и напротив стоит шестой дом, между нами где-то 30-35 метров, и вот в этом промежутке свободного места не было, все было черно.… И вот, когда первый камень залетел, я думаю: уже все, к нам тоже ворвались. И смотрю – камень за камнем, камень за камнем. И поломали все окна… С трех сторон они стали врываться к нам… Открыли пианино, и, как я понял, кое у кого из них было музыкальное образование, потому что играли они на пианино хорошо, свои мелодии, песни. Один играет, другой говорит – отойди, я тоже буду играть; играет этот – следующий говорит – отойди, я тоже… Пошли в мою сторону, увидели меня… Молодые, здоровые парни от 18 до 25 лет. И не оборванцы были, не в рабочей одежде; они были хорошо одеты; у кого куртка, у кого плащ кожаный… Ломики где-то сантиметров 40 или 50 вытащили, у каждого в руке блестят… Я же говорю, у них были специально приготовленные ломики, на токарном станке, мне кажется, выточены были. Это не одного дня работа».
Людмила М.: «Это был праздник зверей. Они в этот день делали то, что делали бы каждый день, если бы не страх перед властями».
Ленинградский журналист Александр Василевский в своей статье «Туча в горах» в литературном журнале «Аврора» (перепечатанной в газете «Советский Карабах» 11 ноября 1988 года) также приводит свидетельства на этот счет 15-летнего Виталика Даниеляна, чьи родители были убиты в Сумгаите:
«Они ворвались в квартиру, стали кричать, что пришли пить кровь армян. Кричали, что пришли освобождать Азербайджан от армян, что следующая очередь Карабаха. На улице, куда нас вывели, кричали то же самое. Было много людей: сто, может быть, двести. И каждый подошел и ударил…Возраст разный от 16 до 35. Одеты по-разному. Некоторые даже в галстуках. Один был даже в белой рубашке и галстуке. Когда нас выводили, он на пианино играл… Многие смотрели с балконов, из окон. Это я заметил, когда нас выводили».
О существовавшем у погромщиков определенном характере и правилах осуществления погромов свидетельствует и еще одна немаловажная деталь. На пресс-конференции в Ереване 23 сентября 1988 года журналист Самвел Шахмурадян привел интересные данные, отвечая на вопрос о том, чем объяснить, что не было жертв среди детей. С его же слов известно, что 26 февраля в Сумгаите от медикаментозного отравления препаратом психотропного действия скончался Христофор Нерсисян, 3 лет, которому специально дали таблетки. Однако это случилось накануне, а не в ходе погромов. Вот что, в частности, сказал Самвел Шахмурадян:
«Беседы с сотнями сумгаитцев привели меня к убеждению, что банды состояли из «отрядов» с четко разграниченными функциями: кто-то убивал, кто-кто крушил и выбрасывал домашнее имущество в окно, другие поджидали его внизу и поджигали. В нескольких свидетельствах говорится, что бандиты, ворвавшись в квартиру, «заверяли»: «Мы детей не трогаем». Действительно, в лапы к ним попало немало детей, были и малолетние. Но ни один ребенок, насколько нам известно, убит не был. Хотя попытки были. Останавливали бандитов не только мольбы родителей, но и упоминания других членов банды, что детей мы не убиваем.
Или уже недавние свидетельства по Мингечауру, где добивали армян (речь идет о преследованиях армян в городах АзССР, которые летом-осенью 1988-го то носили вялотекущий, по отношению к отдельным гражданам, характер, то «взрывались» массовыми погромами, – прим. автора). Я беседовал с тяжелораненой женщиной. Что стало с мужем – она не знает. В последний раз она видела его лежащим в крови. Но когда она молила бандитов не трогать детей, ей сказали: «Детей мы не трогаем. Разве мы армяне? Мы не армяне».
Эти свидетельства крайне важны не только в плане еще одного подтверждения организованности сумгаитских погромщиков, но и для понимания ряда последующих кровавых, трагических событий, произошедших в ходе азербайджано-карабахского конфликта. Очевидно, замечание погромщиков в Сумгаите и Мингечауре о том, что детей они не трогают, так как «они – не армяне», означает, в соответствии с логикой организаторов и идеологов сумгаитской резни, что «армяне убивают азербайджанских детей». Мы еще вернемся к этому инстинктивно-подсознательному умопостроению, когда будем говорить о трагической гибели группы азербайджанских жителей карабахской деревни Ходжалу близ азербайджанского города Агдам в феврале 1992-го года…

Почему именно Сумгаит?

Два обстоятельства свидетельствовали и о не случайном выборе именно Сумгаита как места массовой расправы над армянским населением с целью устрашения карабахцев.
Во-первых, Сумгаит как нельзя лучше подходил для показательного погрома. Из крупных городов АзССР единственно в нем армяне жили совершенно дисперсно и почти исключительно в многоквартирных домах. Это был молодой город, город-новостройка, где люди получали квартиры в коробках-микрорайонах, где не было никакого намека на «национальные» улицы или кварталы.
Совсем по иному обстояло дело во втором по величине городе АзССР – Кировабаде. Исторически правобережная, – город стоит на реке Гянджа, притоке Куры, – часть города являла собой большой армянский квартал. Когда-то совершенно однородно армянский, в годы советской власти и тюркизации АзССР, этот квартал, конечно, был сильно подорван эмиграцией и отчасти разбавлен азербайджанским населением, но в целом сохранил свой армянский характер.
События осени 1988 года лишь подтвердили, что армянские погромы удались лишь в «мусульманской» части Кировабада, куда власти много лет старались переселять армян с правобережья и селить новоприбывших на работу из карабахских сел (получение мест в общежитиях, временного и нового жилья в новостройках). Погромщики, сунувшиеся в правобережные армянские кварталы, были сильно биты и отступили, понеся потери, в том числе и убитыми. Лишь длительная осада армянской части Кировабада с отключением, по указанию городских и республиканских властей, электричества, воды, газа; блокирование ведущих в армянскую часть города дорог, иные меры такого рода заставили армянское население покинуть свою родину и эвакуироваться под охраной советских войск в Армянскую ССР.
Так же обстояло дело и в Баку, где армяне составляли около 230 тысяч из примерно миллиона двухсот тысяч жителей города (иногда писали о «2-миллионном Баку» тех лет, однако это не соответствует действительности). При этом значительные массивы армянского населения Баку достаточно компактно проживали в центре и ряде близких к нему районов города, один из которых даже так и назывался – Арменикенд, то есть «армянский поселок».
Последующие события осени 1988 года также показали, что попытки массовых погромов в Баку были обречены на провал из-за значительной концентрации многочисленного армянского населения города. Азербайджанские погромщики не могли осуществить свои замыслы без многократного численного перевеса, какой они имели в Сумгаите в феврале 1988-го, или городах Мингечаур или Шамхор осенью того же года. В 1988-1989 гг. создать подобный подавляющий численный перевес в Баку, при прорыве на территорию достаточно компактного проживания многочисленного «инородческого» населения» было просто нереально.
Потенциальным погромщикам пришлось ждать почти два года. За это время оказывались непрестанные психологическое и политико-административное давление на бакинских армян, запугивание их путем преследований и физических расправ над отдельными гражданами, пока непрерывный и массовый выезд армянских семей из города фактически не прекратил существование общины. К началу 1990 года в городе оставалось около 30 тысяч от былого армянского населения; это были в основном социально незащищенные или пожилые люди, многие – одиночки, инвалиды, не сумевшие, или не пожелавшие покинуть родной город; уже не было речи и о каком-либо компактном, поквартальном проживании граждан армянской национальности.
Лишь тогда, в январе 1990-го погромщики развязали в Баку форсированную этническую чистку, которая, не уступая «сумгаиту» в жестокости и варварстве, много превзошла его по продолжительности и количеству жертв.
Кроме того, не следует забывать, что Баку все же был столицей АзССР, а власти республики в 1988 году позиционировали Азербайджан на внешний мир как «оплот интернационализма и дружбы народов», а сам Баку как «самый интернациональный город» Советского Союза. Естественно, что в феврале 1988-го погромная заваруха в Баку не только была не на руку азербайджанским властям, но, сложись дело неудачно для погромщиков, могла бы сорвать все тайные планы высокопоставленных организаторов «показательной резни».
И, во-вторых. После резни в Сумгаите власти «оправдывали» произошедшее плохой криминальной и экологической обстановкой в «Комсомольске-на-Каспии». Этот мотив был подхвачен и Центром, списавшем резню на «хулиганов и уголовных элементов», не поддающихся-де интернациональному воспитанию; хотя, как будет сказано далее, город Сумгаит буквально накануне погромов ходил в передовиках по этому самому воспитанию.
Тем более, что случаи беспорядков на национальной почве, – хотя и близко не сравнимые с резней армян в феврале 1988-го, – имели место в Сумгаите и ранее. Вот что, например, писал в газете «Голос Армении» за 29 февраля 2000 года известный в Армении журналист и правозащитник Виталий Данилов:
«Среди «секретных» материалов в архивах Москвы мне удалось найти документ, относящийся к ноябрю 1963 года. Это – докладная записка «В Центральный Комитет КПСС». Цитирую: «15 ноября с. г. посол Республики Куба в СССР т. Карлос Оливарес Санчес по его просьбе был принят в Отделе ЦК КПСС. Тов. Оливарес рассказал, что на днях в посольство Кубы приехал руководитель группы кубинцев (4 человека), обучающихся на теплоэлектростанции в г. Сумгаите Азербайджанской ССР. Этот кубинский учащийся сообщил послу, что в г. Сумгаите имеют место националистические проявления со стороны коренного населения по отношению к русским и иностранцам.
Поскольку единственными иностранцами в Сумгаите являются кубинцы, эти настроения оказались направленными и против них… 7 ноября в г. Сумгаите состоялась, как выразился кубинский учащийся, «сталинистская демонстрация», в ходе которой «были разгромлены некоторые отделения милиции, убит начальник милиции и русский солдат. Много людей было ранено». Кубинцы сфотографировали эту «демонстрацию», за что были «обвинены» ее участниками в «доносительстве» местным органам власти. А вскоре, 12 ноября, один из кубинцев был жестоко избит группой хулиганов, которые, по словам кубинца, говорили при этом, что они «обучат кубинцев закону Кавказа».
Представитель кубинских учащихся заявил послу Оливаресу, что они хотели бы выехать из Сумгаита и вообще с Кавказа в любой другой район СССР для продолжения учебы… Тов. Оливарес сказал, что он решил проинформировать об этом случае Отдел ЦК КПСС, так как понимает его политическое значение. Он отметил, что по его наблюдениям кубинские учащиеся в г. Сумгаите являются честными и трудолюбивыми товарищами, горячими поборниками советско-кубинской дружбы. Сами учащиеся, продолжал посол, говорили, что им неприятно ставить вопрос об их переводе из г. Сумгаита, однако они опасаются новых осложнений в отношениях с местным населением и не хотели бы быть даже их косвенной причиной.
Отдел ЦК КПСС связался с ЦК КП Азербайджана (т. Ахундовым) и предложил выяснить все обстоятельства дела. Тов. Ахундов сообщил в Отдел ЦК КПСС, что он лично выезжал в г. Сумгаит в связи с проходившей там партконференцией и беседовал о случившемся как с представителями местных органов, так и с кубинцами. В ходе беседы кубинские товарищи заявили, что они считают ошибочными свои предыдущие заявления о нежелании продолжать учебу в г. Сумгаите и просят считать конфликт исчерпанным. Избиение же одного из них, Дельфина Гранта, произошло на почве ревности, так как Грант начал ухаживать за невестой одного местного жителя. Тов. Ахундов считает нецелесообразным переводить кубинцев из г. Сумгаита. Отдел ЦК КПСС поддерживает мнение т. Ахундова и просит разрешения проинформировать в этом духе посла Кубы тов. Оливареса… »10
Как видно из приведенного текста, руководство АзССР спустило дело на тормозах, а погромы и убийства были сведены к «разборкам на почве ревности». Естественно, что замять дело было и в интересах Кремля, ибо никаких погромов, тем паче на национальной почве, в СССР быть не могло.
В 1988-м году, в период «развитой перестройки», реакция советского руководства оказалась в целом аналогичной.

Бездействие центральных властей

В ходе сумгаитской резни поразительным образом проявилось практически полное бездействие центральных советских властей. Имея от КГБ, МВД, армии полную информацию о происходящем с самого первого дня погромов, они не предприняли никаких реальных шагов для их предотвращения. Они не сделали ничего для спасения своих сограждан, – а их можно было спасти, если бы войска были бы введены в город сразу с началом погромов и получили бы приказ решительно действовать против погромщиков.
В дни сумгаитской резни в Баку находились и специально направленные в регион высокие партийные руководители из Москвы. По свидетельству академика Р.А. Срапинянца, в начале 1988 года направленного в составе группы научных работников в НКАО, Армянскую и Азербайджанскую ССР, о происходящем в Сумгаите прекрасно знали находившиеся тогда в Баку Г. Разумовский и П. Демичев, но никаких мер принято не было11.
Что же делали в Баку посланцы Кремля? Рассказывает живущая в Москве Эльмира Арзуманова, в прошлом жительница Баку, в 1977-1988 гг. работала экскурсоводом в Музее азербайджанского ковра и народно-прикладного искусства (был расположен в Старом городе, рядом с Девичьей башней): «28 февраля 1988-го, в воскресенье нам сообщили о предстоящем визите в музей Петра Демичева. Около 3 часов дня прибыл сам Демичев. Его сопровождал сотрудник ЦК КП Азербайджана, по-моему Фархад, или Фикрет, сейчас не помню, Алиев. Директор, экскурсоводы, заведующий экспозицией, как это было принято при визите высоких гостей, встречали его со свитой у входа в музей. Нам сказали, что «товарищ Демичев ограничен по времени и обзорно пройдет по залам музея». После того как Демичев бегло осмотрел все пять залов нашего музея, сопровождающий из ЦК позвонил куда-то из музея, сказал, что все в порядке, они в музее, сейчас выходят. Закончив разговор, сопровождающий сказал Демичеву: «Петр Нилович, вот вы сейчас посетили наш уникальный музей ковра, а теперь будьте добры, пойдемте в караван-сарай, где накрыт стол, и вы ознакомитесь с национальными азербайджанскими блюдами».
Вот так вот товарищ Демичев приехал в Баку «мирить азербайджанцев с армянами». Напомним, что днем 28-го февраля в Сумгаите происходили наиболее кровавые за все дни погромов события. А в 40 минутах езды от места резни высокий кремлевский посланец посещал музеи и вкушал различные блюда и горячительные напитки…
Известно, что в Сумгаит со значительным опозданием были введены войска. Вначале это были части МВД СССР, отряды практически безоружных курсантов. Генсек М.Горбачев произнес впоследствии, что «войска опоздали на три часа», и эта фраза затем вошла в обиход партийных функционеров. На деле, – и это затем также неоднократно подчеркивали многочисленные свидетели, – войска вошли в город лишь через двое суток после начала погромов, то есть фактически на третий день беспорядков.
Однако даже после ввода войск в город они, по многочисленным свидетельствам очевидцев, большей частью бездействовали, или охраняли центральные учреждения и самих себя. А разгон толп погромщиков начался лишь после того, как понесшие потери в полторы сотни раненых (негласно сообщалось и о нескольких убитых) практически безоружные курсанты и милиционеры были усилены подразделениями прибывшей из Каспийска хорошо вооруженной и подготовленной морской пехоты. Наличие у последних боевых патронов и проявленная решительность дали погромщикам явный сигнал о том, что безнаказанных убийств и грабежей больше не будет, и они достаточно быстро разошлись. Однако целых два дня погромы совершались практически на глазах бездействовавших войск.
Свидетель Гулиев Сабир М.: «…Я видел, как курсировали БТРы. Какие-то люди подбежали к солдатам и попросили помощи. Однако солдаты не пришли на помощь, мотивируя это тем, что им не приказано… У бандитов были дубинки и каски, которые они отбирали у солдат…»12
Свидетель Ильясов М.В.: «Когда со стороны молокозавода поехали БТРы, я обрадовался, думая, что они попытаются остановить погромщиков, но увы… Все было непонятно и страшно, в центре города стояли БТРы, а в нашем квартале убивали людей».
Свидетель Аракелян Арсен: «…Когда я в тот же день вернулся в Сумгаит, то увидел очень много БТРов. На автовокзале было очень много крови, камней, валялось нижнее белье. Недалеко от автовокзала громили квартиры армян, хотя рядом проходили БТРы. Все это видели. Но, к моему удивлению, БТРы не шли на помощь».
Паргев Галустян, рабочий Степанакертского завода сельскохозяйственного машиностроения, потерявший в ходе Сумгаитской резни свою тетю Фирузу Мелкумян, свидетельствовал на страницах газеты «Советский Карабах»: «Невольно вспоминаю слова М.С. Горбачева о том, что войска опоздали всего на три часа. Это не так. Кровавые события в Сумгаите развернулись с 26 февраля и продолжались три дня. 27 февраля вместе с моим бакинским товарищем мы отправились в Сумгаит, чтобы спасти семьи брата и тети. С большим трудом нам удалось найти только брата. Тети дома не было, квартира была разграблена и разгромлена (67-летняя вдова погибшего в Великой Отечественной войне солдата была убита в своей квартире; ее били, а затем тело рубили топором. В официальном свидетельстве о смерти причина смерти указана: «разрыв шейного отдела спинного мозга», – прим. автора).
Немало усилий потребовалось и для того, чтобы выехать из города, спастись от разъяренной, озверевшей толпы. За пределами Сумгаита на открытой местности мы встретили воинские части и военную технику. Мы обратились к командованию, сообщили об обстановке в городе, попросили оказать помощь армянскому населению. Мы поняли, что они осведомлены о творящихся в городе бесчинствах, но не имеют приказа пресечь их»13.
Очень скоро после развала СССР подоплека закрытых решений Кремля стала явной. Уже в 1994 были рассекречена рабочая запись заседания Политбюро ЦК КПСС от 29 февраля 1988 года, на котором был рассмотрен вопрос «О дополнительных мерах в связи с событиями в Азербайджанской и Армянской ССР». Эта запись была полностью опубликована в журнале «Родина» в 1994 году14. Из приводимых ниже отрывков этой публикации становится ясно, почему войска в Сумгаите не препятствовали погромщикам, в частности, не применяли против них оружия.
«Горбачев: Вчера вечером Виктор Михайлович (В. Чебриков, председатель КГБ СССР – прим. автора) мне позвонил и сообщил, что митинги сняли, что все кончилось. Но что получилось на деле? С митинга действительно разошлись, но объединились в небольшие группы по 10-15-20 человек, максимум 50-100, и пошли творить настоящий разгул, насиловать, совершать поджоги, выбрасывать мебель из домов армянских семей…
Дмитрий Тимофеевич (Д. Язов, министр обороны СССР – прим. автора) распорядился, и в Сумгаит быстро ввели курсантов военного училища и других военных. Он также помог перебросить туда самолетами 3 тысячи милицейских сил…
Язов: Георгий Петрович просит ввести вечером в Сумгаите комендантский час. Это значит, что надо ввести войска и какую-то часть, вооружить ее, но не для того, чтобы стрелять. А раз комендантский час, значит, надо все сделать.
Горбачев: А нужен комендантский час?
Язов: Я считаю, что нужен.
Горбачев: Оружие наготове иметь, но не стрелять. А то начнут подстреливать этих блуждающих.
Язов: Дадим оружие без патронов, потом будет бронетранспортер с патронами изолированно. Это сделаем, организуем.
Горбачев: Патроны отдельно.
Язов: Если разрешите, тогда я даю такое указание.
Члены Политбюро: Согласны.
Горбачев: Главное, надо сейчас немедленно включить в борьбу с нарушителями общественного порядка рабочий класс, людей, дружинников. Это, я вам скажу, останавливает всякое хулиганье и экстремистов. Это очень важно. Военные вызывают обозление».
Обратите внимание: в советском городе средь бела дня толпы погромщиков убивают сограждан по национальному признаку, а советский Генсек заботится прежде всего о том, как бы военные не подстрелили кого-то из «блуждающих» погромщиков или не «вызывали обозления»!
При этом, как свидетельствует та же запись заседания от 29 февраля 1988-го, Горбачеву и членам советского Политбюро прекрасно известна картина происходящего в Сумгаите.
«Горбачев: Правильно. Задержать. Расскажи, Дмитрий Тимофеевич, как убивают.
Язов: Двум женщинам груди вырезали, одной голову отрезали, а с девочки кожу сняли. Вот такая дикость. Некоторые курсанты в обморок падали после того, как увидели это».
Заметим, что все это происходит 29 февраля – на третий день резни, в день ожесточенных погромов и большого числа жертв. В связи с этим непонятно, что имел в виду Горбачев, когда на то же заседании мимоходом бросил: «В общем, если бы мы не приняли мер, то могла быть резня в любой момент».
А вот еще одна его реплика: «Даже в какой-то мере, вообще говоря, упустили время немного».
Зато ясно, что больше всего беспокоит Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева и членов его Политбюро: страшнее погромов и убийств по национальному признаку в Сумгаите для них является возможное расшатывание до того незыблемых советских идеологических устоев, чем-де грозили мирные демонстрации в Ереване. И еще им важно показать, что все хорошо, что все налаживается.
«Горбачев: Короче говоря, сейчас надо Армению удержать, чтобы она не отреагировала. Мы считали, что в понедельник, направленные в Азербайджан и Армению наши товарищи, смогут возвратиться, и в четверг можно обменяться мнениями. Но я думаю, что сейчас им еще надо остаться там и продолжать работу в этом направлении, усиливать ее. Вот в Армении дело пошло в эту плоскость, но, наверное, не везде, особенно там, где границы, и там продолжается…
Пленум ЦК КП Армении поддержал обращение, но сделал приписку о создании комиссии. Они сейчас далеко зашли и заангажировались перед народом. Этот факт. Но нам тоже это надо понимать и дать возможность, как говорят, отступить, перестроить им свою позицию сейчас. Но сохранить ситуацию.
…Язов: Академик Амбарцумян, Михаил Сергеевич, позвонил Кочеткову и говорит: ты зачем сюда приехал? Он ответил, ну, как почему, это же Закавказский округ. Тогда Амбарцумян задал вопрос: а ты какие указания получил?
Горбачев: Вот-вот.
Язов: Имеют место попытки распространять листовки среди солдат.
Горбачев: Если начнется то, что было в Сумгаите, действовать надо решительно и до конца… Надо прикрыть подходы, чтобы не проходил транспорт, чтобы самолеты не летали из Еревана и т.д. Попросим у Владимира Ивановича и Анатолия Ивановича для печати информацию о том, что армянские предприятия начали работать».
Зато Михаил Сергеевич явно оживляется, когда речь заходит о предстоящих совещаниях, пленумах и иных цэковских посиделках, где предполагалось обсуждать и национальные проблемы.
«Решит Пленум. Совещание что-то подскажет. Это огромнейший, государственной важности вопрос… У нас есть что на этот Пленум принести. Завоевания у нас в национальной сфере колоссальные. Они перевешивают все. Это база, на которой можно снять острые вопросы, используя наш этап перестройки, демократизации».
В эпиграфе к данной главе дана цитата из выступления М.Горбачева на том самом пленуме, который таки состоялся, правда, лишь через полтора года после заседания Политбюро 29 февраля 1988-го. Из пустословия Генсека можно сделать выводы о том, что советское руководство не только не сделало никаких разумных выводов из сумгаитской резни, но и поспешило замять и забыть все, что было связано с этим вестником распада страны.
Удивительно, что и сегодня на постсоветском пространстве так много людей, которые наивно полагают, что с таким вот верховным руководством возможно было сохранить Союз ССР!
Аналогичным образом вели себя посланцы Кремля и на международной арене.
Арут Сасунян, родившийся в Сирии в семье спасшихся от геноцида зейтунцев (Зейтун – город в горной Киликии, один из центров армянского сопротивления османской политике геноцида), после учебы и обоснования в США профессионально занимался армянским вопросом. Став членом зарегистрированной в ООН неправительственной организации американских индейцев, Сасунян получил право выступать на заседаниях комиссии по правам человека в Женеве, где он многократно и подробно излагал и историю геноцида армян. Его выступления вызывали ярость представителей Турции, которые пытались возражать ему, но получали достойный отпор.
В 1988 году, сразу после сумгаитской резни Арут Сасунян поднял эту тему в Комиссии по правам человека ООН, уже в качестве американского защитника армянского вопроса. Испытывая определенные опасения, – как бы не навредить, – он обратился к представителю СССР в Женевской комиссии ООН, предупредив, что намерен сделать резкое заявление. «Я не буду обвинять Советский Союз, я буду обвинять азербайджанских преступников, совершивших эти злодеяния, – сказал тому Сасунян. – И, наоборот, отдам должное Горбачеву, который благодаря своей политике гласности осудит этих азербайджанских преступников».
Однако советский представитель ответил: «Нас не интересует, насколько корректно будет ваше слово. Мы бы предпочли, чтобы его вообще не было». Сасуняну ничего не оставалось, как ответить: «Я не обязан спрашивать у вас разрешения, так как я член неправительственной организации и имею право выступать по любому вопросу. Я просто из вежливости информирую, чтобы мое выступление не стало для вас неожиданностью, так как я армянин, и моя Родина в составе СССР». На следующий день, когда Сасунян в своем выступлении представлял события в Сумгаите, вся советская делегация встала и покинула зал15.
Теперь посмотрим, как резня в Сумгаите была преподнесена и представлена советскому народу советскими же СМИ.

«Массовые беспорядки» и «хулиганы»

Как уже отмечалось выше, лишь 1 марта 1988 года на внутренней полосе «Известий» появилось небольшое сообщение ТАСС, в котором говорилось, что «28 февраля в Сумгаите (Азербайджанская ССР) группа хулиганствующих элементов спровоцировала беспорядки. Имели место случаи бесчинства и насилия…» И все… Кто, почему, кого, как? – этими вопросами задавались миллионы людей. Многие вообразили, что Сумгаит находится в Карабахе. И неудивительно, что от некоторых москвичей можно было иной раз в те дни услышать: «Вот, что эти карабахцы натворили!» Что ж, эти люди не виноваты были в своем заблуждении. Характер и тенденциозность официальных сообщений способствовали тому. Бесчинства начались 27-го. Информация в 10 (!) газетных строчек появилась лишь 1-го. И потом снова молчание на несколько дней. Лишь 5-го вечером в «Известиях» вновь появилась лаконичная «тассовка», сообщавшая о жертвах «разных национальностей», «погибших от рук уголовных элементов».
Тем самым, кремлевское руководство с первых же дней после сумгаитской резни взяло курс на замалчивание сути произошедшего, его масштабов и явного наличия организаторов погромов.
«Приходилось признавать горькое, дикое, непостижимое: людей убивали, калечили физически и нравственно только потому, что они другой национальности», – писали несколько позже «Известия» 16.
Однако этот непреложный факт никак не отразился на оценке советским руководством сумгаитских событий как действий «группы хулиганствующих элементов», «ярых провокаторов и бандитов». При этом, правда, было непонятно, почему их жертвами не стали состоятельные люди неармянской национальности?
Скудный поток информации из региона не иссякал лишь благодаря сообщениям о совещании в ЦК КПСС от 9 марта, тоже переданного по каналам ТАСС, и небольших информационных депеш наподобие заметки в «Аргументах и фактах», сообщавшей о «нормализации обстановки в Степанакерте и Ереване» и «перемещении на территорию Азербайджана групп людей азербайджанской национальности из Армении»17. О многих тысячах армян, покинувших Сумгаит, не было сказано ни слова.
Даже в разрешенной информации о трагедии были существенные разногласия. И если в сообщении ТАСС в «Известиях» от 22 марта говорилось: «разграблено более ста квартир», то «Московские Новости» 22 же марта писали: «разгромлено 200 квартир».
Были в публикациях и совершенно противоречивые сведения. Заместитель Генпрокурора СССР А. Катусев говорил на страницах «Известий»: «Продолжают мешать следствию всевозможные измышления… распространяются слухи о том, что накануне массовых беспорядков в городе на ряде предприятий специально изготавливались металлические прутья и иные предметы, что преднамеренно работниками узлов связи отключались телефоны в квартирах армян»18. В то время как в «Московских новостях» почти за полгода до того было написано: «Еще предстоит выяснять, как получилось, что 28 и 29 февраля многие телефоны в городе отключились, кто ответит за успокаивающие советы: «Сидите дома», в то время как людей нужно было срочно эвакуировать»; «Он нанес… Саркисяну два страшных удара по голове металлическим прутом»19. То есть признавалось и избирательное отключение телефонов, и советы не покидать квартир, и странное «совпадение», что многие убийцы были вооружены прутьями из арматуры
«Более ста сотрудников органов внутренних дел и военнослужащих получили телесные повреждения различной степени тяжести», писали «Известия» от 19 июня 1988 года. Выше уже говорилось о практически безоружных курсантах и солдатах, которым с опозданием на двое суток был дан приказ утихомирить погромщиков.
Но было не ясно, о каких пострадавших «сотрудниках правоохранительных органов» шла речь, если реальная оценка их действий даже в официальных изданиях была явно другой. В «Московских новостях» читаем: «Еще придет черед суда над теми, кто семь часов штурмовал квартиру, где двое оборонялись… Но ведь все семь часов они звонили, обращались в милицию!», «Да, бездействие тех, от кого были вправе ждать защиты, поощрило толпу», «более десятка офицеров – руководителей сумгаитской милиции сейчас из органов МВД уволены. Прокуратура СССР ведет специальное расследование»20.
Непонятно было из сообщений СМИ и то, как 94-м бандитам, официально привлеченным к уголовной ответственности после сумгаитской резни, удалось устроить в четвертьмиллионном городе трехдневную кровавую вакханалию, да еще нанести ранения ста военнослужащим и сотрудникам МВД. Неужели для усмирения столь мизерной кучки лиц нужно было вводить в город войска и бронетехнику?
И почему вообще перед судом должны были предстать всего 94 человека, когда только из материалов процесса по делу Ахмедова-Исмаилова-Джафарова следовало, что лишь 29 февраля и лишь в нападении на квартал 41а участвовало около 400 человек. Очевидно было, что по всему городу в погромах и убийствах участвовали многие тысячи жителей.
Наконец, с самого начала расследования сумгаитской резни самой центральной властью была сделана попытка уравнять на чаше весов как массовых выступлений в рамках закона жителей НКАО и беспрецедентных по варварству преступлений в Сумгаите. И то, и другое было охарактеризовано Катусевым в опубликованном в «Известиях» интервью «Сумгаит: Прокуратура продолжает следствие», как «массовые беспорядки». «Дело о массовых беспорядках в Сумгаите», и тут же – «массовые беспорядки в НКАО, спровоцированные националистически настроенными элементами, накалили обстановку в Сумгаите»21. Тем самым, были поставлены на одну доску воля народа, выраженная в решении внеочередной сессии Облсовета НКАО, и кровавые сумгаитские погромы.
Катусеву вторил коммунист-патриот и писатель Александр Проханов, выступивший в «Литературной газете» со статьей под претенциозным заголовком «Я был в Степанакерте»22. Рассказывая о нападении на Аскеран из Агдама, автор «промывал косточки» лидерам карабахского движения, объединенным в комитета «Крунк» (по-армянски – «журавль», символ единения народа): «Пролилась первая кровь. «Конституционная теория», «политическое народовластие», «интеллектуализация лидеров» обернулись бойней, замешались на пролитой крови… Лидеры, интеллигенты не оказались выше взбудораженной массы, пропитались ее воспаленной, больной энергетикой… Все это трагически отозвалось в Сумгаите».
Логика соловья политуправления Советской армии А. Проханова вполне вписывалась в официальную идеологию. В соответствии с ней, если человек вышел ночью на улицу, соблюдая все правила дорожного движения, а пьяный водитель на грузовике сбил его, нарушив те же правила, то винить следовало не пьяного душегуба, а пешехода. Дескать, зачем ночью вышел, сидел бы дома и не дергался!
Та же нездоровая причинно-следственная связь присутствовала и в официальных документах АзССР. В конце марта 1988-го Президиум Верховного Совета Азербайджанской ССР направил письмо в адрес Президиумов Верховных Советов 13-ти союзных республик. Ранее эти руководящие органы 13 союзных республик (то есть всех республик СССР за исключением АрмССР и АзССР) неожиданно и дружно, почти что под копирку, выразили «глубокую обеспокоенность и тревогу трудящихся братских республик сложившейся ситуацией в Азербайджанской и Армянской ССР в связи с событиями в Нагорном Карабахе».
В Письме Президиума ВС АзССР, в частности, говорилось: «Ситуация, сложившаяся в Нагорном Карабахе, вызывает серьезную тревогу у всех, для кого святы принципы, на которых зиждется наше единое союзное многонациональное государство… События усугубились тем, что разжигание националистических настроений спровоцировало действия преступных элементов, повлекшие тяжелые и даже трагические последствия в Сумгаите… В работе по интернациональному воспитанию…и других сторон жизни Нагорно-Карабахской автономной области были допущены определенные просчеты и недостатки»23.
То есть, опять-таки, «серьезную тревогу» вызывала не резня в Сумгаите, а будто бы «спровоцировавшая» ее ситуация в НКАО.
В ряде публикаций присутствовала и просто откровенная демагогия. Так, новоназначенный после погромов первый секретарь Сумгаитского горкома компартии З. Гаджиев вещал со страниц «Правды»: «Кто должен был в первую очередь защитить своих граждан? Город! Его власти! Его партийное ядро. Но для этого нужно было… обратиться к рабочим. В общежития, на предприятия»24. Между тем, как раз рабочие многочисленных предприятий города и составляли основу погромщиков. Наконец, было очевидно, что защита граждан являлась прерогативой органов МВД города, республики. Разве не они должны были «в первую очередь» защитить людей от бандитов, тем более, что от Сумгаита до столицы республики Баку было менее часа езды на легковой машине?
Внимание средств массовой информации было сконцентрировано также на том, что вопреки слухам было убито лишь (!) 26 человек. О покалеченных, которых, по сообщениям из зала московского суда, было даже не 197, как сообщалось сначала, а около 400, о 12 случаях изнасилований, чаще всего и вовсе замалчивалось.
Между прочим, похожий подход несколько позже взяли на вооружение и некоторые представители азербайджанской интеллигенции. Так, писатель Максуд Ибрагимбеков, выступая на заседании совета по межнациональным отношениям в журнале «Дружба народов», весьма цинично заявил, что в Сумгаите было убито 26 армян, в Кировабаде – двое. «Всего – 28. То есть масштабы происшедшей трагедии несоизмеримы с объявленной»25.
Наконец, советское руководство, совавшее свой нос по делу и без оного в самые разные уголки мира, в том числе выступавшее с соболезнованиями в адрес зарубежных жертв трагедий и катастроф, так и не выразило официального соболезнования родным и близким зверски убитых и замученных жертв сумгаитской резни.
Политическая оценка сумгаитского варварства, столь нужная тогда всему советскому обществу, подменялась пустыми общими фразами, как это было сделано в сообщении ТАСС в связи с началом в Верховном Суде СССР процесса над тремя сумгаитскими убийцами: «В ходе массовых беспорядков, организованных уголовными элементами, враждебно настроенными против всего светлого, доброго, чем всегда славился советский интернациональный образ жизни…»26

Гримасы интернационализма

Говоря о погромах в Сумгаите, нельзя не признать, что многие жители города армянского происхождения были спасены благодаря своим соседям и знакомым, в том числе и азербайджанцам по национальности. Немало семей были укрыты соседями по дому, подъезду, которые не выдали их шедшим по наводке в конкретные квартиры погромщикам. О «счастливых» историях такого рода было сказано немало и сразу после резни, и позже как о примерах подлинного интернационализма. Хотя очевидно, что такие случаи вписывались в рамки обыкновенной общечеловеческой логики, добрососедских отношений, просто порядочности.
В эйфории по поводу проявленного героизма отдельных граждан, – а это был действительно героизм, потому что опьяненные кровью погромщики запросто могли разделаться и с укрывателями потенциальных жертв, – советская идеологическая машина пыталась утопить любые проявления несогласия с официальной версией погромов. Ведь советские власти говорили о «хулиганах», а и в убийствах и в погромах участвовали многие тысячи людей, среди которых были даже дети школьного возраста. А сколько тысяч горожан спокойно наблюдали за расправами и грабежами с тротуаров, дворов и балконов квартир?
Тем большее возмущение у родственников пострадавших, у населения НКАО, Армянской ССР вызывали неуклюжие попытки идеологической машины Кремля увести обсуждение проблемы от страшных реалий к «ура-интернационализму».
Пресса и официальные лица что-то скупо говорили о «недостатках интернационального воспитания», на провокации подстрекателей, как будто, чтобы не убивать людей за иную национальность, не нужно просто быть нормальным человеком, а требовалось пройти курс интернационального воспитания. С которым, кстати говоря, если верить Госкомитету СССР по народному образованию, в Сумгаите все было в полном порядке. Ибо среди удостоенных в 1987 году Красного знамени Министерства просвещения СССР и ЦК отраслевого профсоюза по Азербайджанской ССР организаций первыми значатся коллективы учреждений и отдел народного образования города… Сумгаита. Об этом сообщал майский номер журнала «Народное образование» за 1988 год. Такое вот «интернациональное» воспитание, даже при всей смехотворности ссылки на его недостатки как причину трагедии.
Интернационализм стал ведущим лейтмотивом сообщений ТАСС, последовавших сразу за первой информацией о событиях в Закавказье. На людей, жаждущих получить какие-то подробности, ТАСС обрушил удивительно невыразительные и казенные сообщения с заверениями представителей азербайджанского и армянского народов в любви и дружбе. Постороннему читателю могло показаться, что карабахские армяне (по логике ТАСС – «отдельные безответственные элементы») выступали против идеи интернационализма и дружбы народов, хотя на деле они выдвигали политические требования. Многие лозунги демонстрантов как раз свидетельствовали об их стремлении к декларируемому КПСС истинному интернационализму, который только тогда реален и истинен, когда он базируется на полном равноправии и уважении.
Поток безликих откликов продолжался вплоть до 3-го марта. В них было много «содержательного»: начиная от утверждения, что «нет в Карабахе более уважаемых людей, чем аксакалы»27 (так в Туркестане именуются почтенные старцы) и кончая риторическим вопросом: «А стоит ли разжиганием распрей мешать решению насущных задач? Лучше, поддерживая традиции дружбы, ударным трудом и дисциплинированностью вносить посильный вклад в реализацию жилищной программы»28.
Центральные органы печати вообще черпали свои аргументы в пользу «вековой дружбы между армянами и азербайджанцами» в основном из сферы производственно-бытовых и матримониально-семейных отношений. В результате человек, работающий в интернациональном коллективе, уже в силу этого как бы сразу же считался интернационалистом. Люди разных национальностей, живущие в большом многоквартирном доме – тоже интернационалисты, причем, видимо, тем большие, чем многоэтажнее дом. Или еще оригинальнее: женился человек на девушке другой национальности и автоматически достиг вершин интернационализма, стал ярым поборником дружбы народов.
Чаще всего в качестве образчика интернационализма выдавались как раз узы Гименея, связавшие лиц разной национальности. Следуя этой логике, невольно можно было придти к выводу, что самыми большими интернационалистами были, несомненно, турецкие султаны, в гаремах которых были собраны представительницы «самых разных национальностей»…
Но, похоже, что это не смущало прессу. В подтверждение этой своеобразной концепции интернационализма читаем в статье Б. Вагабзаде: «Два народа испокон веков жили в мире, дружили. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно подойти к книжной полке и полистать азербайджанский дастан – народный эпос, повествующий о любви армянки, прекрасной Асли и азербайджанца Керима»29.
«На днях Гаджиевы… пригласили меня к себе в гости. Эльдар Гаджиев – азербайджанец. Его жена Лида-ханум – армянка… Живут дружно»30.
«Тема интернационализма – ведущая в моем творчестве», – приводили слова С. Алескерова «Известия». – «Любовь азербайджанского юноши и армянской девушки воспела опера «Багадур и Сона»31. Словом, взгляд на проблему интернационализма сквозь розовые очки любовного влечения, да и только!
Обращало внимание и то, что во всех без исключения примерах «семейного интернационализма» азербайджанцы с армянами упоминались лишь в сочетании мужчина-азербайджанец и женщина-армянка. И это вовсе не случайно: азербайджанские (и не только азербайджанские) религиозные и национальные традиции допускали и порой даже поощряли браки своих мужчин с иноверными и инородными женщинами с целью ассимиляции последних, «оздоровления крови» и так далее.
Браки обратного характера, то есть когда женщина-азербайджанка выходила замуж за представителя «христианской» нации – армянина или русского, были нечасты в Баку, крайне редки в других городах, и совершенно немыслимы в сельских районах. Само упоминание о такого рода семейных союзах часто считалось неприличным; приведение их же в качестве примеров «дружбы народов» в прессе могло быть расценено в азербайджанском социуме как национальное оскорбление и вызвало бы эффект, прямо противоположный умиротворению.
Между прочим, из области сказок и до сих пор живущие мифы о будто бы большом числе армяно-азербайджанских браков, ранее имевших место в Нагорном Карабахе. По официальным данным, даже в 1970-1980-х гг. браков между армянами и азербайджанцами в НКАО было меньше, чем между армянами с одной, и русскими и представителями других национальностей, с другой стороны. При том, что численность азербайджанцев доходила в эти годы до 23% населения области, а русских и представителей других национальностей в те же годы было от 0,8 до 1 процента населения НКАО!
Возвращаясь к информациям ТАСС, заполнившим газеты после резни в Сумгаите, хочется отметить, что нередко публиковавшиеся шаблонные отклики и вовсе были взяты «с потолка». Вот что писал армянский театральный деятель, народный артист СССР Р. Капланян в «Советской культуре»: «Под одной из подобных заметок я вдруг обнаружил свое имя. Да кто же так посмел меня унизить? Разгневанный, звоню в Арменпресс, пытаюсь выяснить, кто так по-пиратски работает? В ответ по телефону мне приносят извинения, просят не поднимать скандал, «иначе нас с работы поснимают»… А как бы в утешение рассказывают грустную историю. Оказывается, не один я этак пострадал. У одного сотрудника телеграфного агентства даже свадьба расстроилась из-за того, что отклик он подписал именем любимой девушки»32.
Об аналогичном методе работы, но уже другого отделения ТАСС рассказывали «Известия»: «Трудно не понять чувства ветерана войны С. Петросяна, который с изумлением узнал, «что его подпись фигурирует под «откликом», распространенным по каналам Азеринформа»33. Таких примеров было предостаточно.
Такова была логика советского «истинного интернационализма», суть которого весьма точно выражена немецкой поговоркой: «стань мне братом, или я проломлю тебе череп».
На фоне засилья сообщений о дружбе народов и наступившем в Сумгаите спокойствии, органам печати поступили директивы из ЦК КПСС не публиковать статьи о событиях в Сумгаите. Некоторые уже подготовленные к публикации материалы в последний момент снимались, как это произошло со статьей Владимира Чернова «Карабахский вопрос», значительная часть которой была посвящена сумгаитской резне34.
Лишь нескольким авторам удалось прорвать эту стену молчания. В «Социалистической индустрии» за 27 марта 1988 была напечатана статья О.Кулиша и Д.Меликова «Черным семенам не прорасти». В «Московских новостях» от 22 мая – статья В.Лошака «Сумгаит. Эпилог трагедии» – репортаж об одном из судебных процессов по делам сумгаитских погромщиков.
При этом даже либеральные «Московские новости» не избежали искуса повторять «правдинские» мифы. Так, В.Лошак рассказал о 253 будто бы вернувшихся в Сумгаит армянских семьях, не уточнив, что речь шла о тех, кто приехал забрать уцелевшее имущество или оформить документы на обмен своих сумгаитских квартир. Не преминул он сообщить и о намерении новых городских властей «отселить злополучные трущобы «нахалстроя» – беду города и поставщик кадров февральской толпы». Тем самым автор повторил внедряемый тогда в сознание людей тезис о том, что погромы были спровоцированы неблагоприятной социально-экономической ситуацией в «Комсомольске-на-Каспии»35.
Но даже подобные материалы были единичными, и их появление не могло изменить общей информационной картины, формировавшейся за стенами Кремля. И вновь западные «радиоголоса» без труда сумели перехватить инициативу у советских СМИ, сообщая советским людям такие подробности происходящего, которые добыть из открытых советских источников было невозможно.

Азербайджан: в поисках «армянского следа»

В то время как позиция Кремля по карабахскому вопросу еще не была окончательно обнародована, а возможные последствия сумгаитской резни для азербайджанского общества были еще неясны, азербайджанская республиканская пресса большей частью перепечатывала сообщения ТАСС и центральных московских изданий.
По многочисленным свидетельствам очевидцев, в первые недели после резни в Сумгаите азербайджанское общество застыло в немом ожидании. Многие были откровенно потрясены произошедшим, иные ждали реакции Кремля, – реакции возможно жесткой и карающей.
Однако после официального объявления «сверху» карабахского движения «экстремистским и националистическим», азербайджанские власти постепенно стали менять трактовку, казалось бы, однозначно очевидных событий в Сумгаите. Постепенно ими была придумана чудовищная легенда: а именно, что погромы в Сумгаите были организованы… самими армянами в целях дискредитации «интернационального Азербайджана».
В этих целях прежде всего была использована одна многозначительная деталь погромов, лишний раз подтверждающая неоспоримый факт изначальной организованности и подготовленности резни 27-29 февраля в Сумгаите.
А именно: среди задержанных погромщиков был некий субъект по фамилии Григорян. Эдуард Григорян, армянин по отцу, русский по матери, вырос без отца: его родители то не жили вместе чуть ли не с самого рождения ребенка, то ли его отец рано умер. Этот человек ранее был дважды судим.
Вот как отвечал на вопрос о Григоряне исследователь сумгаитской резни Самвел Шахмурадян на упоминавшейся выше пресс-конференции в Ереване 23 сентября 1989 года:
«…В Азербайджане были счастливы узнать о нем, и теперь, стоит лишь заговорить о Сумгаите, как тут же на первый план выносится его имя: это, разумеется, весьма удобный козырь. По свидетельству пострадавшей Людмилы Межлумян, 27 февраля вечером к Григоряну пришли несколько азербайджанцев, сидевших вместе с ним в тюрьме. Сказали: «Завтра идем на армян. В 3 часа ждем тебя возле автовокзала». Он стал отказываться. Ему сказали: «Если не придешь – убьем». И Григорян пошел с ними. Л.Межлумян говорит, что во время погрома в их квартире он был бледен и действовал как бы под прицелом. Вот и вся история.
Но в связи с вопросом я обязательно хочу сказать несколько слов о Камо Погосяне, который также был судим до сумгаитских событий, кажется за угон мотоцикла, и которого также пытались завербовать в банду. Камо не дрогнул, и после того, как ему стали угрожать ножами, он один стал драться с несколькими азербайджанцами, пришедшими за ним, был тяжело ранен. Сейчас он жив… Я уверен, что Эдуарда Григоряна заставили участвовать в погромах с особым умыслом, это был хорошо рассчитанный и дальновидный шаг»36.
Последующие события и комментарии, широко распространившиеся вскоре в Азербайджане, а позже вынесенные азербайджанской пропагандой за его пределы, подтвердили правоту Самвела Шахмурадяна.
Отметим также, что среди арестованных погромщиков был и один русский по национальности, – во всяком случае, формально, то есть настолько же, насколько Григорян считался армянином. Между тем, никому в Баку не пришло в голову искать и раскручивать «русский след» в сумгаитской резне: очевидно, что это не соответствовало требованиям пропагандистской «повестки дня».
Как стало ясно на судебном процессе по делу Ахмедова-Исмаилова-Джафаров в Верховном Суде СССР, Генпрокуратура СССР косвенно также использовала «казус Григоряна» для отрицания националистического характера убийств и преступлений, совершенных против армянского населения Сумгаита 27-29 февраля 1988 года.
Так, выступая на судебном заседании вышеназванного процесса в Верховном Суде СССР от 15 ноября 1988 г., помощник Генерального прокурора СССР, госсоветник юстиции 3-го класса Козловский, в частности, сказал: «С 27 по 29 февраля в городе Сумгаите имели место массовые беспорядки, в ходе которых были устроены погромы, поджоги, убийства советских граждан… В этих беспорядках участвовали в основном лица азербайджанской национальности, что вполне объяснимо, так как большинство населения Сумгаита составляют азербайджанцы. В эти действия включились много лиц, ранее судимых. В погромах участвовали и русские, и лезгины, и армяне…»
Начало сознательной мифологизации в Азербайджане геноцида армян в Сумгаите было положено практически сразу же после погромов, когда стали широко распускаться живо подхватываемые азербайджанским обывателем слухи и сплетни о том, что погромы-де были организованы с целью дискредитации Азербайджана. В ход пошли домыслы о «погромах» азербайджанцев в Армении до резни в Сумгаите, о руке «дашнаков» в деле организации «сумгаита» и т.п.
Учитывая определенные особенности массового сознания азербайджанского социума, – которые коротко можно охарактеризовать как желание подстраивать видение реальной действительности под собственные умозрения, – эти мифы прижились весьма быстро, несмотря, казалось бы, на всем очевидные и известные обстоятельства и факты сумгаитской резни.
Всего лишь через полгода после «сумгаита» эта версия стала главенствующей в Азербайджане. Эмигрировавший в Израиль бакинец писал в «Бакинском дневнике», опубликованном 23 июля 1989 года в тель-авивском еженедельнике «Круг», о событиях осени 1988-го в столице АзССР: «Теперь я знаю, что чувствовали германские евреи в 1938 году. Недавно… одна хомейниобразная дама, обращаясь ко мне, кипятилась: «Они едят наш хлеб и плюют нам в лицо! Вся история Армении – это гадость!»… Про Сумгаит упомянутая выше дама заявила: «Сумгаит – это город, где азербайджанцы героически защищали армян». Резню, конечно, спровоцировали армянские подстрекатели. Армяне передали подсудимых в РСФСР, чтобы скрыть свои грязные делишки».
В январе 1989 года вышла наделавшая много шума и крайне одиозная статья известного в республике академика-историка Зии Буниятова «Почему Сумгаит?»37. В этой статье печально знаменитый своими фальсификациями истории Закавказья академик АН Азербайджана, – к слову сказать, ветеран Великой Отечественной войны и Герой Советского Союза, – выдвинул свою, ставшую впоследствии главенствующей в Баку версию резни в Сумгаите. А именно, что армянские погромы в Сумгаите были организованы… самими армянами.
Вот как отвечал З. Буниятов на вопрос, вынесенный им в заголовок своей статьи: «…Крунковцы очень точно вычислили, где можно устроить дебош. Они нанесли свой гнусный удар по Сумгаиту. Почему Сумгаит? Потому что дашнакам вновь, в который раз, захотелось картину художника «Апофеоз войны» переделать в современную фотографию с «армянскими черепами».
Далее академик Буниятов поведал, что армян в Сумгаите убивали-де другие армяне: «Трагедия сумгаитская была запланирована армянскими националистами очень продуманно. За несколько часов до ее начала в город тайно проникли армянские теле- и фоторепортеры и они уже ждали. И первым преступную акцию под видом азербайджанца совершил некий Григорян, лично убивший пятерых сумгаитских армян… А на следующий день (!) в Степанакерте устанавливается уже отлитый памятник «жертвам сумгаитского геноцида». Каково?»
Здесь что ни слово, то были откровенная ложь и фальсификация. Будь то «убийство пятерых сумгаитских армян» все тем же «козырным» Григоряном, – как отмечалось выше под угрозой расправы включенным в одну из банд погромщиков и в убийствах лично не обвинявшийся. Или сказки про армянских теле- и фоторепортеров, «фотографий и фильмов» которых никто никогда так и не видел. И ложь об установке в Степанакерте памятника жертвам сумгаитской резни «на следующий день» после погромов.
Характерно, что Буниятов, оговорился, что называется по Фрейду, о том, что стало формальным «поводом» погромов и резни в Сумгаите. Азербайджанцы-де были возмущены смертью двух молодых людей, в числе многотысячной толпы соплеменников пришедших из Агдама громить армянские села и нашедших свою смерть близ Аскерана: «После убийства двух азербайджанцев армянские четники должны были понести суровый ответ и тогда дашнакствующая верхушка армянских националистов cтала искать возможность для того, чтобы отвести от себя удар за содеянное преступление».
В 1989 году в Баку вышел в свет сборник материалов «События вокруг НКАО в кривом зеркале фальсификаторов»38. Вот некоторые выдержки из материалов и комментариев к материалам прессы, взятые из этого издания и касающиеся сумгаитской резни.
«…Поводом к возникновению данной проблемы явились далеко идущие планы армянских дашнакских экстремистов… Для достижения своей цели они решили организовать братоубийственную резню, которая привела к убийству двух молодых азербайджанцев в Аскеране, а это, в свою очередь, привело к Сумгаитским событиям. Организация Сумгаитских событий является делом рук армянских экстремистов для очернения азербайджанского народа и облегчения отторжения НКАО. Иначе чем объяснить, что в первые же минуты начала Сумгаитских событий тут же рядом оказались кинооператоры, которые сняли все увиденное на пленку. На следующий день эти ленты демонстрировались их зарубежными хозяевами по телевидению». «Выше уже отмечено, что cумгаитские события – дело рук армянских экстремистов, дашнакствующих элементов».
Как видим, все те же легенды, озвученные Буниятовым, продолжали беззастенчиво внедряться в обиход, несмотря на их очевидную абсурдность, и в значительной мере уже тогда «овладели массами». Читаем далее. Вот комментарий к письму армянского писателя к редактору журнала «Дружба народов» А.Айлисли, ранее опубликованному в армянской газете «Коммунист»39. Комментарий подписан не названным по роду занятий или регалиям бакинцем Сергеем Баруздиным. Использование реальных или вымышленных людей с русскими именем и фамилией (тем более созвучными широко известным), – также было характерным приемом азербайджанской пропаганды, рассчитанным на аудиторию за пределами Азербайджана: дескать, русский, – значит беспристрастный, незаинтересованный, значит, правду говорит!
«Вы сами ведь не знаете доподлинно, как начались Сумгаитские события и судите о них понаслышке. Вы пишете, что «был пущен слух, что в Нагорном Карабахе убивают азербайджанцев». Не знаю, почему вы действительное выдаете за молву, за слух. Ведь на самом деле в Аскеране имело место убийство двух молодых азербайджанцев армянами… Да, в Сумгаите погибли люди, 32 человека, а Вы пишете только об убитых армянах, но не меньше было убито армянскими экстремистами азербайджанцев. И еще. Не возникал ли у Вас вопрос, как случилось, что в первый же день Сумгаитских событий все происходившее там было снято на кинопленку и через день-два продемонстрировано за рубежом. Не наводит ли все это на мысль, что кто-то спровоцировал эти события, чтобы оклеветать азербайджанский народ и отнять Карабах? И почему среди арестованных находился один армянин, по фамилии Григорян, который, выдав себя за азербайджанца, призывал к убийству армян и сам участвовал в этом деле»?
Мифологизация причин и реальной картины сумгаитской резни в Азербайджане была отмечена и некоторыми центральными советскими изданиями. Так, еженедельник «Новое время», до того ориентированный почти исключительно на проблемы внешней политики, обращаясь к карабахской тематике, в номере за 20 октября 1989 г. в статье «Блокада» в частности, писал: «Наши читатели из Азербайджана знакомили редакцию с вырезками из газет, где написано, что никакого погрома (речь идет о Сумгаите – прим. автора) не было, а убийства совершили сами армяне в провокационных целях… Помнящий историю знает, кто и когда прибегал к таким уловкам»40.
В пропагандистском издании – фотоальбоме «Трагедия длиною в два года»41, в приводимой хронологии конфликта сказано: «27-29 февраля. Погром и массовые беспорядки в Сумгаите, в которых непосредственно участвовали армянские экстремисты».
Азербайджанская пропаганда позднее пыталась представить свою «версию» сумгаитской резни и на страницах центральной прессы.
В статье «Карабахская трагедия: размышления об одной национальной драме», опубликованной в «Известиях» 1 ноября 1991 года, народный депутат Азербайджанской Республики Рафаель Гусейнов писал: «Я и сегодня глубоко убежден в том, что о трагедии в Сумгаите тогда необходимо было рассказать правду. Всю правду до конца. Много темного и неясного в организации сумгаитских погромов. Так и остались анонимными операторы, которые хладнокровно снимали видеокамерами сумгаитские события с первых минут погромов. Буквально через несколько дней все европейские телекомпании прокручивали эти видеозаписи…Судебные процессы, которые прошли за пределами Азербайджана, осудили сумгаитских убийц. Среди них (а это люди разных национальностей, в том числе армянин) есть и приговоренные к расстрелу»42.
Как видно из приведенного отрывка, накануне распада СССР азербайджанская пропаганда пыталась внушить союзному читателю все тот же набор баек. Вновь здесь фигурируют никем так и не виденные мифические видеозаписи погромов, сделанные «анонимными операторами» и будто бы «прокрученные всеми европейскими телекомпаниями»; и пресловутый «убийца-армянин»; и вымыслы про осуждение сумгаитских убийц «судебными процессами, которые прошли за пределами Азербайджана».
Следует особо отметить, что столь одиозные фальсификации стали возможными во многом вследствие замалчивания центральными советскими СМИ как реальных фактов резни и погромов в Сумгаите, так и судебных процессов по «сумгаитским делам», – точнее, их сознательного развала следственной группой Генпрокуратуры СССР.
Откровенные искажения сути резни в Сумгаите, попытки принизить ее масштаб, растворить в длинной череде событий в Закавказье, изредка предпринимались в советской прессе и отдельными представителями депутатского корпуса. Так, народный депутат СССР Виталий Челышев в марте 1990 писал в статье в приложении «Досье» к «Литературной газете»: «…Довести до суда все уголовные дела, связанные с насилием на межнациональной почве, чтобы ответственность за конкретные злодеяния несли конкретные люди, а не народы. Я имел в виду Сумгаит в Азербайджане, село Гавушук в Ехегнадзорском районе Армении, другие подобные случаи»43.
Очевидно, что события в «селе Гавушук», если и не являлись плодом фантазии народного депутата, то впервые были озвучены именно г-ном Челышевым, вернувшимся из Баку незадолго до публикации в «Досье-ЛГ».
И в современной российской прессе время от времени стали появляться плохо завуалированные попытки навязать читателю версию азербайджанского Агитпропа. Так некий Александр Чекалин с сентября 2007 по март 2008 года трижды публиковал в «Экономической газете» статьи с претензией на анализ событий 1988-го года. При этом одна и та же его полная измышлений статья была напечатана дважды, – что уже является нонсенсом в журналистике, – в этом издании: 13 сентября 2007-го и 5 февраля 2008 года.
В статье того же автора в «Экономической газете» от 12 марта 2008-го, претенциозно названной «100 ударов извне по СССР, потерявшему в 1983-1993 годах способность их отражать» (не правда ли, напоминает лозунг времен китайской «культурной революции»: «Разобьем собачьи головы тем, кто выступает против ближайшего соратника председателя Мао – товарища Линь Бяо!»), в частности, говорилось, как об одном из коварных «ударов извне».
«17. Организация спецслужбами западных стран через армянские националистические партии – «Дашнакцутюн» и его структуры в Армении и Азербайджане – так называемых погромов армян в Сумгаите. Дезорганизация в последующем работы следственной бригады из 100 сотрудников правоохранительных органов по выявлению заказчиков этих беспорядков – никого из них они якобы так и не выявили. Армянские националисты теперь похваляются, что они первые нанесли существенный удар по Советскому Союзу»44.
Наконец, приведем еще одну цитату, на этот раз совсем из свежего источника азербайджанской пропаганды. В уже упоминавшейся книге Ильгара Маммадова и Тофика Мусаева читаем: «28 февраля были спровоцированы межэтнические беспорядки в Сумгаите. Это была провокация, спланированная при активном участии армянских националистических кругов, с тем, чтобы создать благоприятную почву для широкой антиазербайджанской кампании и, тем самым, склонить общественное мнение в СССР и за рубежом в свою пользу. Известно, например, что одним из действующих лиц в сумгаитских событиях был Эдуард Григорян, армянин по национальности, уроженец Сумгаита, убивший в ходе этих событий пятерых армян»45.
То есть, и в современном азербайджанском издании, претендующем на научный подход, повторяются все те же примитивные, полностью в духе геббельсовской пропаганды лживые утверждения.
Прошло уже почти двадцать лет после первого в советской истории погрома и резни по национальному признаку, организованного в показательных целях в отдельно взятом «интернациональном» городе Сумгаите. Но и сегодня в азербайджанских СМИ эти события по-прежнему трактуются как «антиазербайджанская провокация коварных армянских дашнаков».

Развал следствия и суда над погромщиками

18 июля 1988 года состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР по карабахскому вопросу. В его ходе, явно впервые за всю свою партийно-государственную карьеру, Генсек Михаил Горбачев столкнулся с открытым, и, главное, аргументированным отпором, который возник в споре советского руководителя с армянскими депутатами и представителями. Само заседание было затем практически полностью показано по советскому телевидению, и нелицеприятные для Горбачева моменты перепалки, его явно провальные репризы и неудачные попытки «заткнуть рты» некоторым выступавшим, стали достоянием советских людей. Надо полагать, это был большой удар по самолюбию провинциального партработника, взлетевшего на недосягаемые высоты и обласканного вниманием и льстивыми заверениями со стороны первых величин западного политического бомонда.
Некоторые армянские представители в своих выступлениях однозначно и справедливо охарактеризовали резню в Сумгаите как акт геноцида. В ответ на это М.Горбачев сказал следующее: «Геноцид – это определенная политика, расовая, организованная, а не стихийная. В Сумгаите же бесчинствовали отбросы общества. Установлено, кто они такие. А геноцид – это политика уничтожения, сознательно проводимая по отношению к какому-то народу или к меньшинству. Почему же выходку бандитов вы хотите приписать всему Азербайджану? О каком геноциде можно говорить?»46
Таким образом, установка сверху была окончательно дана. В рамках этой установки Прокуратура Советского Союза и повела следствие по «Сумгаиту». Говоря точнее, она повела дело на развал следствия, а значит, и самого предполагавшегося процесса по сумгаитской резне. Единое преступление, совершенное 27-29 февраля против армян Сумгаита, было раздроблено на ряд отдельных, самостоятельных производств, формально не связанных друг с другом.
Непосредственно под началом зам. Генпрокурора Александра Катусева, чья провокационная информация об «убийстве двух молодых азербайджанце» в Аскеране прозвучала по всесоюзному телевидению и радио накануне начала резни в Сумгаите, была создана следственная группа. Ее возглавил следователь Галкин, а в саму группу вошли 181 человек, в том числе и 20 следователей-азербайджанцев.
Еще 21 июня 1988 года внеочередная сессия Совета народных депутатов НКАО в своем Решении «О сложившейся в области обстановке и мерах по ее стабилизации» обратилась с ходатайством в Верховный Суд СССР.
В решении, в частности, говорилось: «Совет народных депутатов НКАО ходатайствует перед Верховным судом СССР, учитывая необходимость принципиальной политико-правовой оценки событий в г. Сумгаите Азербайджанской ССР, злостное искажение сущности совершенных в этом городе массовых государственных преступлений – бандитизма и массовых беспорядков и имеющуюся попытку со стороны Верховного суда Азербайджанской ССР представить их в качестве убийств из хулиганских побуждений, а также то обстоятельство, что несовместимые с принципами социализма злодеяния сумгаитских погромщиков уже причинили огромный ущерб политико-нравственной жизни азербайджанского и армянского народов, их традиционным добрососедским отношениям, руководствуясь п. I ст. 27 Закона СССР о Верховном суде СССР, взять в свое производство уголовные дела об этих преступлениях, обстоятельно и объективно рассмотреть их в качестве суда первой инстанции и вынести суровый, но справедливый приговор от имени Союза Советских Социалистических Республик»47.
В ранее уже упомянутом вышедшем в Баку, в 1989 г. сборнике «События вокруг НКАО в кривом зеркале фальсификаторов», это ходатайство было прокомментировано следующим образом: «К сожалению, этот третий пункт принят. Ибо чем объяснить нарушение судебных порядков и проведение суда вне пределов не только Сумгаита, но и АзССР». На деле, лишь малая часть дел слушалась за пределами Азербайджанской ССР.
Следует также отметить, что с самого начала были проигнорированы требования, просьбы, обращения потерпевших, родственников жертв резни и их адвокатов о невозможности рассмотрения дел в Азербайджанской ССР. И, прежде всего, в самом Сумгаите, куда потерпевшим, по понятным причинам, приезжать было не только невыносимо морально, но и просто опасно.
Характерным примером такого рода явился судебный процесс по выше уже упоминавшемуся делу в отношении Мехдиева А., Рзаева З., Турабиева А.. Выездное заседание Воронежского областного суда по этому делу началось 12 октября 1988 года в городском народном суде Сумгаита. Уже в первый день процесса выяснилось, что наряду с адвокатами троих обвиняемых в убийствах, погромах и грабежах будет участвовать общественный защитник (!), выдвинутый коллективом спецуправления механизации N 2 (СУМ-2), где работал подсудимый Мехдиев. Одновременно, тот же коллектив выдвинул ходатайство о передаче материалов дела в отношении Мехдиева… на рассмотрение товарищеского суда СУМ-2.
Адвокаты подсудимых в первый же день заседания требовали запретить адвокату потерпевших Р. Саакяну применять звукозапись, мотивируя это противоречащее законодательству требование будто бы преследуемыми последним провокационными целями. Один из подсудимых отказался от местного защитника и потребовал приглашения адвоката из РСФСР, а после его появления в зале суда отказался и от него.
Судебное разбирательство все откладывалось, на потерпевших же оказывалось целенаправленное психологическое давление: неизвестные лица угрожали им расправой до начала заседания; одна из потерпевших сообщила, что на дверях ее квартиры в г. Баку неизвестными же были нарисованы кресты. В связи с этим как потерпевшие, так и некоторые свидетели боялись давать правдивые показания в Сумгаите, где на их глазах убивали и сжигали людей, громили квартиры и жгли транспортные средства.
В итоге потерпевшая сторона фактически вынуждена была покинуть зал судебного заседания, отказавшись от участия в судебном следствии, дачи показаний и потребовала освобождения адвоката Р. Саакяна от дальнейшего участия в деле.
Ко времени завершения следствия по большинству «сумгаитских» дел в АзССР уже сложилась обстановка, когда армянские погромы в Сумгаите трактовали как «происки армян», а неугодных свидетелей подвергали преследованию.
Еще раньше это произошло со свидетельницей Зинаидой Мудрецовой, жительницей Сумгаита, которая рассказала армянским журналистам, какое количество трупов предположительно можно было насчитать в Сумгаите. Против Мудрецовой местные власти возбудили уголовное дело, обвинив в служебных злоупотреблениях, о которых она задолго до февраля 1988 года сама сигнализировала в местную прокуратуру. Однако после ее свидетельств по сумгаитской резне она была обвинена в хищениях, о которых сама же ранее сообщала, и арестована …
Армянский адвокат Рубен Саакян, который активно участвовал в сумгаитских процессах в качестве защитника потерпевших, следующим образом охарактеризовал политику властей по фактическому развалу сумгаитского дела.
«…В осмыслении преступления Сумгаита с самого начала был заложен ущербный подход. Формулировка «из хулиганских побуждений» кочует из одного уголовного дела в другое, в то время, как все они возбуждены по фактам, имевшим место в одном и том же месте, в то же время, лицами одной национальности (азербайджанцами) против лиц другой национальности (армян). Избранный правовой подход раздробил преступление Сумгаита на десятки более или менее тяжких преступлений, увел от сути происшедшего, а главное – оставил в тени условия и причины, породившие Сумгаит, и организаторов, сумевших из сотен азербайджанцев сделать преступников, совершивших единое преступление – геноцид.
Если бы сумгаитская трагедия рассматривалась как единое многоэпизодное преступление, вероятно, были бы найдены новые и более точные формулировки, отражающие суть происшедшего в Сумгаите. Юристы обязаны осмыслить явление Сумгаита в комплексе, дать адекватную оценку «суммы» убийств, насилий, поджогов, разбойных нападений, грабежей и др., якобы по случайности имевших место в одном и том же городе и в одно и то же время.
История судопроизводства страны не знала такого примера. До сих пор руководство страны не дало также и политическую оценку происшедшего…
…Прошло уже более года и восьми месяцев, а сумгаитские дела, если верить Сухареву (Генпрокурор СССР – прим. автора), уже завершены и переданы в суд. Но мы знаем, что сумгаитские дела еще продолжаются, следовательно, Сухарев обманул депутатов и весь советский народ.
Будучи в Баку, я встречался с партийными работниками, которые старались убедить меня, что все произошло стихийно, не было никаких организаторов. При беседе с руководителем следственной группы Галкиным я почувствовал, что он придерживается мнения, что никакого геноцида не было. Это мнение передалось и всей следственной группе.
Следствие по делу проведено бездарно, людьми некомпетентными, хотя в этой следственной группе было 200 человек, которые все время менялись. Ошибки процессуального кодекса допускались на каждом шагу.
…Мы часто советуемся с коллегами, как нам действовать, и не находим выхода. Одно такое дело (13 томов), повторяю, бездарно расследованное, находится в архиве областного суда в Воронеже, другое дело – в Куйбышеве, третье – в Волгограде. Основное количество дел находится в Баку. Как ознакомиться с этими делами? Ведь по многим делам абсолютное большинство потерпевших не участвовало в этих процессах и не имело своих адвокатов. То есть материалы этих дел нам недоступны… Никто из адвокатов не поедет в «интернациональный» Баку, чтобы ознакомиться с этими делами. Все это будет покрыто мраком неизвестности.
Несколько слов о другом процессе. В деле, о котором я хочу рассказать, армянин убил азербайджанца. Убил, защищаясь от преступного посягательства на его семью, имущество, жилище. Следствие по этому делу было закончено буквально в течение 10 дней!»48
Между тем, процесс в Верховном суде СССР по делу Ахмедова-Исмаилова-Джафарова, – преподнесенный советской общественности в качестве «главного» по сумгаитским делам, – был окружен стеной молчания со стороны Кремля. Советские граждане не имели возможности ознакомиться с ходом процесса. Формально заседания были открытыми, но на деле попасть на них было весьма затруднительно, ибо большинство мест в зале загодя занимали совершенно посторонние «молодые люди в штатском», а желавшим попасть в зал с улицы объявляли, что «зал переполнен».
Советские же пресса, радио и телевидение, естественно, безмолвствовали, и ничего не сообщали о ходе процесса. Между тем, происходившее в зале заседаний просто поражало сумевших пробиться в здание Верховного Суда СССР, что на улице Воровского. Ибо естественные и лежащие на самой поверхности фаты и обстоятельства игнорировались судом.
11 ноября адвокаты потерпевших П.Шапошникова и Р.Рштуни подали ходатайства в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда СССР.
В ходатайстве, в частности, говорилось: «…Должно быть предъявлено дополнительное обвинение в связи с агитацией в целях возбуждения национальной вражды, относящееся к иным государственным преступлениям». Адвокаты настаивали на необходимости соединения в одном производстве дел, связанных с преступлениями, совершенными в 41а квартале г. Сумгаита.
Они также обращали внимание на то, что не были выявлены организаторы преступления, а также причины и условия, способствовавшие его совершению, и приводили следующие факты:
«В материалах настоящего уголовного дела, в показаниях многочисленных свидетелей имеются сведения о том, что одной из причин и условий, способствовавших совершению преступлений в г. Сумгаите с 27 по 29 февраля 1988 г. было бездействие милиции.
Показаниями… установлено, что дорога Сумгаит-Баку у автовокзала была завалена грудами камней. Эти камни толпа швыряла в военнослужащих, введенных в город для поддержания правопорядка. Не установлено кем, с какой целью были насыпаны груды камней в центре города, не было ли это сделано с целью создания условий для совершения массовых беспорядков.
Показаниями многочисленных свидетелей установлено, что введенные в г. Сумгаит 28.02.88 г. 9 войсковых подразделений для обеспечения правопорядка никаких действенных мер против погромов, поджогов и совершенных в эти дни в городе преступлений не предпринимали, занимались самообороной, проездом по городу на БТРах, что не предотвращало происходящие беспорядки… Необходимо установить, чем вызвано бездействие введенных в г. Сумгаит войсковых подразделений.
…На дороге, ведущей в Баку, около трикотажной фабрики проверялись все автомашины, автобусы, с целью не выпустить из г. Сумгаита лиц армянской национальности.
…Все изложенное дает основание полагать, что неустановленными следствием лицами были организованы, либо созданы условия для совершения массовых беспорядков…
Прокуратура СССР, имея в своем распоряжении перечисленные данные, не провела надлежащего расследования для установления условий, способствовавших совершению в г. Сумгаите преступлений в период с 27 по 29 февраля 1988 г., а также организаторов этих преступлений.
О том, что по делу были организаторы преступления, свидетельствует и тот факт, что Ахмедов повел за собой в 41а квартал толпу, снабженную прутьями, ножами, топорами и другими предметами, изготовленными заранее. Кем, где и когда были заготовлены эти предметы, по чьей инициативе погромщики были снабжены ими, по делу не установлено».
Игнорирование этих и многих других справедливых и обоснованных требований, квалификация массовых убийств по национальному признаку как убийств «из хулиганских побуждений» заставила потерпевших в знак протеста покинуть зал судебного заседания, о чем они и сделали официальное заявление 14 ноября 1989 года.
По сути дела, в сложившихся условиях это было единственное правильное решение. Ибо буквально на следующий день, 15 ноября прокурор Козловский произнес свою речь, в которой действительность искажалась самым парадоксальным и извращенным образом, но в точном соответствии с высокими указаниями, озвученными Генсеком Горбачевым еще на заседании Президиума ВС СССР от 18 июля 1988 года.
В речи государственного обвинителя, в частности, было сказано:
«…Проведенное прокуратурой СССР расследование показало, что массовые беспорядки в городе Сумгаите не являлись заранее спланированной, или кем-то организованной акцией. Они возникли стихийно…
Бесспорно, что убийства граждан армянской национальности совершались на национальной почве, и внешне это выглядело как месть за мнимую расправу над азербайджанским населением в Армении, в Нагорном Карабахе. Тем не менее, органы следствия пришли к обоснованному выводу о том, что эти убийства были совершены также из хулиганских побуждений. Известно, что убийства из мести совершаются на почве личных отношений с потерпевшими. В данном случае жертвами убийц стали ранее незнакомые им люди, о которых им абсолютно ничего не было известно, кроме того, что они армяне по национальности. От рук убийц погибли мужчины и женщины, люди преклонного возраста и молодые. Пленум Верховного суда СССР разъяснил, что умышленными убийствами из хулиганских побуждений следует считать убийства, совершенные на почве явного неуважения к обществу…
С учетом того, что в этих преступлениях участвовали лица разных национальностей, и что преступления совершались по отношению к другим гражданам при отсутствии каких-то личных причин и поводов, сопровождались нецензурной бранью, особо циничными действиями, с выводом о том, что мотивами убийств являются хулиганские побуждения, следует согласиться».
Эта казуистика, целиком построенная на демагогии и лжи, столь свойственным советскому обществу, наглядно показала пострадавшим, что ждать справедливости от кремлевских судов и прокуратуры бессмысленно.
Дело по обвинению Исмаилова и Джафарова направили на дополнительное расследование. Ахмедову присудили смертную казнь. Это был единственный вынесенный жесткий приговор по сумгаитской резне, да и не известно, был ли он когда-либо приведен в исполнение.
Между тем, вскоре, зимой-весной 1989 года в АзССР было вынесено несколько нарочито мягких приговоров по «сумгаитским делам». Так, Верховным судом АзССР был вынесены следующие приговоры:
13 января: С. Азимову и Э. Велиеву, которые участвовали в ряде преступлений в составе банды, организованной Ахмедовым. Азимову назначили 3 года лишения свободы, Велиеву – 2 года с отсрочкой на 2 года; он был освобожден из-под стражи в зале суда.
28 марта: И. Гусейнову, участнику ряда преступлений 28 и 29 февраля: 4 года лишения свободы.
24 мая: Сафарову 3 года лишения свободы.
25 января городской суд Сумгаита приговорил И. Алиева, который также участвовал во многих преступлениях, к 3 годам лишения свободы.
Нет нужды объяснять, что весьма скоро эти лица вышли на свободу, окруженные ореолом национальных героев Азербайджана.
Уже в ноябре 1988-го года, на стотысячных митингах в Баку демонстранты носили портреты сумгаитских убийц Ахмедова, Исмаилова и Джафарова с лозунгами «Да здравствуют герои Сумгаита!». Запечатлевшая митингующих с портретами этой троицы и В.Ленина фотография «Мы за перестройку!» даже вошла, – вероятно, по недосмотру издателей из ЦК Компартии Азербайджана, – в уже упомянутый выше пропагандистский фотоальбом «Трагедия длиною в два года», изданный в Баку в 1990 году …
Кремлевские сидельцы не вынесли никаких уроков из происшедшего в Сумгаите; более того, своей позицией безоговорочно направили азербайджано-карабахский конфликт в русло кровавого беспредела. Вскоре безнаказанность «сумгаита» кроваво аукнулась в Фергане, Оше, Новом Узене… И снова в Кировабаде, Мингечауре, Баку, городах и районах АзССР. «Сумгаит» дал «зеленый свет» новым беспрецедентным преступлениям против гражданских жителей в Нагорном Карабахе, в конечном счете, обусловил начало открытой вооруженной агрессии Азербайджана против Нагорного Карабаха с последующим общим вооруженным противостоянием в регионе Южного Кавказа.
Наконец, оказались правы те, кто еще в 1988 году выразили мнение, что «сумгаит» – это начало конца СССР.

Арсен Мелик-Шахназаров

_____________________________

1 Степанакерт. Фонд общественно-политической информации. 1998. 87 страниц
2 www.regnum.ru/news/597328.html 09:53 28.02.2006
3 «Коммунист», 30.10.1988 г.
4 «Коммунист», 15 июня 1990, Г.Улубабян, «Сумгаит» – на суд истории»
5 Там же
6 «Молодежь Азербайджана», 22.03.1988
7 С.Шахмурадян погиб в ходе военных действий в Нагорном Карабахе, летом 1992 года
8 Ереван. 1989. том. 1
9 «Век ХХ и мир», N 12, 1989 г.
10 «Голос Армении», 29.02.2000 г.
11 Г.Улубабян, «Сумгаит» – на суд истории», «Коммунист» (Ереван), 15 июня 1990
12 Свидетельства из уголовного дела также цитируются по книге П.Геворкяна «Дневник судебного процесса по уголовному делу о преступлениях, совершенных против армянского населения в Сумгаите»
13 «Советский Карабах», 25.08.1989 г.
14 «Родина», N 4, 1994 г., стр.82-90
15 «Голос Армении», 21.06.2008 г.
16 «Известия», 13.05.1988 г.
17 «Аргументы и факты», № 12-18.03.1988 г.
18 «Известия», 20.08.1988 г.
19 «Московские новости», 22.03.1988 г.
20 «Московские новости, 22.05.1988 г.
21 «Известия», 20.08.1988 г.
22 «Литературная газета»,10.08.1988 г.
23 «Бакинский рабочий», 27.03.1988 г.
24 «Правда», 10.10.1988 г.
25 Этот материал был опубликован в № 11 за 1989 год журнала «Дружба народов»
26 «Известия», 19.10.1988 г.
27 «Известия», 29.02.1988 г.
28 «Известия», 01.03.1988 г.
29 «Советская культура», 26.03. 1988 г.
30 Там же
31 «Известия», 28.02.1988 г.
32 «Советская культура», 17.03.1988 г.
33 «Известия», 05.04.1988 г.
34 Игорь Бабанов, Константин Воеводский. Карабахский кризис. Санкт-Петербург. 1992. Издание Комитета Гуманитарной помощи Карабаху, стр. 11
35 «Московские новости, 22.05.1988 г.
36 «Сумгаит… Геноцид…Гласность?». Ереван. 1990, стр. 59. Полный текст см. также: http://sumgait.info/sumgait/sumgait-genocide-glasnost1.htm
37 Известия Академии наук Азербайджанской ССР. Серия истории, философии и права. № 2, январь, 1989. Опубликовано также в еженедельнике Академии Наук Азербайджанской ССР «Элм», 13.05.1989 г.
38 АН Азерб. ССР. Институт истории; сост. М.А.Исмаилов. Баку. Элм. 1989, 92 страницы
39 «Коммунист», 27.03.1989 г.
40 «Новое время», 20.10.1989 г.
41 Трагедия длиною в два года. Азернешр. Баку, 1990
42 «Известия», 01.11. 1991 г.
43 «ЛГ-Досье», март 1990 г., стр. 2
44 «Экономическая газета», № 8-9, 12.03.2008, стр. 4-5
45 Армяно-азербайджанский конфликт. История, право, посредничество. 2007. ЗАО «Гриф и К», стр. 38
46 «Известия», 20.07.1988 г.
47 «Советский Карабах», 23.06.1988 г.
48 «Сумгаит…Геноцид…Гласность?», Ереван, общ. «Знание» АрмССР, 1990, стр. 30-33